В такой постановке вопроса о «живом человеке» — как новом герое — Фадеев опирался на практику современной литературы и в первую очередь на свою собственную. Образы «Разгрома» — в особенности Мороя-ка — художественно «расшифровывают» смысл этого высказывания. В этой связи чрезвычайно любопытна запись в дневнике Фадеева 20-х годов. Это — размышление над характерами героев раннего варианта «Последнего из удэге» (тогда он назывался «Смерть Ченьювая») и ненаписанного романа «Провинция». Оно бросает свет и на героев «Разгрома», в особенности таких, как Морозка, Левинсон, Мечик, ибо касается вопроса психологии человека нового времени, чрезвычайно сложной и про-тиворечивой.

В записной книжке 1927 года мы читаем следующее: «Здоровым, нормальным детям все вопросы кажутся простыми, имеют одну сторону. Например, они не представляют себе, что одна и та же вещь может быть приятной и в то же время вредной (например, что вредно есть много сахару). Происходит это от недостатка умственного развития, просвещенности и опыта. Противоречия рождаются с увеличением того, другого и третьего (например, наесться сахару до того, чтобы тошнило: после такого опыта сахар уже не только приятная вещь). Отчасти здесь ключ к пониманию большей «цельности» и «гармоничности» Ченьювая, находящегося по своему интеллектуальному уровню в детской поре человечества (родовой коммунизм, хотя уже и распадающийся). Вместе с тем это и ключ к его творческому изображению (основываясь даже на собственных детских переживаниях, можно лучше показать его — Ченьювая — изнутри).

Очевидно, сочетание этой более примитивной, не разработанной (благодаря недостаточной образованности) психики с определенной классовой принадлежностью — особенно к рабочему классу (ибо внутренняя противоречивость выходца из мелкой буржуазии как раз задана его социальным происхождением),— есть первая причина, почему мой центральный рабочий герой из «Провинции» прост, непосредственен, естественен в обращении с другими людьми. Но тогда его интеллектуальный рост, умственное развитие,— а это одно из основных в рома-не, что нужно показать,— неизбежно должно вести за собой утончение психики, более всестороннюю работу сознания, т. е. уменьшение простоты и непосредственности и увеличение внутренней противоречивости, обусловленной противоречиями жизни.

Чем же, однако, объяснить тогда необычайную простоту и непосредственность многих передовых и развитых пожилых рабочих или даже некоторых интеллигентов (например, вождей партии, Ленина)? Или это только кажущееся?