Итак, борьба за традиции, в первую очередь, реалистические; приверженность не только к реалистическому методу вообще, но и к форме «жизнеподобия», глубокой детализации, к искусству конкретному; выступление против романтического метода и стиля, против всякой идеализации, ходульности, абстрактности, аллегоризма,— но за мечту, за перспективность, за фантазию, соприкасающуюся с действительностью; требование пока-зывать не абстрактного человека-схему, а живого человека, не ползать по поверхности явлений, а глубоко проникать в их существо и т. д.,— таковы основные теоретические положения, выдвинутые Фадеевым в 20-е годы, в период работы над романом «Разгром».

Несколько забегая вперед, отметим, что в зрелую пору творчества Фадеев пересмотрел некоторые теоретические «ошибки молодости», за которые рьяно сражался в свое время.

Выступая на Втором Всесоюзном съезде советских писателей, Фадеев резко осудил всякие попытки отождествлять художественный метод с философским, а отсюда разделять литературу на реалистическую и антиреалистическую. «Некоторые из литераторов так и счи-тают, что было в прошлом реалистическое народное искусство, которое мы наследуем, и было антиреалистическое, антинародное искусство, которое принадлежит, так сказать, только эксплуататорским классам... Когда я был молодым человеком, я тоже придерживался этой точки зрения и даже выступил в свое время со статьей «Долой Шиллера!» И понадобилось некоторое время, чтобы я понял, что советская литература наследует ре-шительно все передовое и прогрессивное, созданное человечеством в его прошлом развитии».

В литературной борьбе 20-х годов Фадеев участвовал не только выступлениями, речами, статьями, но и романом «Разгром».

Хотя главы из «Разгрома» стали появляться с 1925 года, обсуждение его развернулось с 1927 года (время выхода романа отдельным изданием) и шло именно в период дискуссии о творческих путях пролетарской литературы, в период активной деятельности РАПП, Перевала, Лефа и других группировок, когда один за другим провозглашались лозунги — «интуиции», «непосредственных впечатлений», «точной фиксации фактов», «за живого человека», «за срывание масок», «за диалектико-материалистический метод» и т. п. «Разгром» Фадеева, проверенный критиками на этих лозунгах, прошил через перекрестный огонь группировок и все же — выжил. Как всякое истинное произведение искусства, «Раз-гром» удовлетворил почти всех критиков разных групп и направлений (за исключением лефов). «Разгром» ...является для настоящего этапа нашего пути программным документом пролетарского реализма» ,— констатирует В. Ермилов; «...«Разгром» из всех имеющихся у нас произведений в наибольшей мере удовлетворяет тем требованиям, которые должно предъявлять пролетарскому реалистическому произведению».— присоединяется к нему А. Зонин.

«В Фадееве пролетариат имеет сейчас зрелого художника, открывающего новую страницу в нашей литературе».

«Ряды наших пролетарских писателей получили в лице автора солидное... подкрепление,— замечает В. Фриче.— Повесть о разгроме сибирского партизанского отряда — это победа на фронте нашей пролетарской литературы».