Как мы видели, лозунги «за живого человека», «за диалектический материализм в литературе» и другие были для Фадеева разными гранями одного главного вопроса — о новом художественном методе.

Мысли о новом художественном методе, поиски существа этой новизны и того общего начала, что лежит в основе всякого художественного метода, всякого искусства, проходят через статьи Фадеева периода 20-х годов.

Что такое художественный метод? Что лежит в его основе? Чем отличается новый художественный метод? Все эти вопросы интересуют Фадеева, их он пытается если не разрешить, то хотя бы поставить и наметить пути к их решению, идя от самого общего («метода» вообще) к конкретному художественному методу в особенности.

«А художественный метод в нашем понимании есть не только вопрос о способах и приемах работы, как это думают формалисты... а это есть прежде всего и главным образом вопрос об отношении меня, художника, к действительности»; «...всякий художественный метод есть, прежде всего, отношение художника к действительности».

Такая постановка вопроса как будто ничего не дает и не определяет, ибо она слишком широка. Искусство вообще, да и не только искусство, а и наука, и любое проявление человеческой деятельности — есть определенное отношение к действительности.

Но Фадееву казалось, что такая постановка вопроса РАПП о художественном методе как отношении, в первую очередь, писателя к действительности противостояла одновременно и теориям «Перевала», отводившим слишком большую роль интуиции, и лефовскому пониманию искусства как фактографии. «Огромная роль так называемой «интуиции» в художественном творчестве не подлежит никакому сомнению. Роль эта, грубо говоря, более значительна в области искусства, в частности литературы, чем, например, в области научного творчества. Но абсолютно ничего не понимает тот, кто противопоставит интуицию, скажем, мировоззрению художника. Противопоставление интуиции — рациональной, сознательной деятельности художника — это метафизика, ибо интуиция не есть некое «божество», которое раз и навсегда дано человеку и помогает ему «прозревать»... а определенное содержание и направление «интуиции», являясь, з сущности, следствием не только бессознательного, но и сознательно накапливаемого человеком опыта, обогащается сознательной работой художника над собой».

Отмечая разрыв этих моментов — интуиции и разума — в современной теории и практике искусства, Фадеев далее пишет: «Обе эти линии исходят из разобранного нами выше разрыва и противопоставления бессознательного — сознательному, интуиции — разуму.

Одна из них отводит при оценке творчества художника единственно решающую роль (если брать эту линию в законченном виде) пресловутой «психической первичной силе». Другая, исходя из такого противопоставления, сводит работу художника к работе «голой мыслительной машины». На примере рассказов Вс. Иванова «Тайное тайных» Фадеев очень тонко показывает, что выделение бессознательного, иррационального в художественном образе происходит не путем «интуитивного постижения» художником человеческой природы, а путем сознательного заострения: «Кстати сказать, у Всеволода Иванова метод этот проведен настолько последовательно, что свидетельствует как раз о головном, искусственном, сознательном выделении в человеке этих бессознательных сторон его психики».