Фадеев вступает в сложную литературную жизнь 20-х годов как участник, а затем как один из руководителей РАПП. Вопрос о деятельности Фадеева в РАПП исследователями до недавнего времени либо замалчивался, либо рассматривался с двух противоположных точек зрения. Одни критики видели в этом факт отрицательный. Так, И. Баскевич писал, что «рапповские лозунги... сыграли отрицательную роль в работе А. Фадеева над «Последним из удэге»; а С. Шешуков вообще рассматривал «творчество Александра Фадеева вопреки теоретическим положениям писателя». Другие, напротив, стремились доказать, что РАПП не оказала на Фадеева никакого влияния, что писатель состоял в ней случайно. Для Э. Рапопорт, например, Фадеев и РАПП были понятиями, исключающими друг друга. Фадеев, утверждал критик, решительно и во всем противостоял РАПП: его эстетические воззрения, его творчество «ни в какой степени не было связано с рапповскими догмами и доктринами». Что же касается теории «живого человека», которую отстаивал Фадеев, то здесь, считает критик, была «полная независимость Фадеева-художника от рапповского лозунга «за живого человека». Рапопорт отчасти права — понимание тезиса «за живого человека» было у Фадеева глубже, чем у некоторых критиков 20-х годов,— но, повторяем, лишь отчасти, ибо сама защита этого тезиса не была независима от рапповского лозунга. Там же, где Фадеев оказывается прямым защитником лозунгов РАПП, Рапопорт просто и легко решает вопрос: «...кратковременная приверженность Фадеева к «теории художника — материалиста-диалектика», во-первых, совершенно не повлияла на его художественную практику и, во-вторых, не помешала ему последовательно и энергично бороться против многообразных рапповских влияний в советской литературе». Остается непонятным, почему же Фадеев все-таки пребывал в этой организации?

Процесс развития литературы и эстетической мысли 20-х годов представляется критику как противостояние и борьба двух лагерей: с одной стороны — Фадеев, Горький и партия, с другой — рапповцы, лефовцы, перевальцы и все прочие: «...в своих теоретических взглядах Фадеев оказался на диаметрально противоположном рапповцам полюсе, на верных марксистско-ленинских позициях...

Вместе с Горьким он помогал практически... и теоретически... партии большевиков создавать передовую, идейную, партийную литературу, действенную помощницу партии в коммунистическом воспитании народа».

В последнее время в нашей критике наблюдается стремление по-новому взглянуть на эти вопросы. «Фадеев принадлежит к художникам, у которых нет расхождений между их эстетическими воззрениями и художественной практикой»,— пишет В. Озеров,— «...его творческая программа была своеобразным выражением его политической и эстетической программы, а эстетические взгляды питались непосредственно его творческим опытом».