События, герои, появляясь одни за другими, не столько сливались в общее многоголосие, сколько сменяли друг друга (Сережа, Лена, удэге, Петр Сурков, Алеша Маленький и снова — Сережа, Лена, удэге и т. д.). Не случайно споры критиков о том, кто же главный герой романа (ибо это определяет концепцию произведения), сопровождали и сопровождают «Последний из удэге» на протяжении всей его жизни — от появления первых глав по настоящее время. То Лена, то Сережа, то удэге, то Петр и Алеша выдвигались на первый план и в романе, и в спорах критиков; соответственно роману приписывался то мировой, общечеловеческий, то абстрактный, то сугубо исторический характер. И каждый раз какая-либо из сторон выдвигалась как главная, основная, единственная, и под ее углом зрения рассматривалось все произведение.

А между тем художественный замысел романа в целом, образы, характеры складывались и развертывались как нечто непрерывно движущееся, становящееся, каждой новой ступенью отвергающее предыдущее — и в мысли, и в образе, и в стиле,— а затем снова, но уже качественно по-иному к нему обращающееся и снова, по-иному, иначе отрицающее и т. д. Оригинальность, художественное единство, наконец, цельность романа в этом становящемся замысле, образах, стиле. За сменой героев, чередованием стилей романа стоит непрерывно движущаяся авторская концепция действительности, сменяющееся представление о новом человеке — герое современности,— о новой жизни. Самой формой романа — постоянно подвижным художественным мышлением — Фадеев как бы вскрывает бесконечность развития жизни, проходя снова и Снова через этапы конечных, ограничен-ных представлений о том или другом типе жизни и типе человека как итоге поисков.

В авторском сознании происходит непрестанная борьба: желание утвердить найденное как идеальную цель исканий и снова отказ от него, и снова поиски. Смена пред-ставлений о новом человеке запечатляется в смене главных героев.

Многие критики указывали, что образы большевиков Петра Суркова и Алеши Маленького — одни из лучших образов коммунистов, созданных советской литературой, и что им-то и принадлежит решающая роль в романе. Фадеев после выхода третьей части романа с ними как будто соглашался. Более того, он и роман одно время думал переделать в этом плане, уделив образам Суркова и Маленького наибольшее внимание. По замыслу автора и метания Лены Костенецкой должны были завершиться приходом в лагерь большевиков — любовью к Петру Суркову. И вдруг, в последние годы жизни Фадеев говорит о том, что «Петр Сурков стал ему как-то неприятен», потому что «человек совсем лишенный доброты, это какой же человек?»

Свое разочарование и разочарование героини в Суркове Фадеев склонен осмыслять как разочарование в данном именно человеке. Писатель пытается найти ему смену. Это — Сеня Кудрявый, человек по своему характеру очень мягкий, полный антипод Суркова. Но читателю уже ясно, что и в Сене Кудрявом Лена не обретет своего идеала. Искания Леной «простого и настоящего» в общечеловеческом (а не абстрактном) смысле не могут завершиться ни на Петре, ни на Сене, ни на каком-либо другом человеке того времени, ибо это сведет на нет самый замысел образа Лены Костенецкой. Ее исканиям присущ трагический колорит. Они «несбыточны», ибо цель их — идеал, человеческое совершенство, которое достижимо лишь в будущем. Вспомним резкие переходы в восприятии Леной действительности: эти перемены в стиле восприятия жизни — от условного, остраняющего людей и явления, в стиль бытовой, «реалистический». Так и на всем пути Лены постоянная борьба между желанием остановиться на найденном, утвердить его для себя как искомый идеал — и возникающим тут же чувством относительности, неполноты этого найденного, неудовлетворенности, заставляющей продолжать поиски.