Лена поступает «сестрой» в больницу. Взаимоотношения с Фросей. Старуха Борисовиха. Вечер. Лена сидит у окна в больнице. Напротив в кухне гладят белье для ра-неных. «Трансвааль». Привозят раненого Суркова и убитого сына Борисовихи.

Сурков в больнице. Лена и Фрося чередуются, ухаживая за Сурковым. Разговоры Лены с Сурковым. Генерализация. Сурков рассказывает о свом бегстве из-под ареста. Зарождение любви».

Перед нами подробный план, в котором образ сразу же подчиняется общей концепции романа. Через поступки, переживания, размышления Лены, намеченные в этом плане, раскрываются определенные звенья замысла в его развитии. В работе над образом Сережи было не так: характер развивался свободно, «выводя» автора к тем или иным моментам общего замысла стихийно, вернее, самостоятельно формируя замысел, а иногда уводя от него в сторону.

«Программа» образа Лены Костенецкой заранее исключала такую стихийность.

В авторском процессе работы происходит как бы интенсификация труда (если можно применить это слово к творческой работе): теперь писатель стремится заранее предусмотреть те или иные проявления характера, отделить важное от ненужного и тем самым подчинить логику образа плану в целом, точнее, раскрывать образ как звено уже существующего замысла. Нашу мысль ни в коем случае не следует понимать так, что образ Лены вышел готовым из головы Фадеева, как Афина из головы Зевса. По черновым вариантам видно, сколь много » труда затратил писатель на разработку данного характера, как многое он или добавлял к написанному, или убирал, или менял кардинально. Сам писатель до конца своей жизни так и не знал, куда, к чему и к кому привести Лену. Вопрос о том, с кем она свяжет судьбу, мог быть решен только в процессе дальнейшей работы. У нас же идет речь только о направлении процесса работы над образом Лены, направлении, во многом ином и даже противоположном направлению работы над характером Сергея.

Работа над первыми главами всегда имеет для писателя— автора большого романа — особую важность. Недаром существует пословица: «что написано пером, того не вырубишь топором». К писателю она имеет непреложное отношение: зафиксированное на бумаге получает над ним особую силу. Можно расширять, сокращать, варьировать многое, но выраженное в определенном сцеплении образов, в определенной логической последовательности, это «написанное пером» уже с трудом поддается решительному изменению, ибо складывающаяся логика характеров героев, сцепление мыслей приобретают самостоятельное значение, и зачастую они диктуют дальнейшее развитие. Известны на этот счет высказывания многих писателей — Пушкина («Представь, какую штуку удрала со мной Татьяна! Она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее»), Флобера (об Эмме Бовари), Л, Толстого (о покушении Вронского на самоубийство), самого Фадеева (о Мечике). Опыт работы над первыми главами заставил Фадеева искать иные методы, иные приемы.

Уже не характер движет сюжет. Между ними другая связь. Характер целиком укладывается в сложившийся авторский замысел, строго подчинен ему. Потому и стиль становится иным, применяя терминологию Фадеева, скорее «условным», чем «жизнеподобным».

Образ Лены лежит на пересечении основных линий произведения, в самом центре замысла. Путь Лены наиболее прямо, непосредственно реализует основные вехи авторского замысла.