Клара Цеткин, осуждая попытки фабрикации особого «пролетарского искусства» в лабораториях каких-либо организаций и школ, тем не менее несколько ранее (1911), а затем в 20-е годы подчеркивала, что новое искусство рождается в пролетарской среде, что его художники являются выходцами из рабочего класса. «Всегда массы и только массы, рвущиеся из рабства к свободе, увлекают искусство вперед и выше и оказываются источником той силы, которая помогает ему преодолеть периоды застоя и упадка.

Это общее положение определяет и отношение пролетариата к искусству. Ошибаются те, кто видит в классовой борьбе пролетариата лишь стремление наполнить желудок...» «Время дает все больше доказательств, что рабочий класс хочет не только наслаждаться искусством, но и создавать его. Это подтверждается прежде всего появлением пролетарских певцов и поэтов». Произведения их «являются симптомами грядущего всемирного переворота и последующей за ним эпохи нового Ренессанса».

Словом, и Клара Цеткин представляла себе искусство новой эпохи как дело умов, чувств, рук рабочего класса.

Мы часто забываем о том, что большие советские писатели, как А. Толстой, И. Эренбург и другие, в 20-е годы были еще далеки от пролетарской идеологии и что пафос новой литературы выражался явственнее и сильнее не в их произведениях, а нередко в творчестве писателей менее опытных и более молодых. В те годы еще не было столь ясно, сумеют ли писатели старшего поколения понять ход развития истории; победит ли в них «разум» или «предрассудок» возьмет верх, разовьется ли талант или он погибнет, т. е. не было ясно, они ли составят силу новой литературы или литература будет создаваться писателями пролетарской идеологии, выходцами из рабочего класса, свободными от груза старых ошибок.

Что новая литература рождается не на пустом месте, что она является наследницей всего лучшего, созданного ее предшественниками,— это понимали многие; но кто будет ее создателем — только ли пролетариат, или нет — в те годы еще не было ясно, как не были ясны и многие другие вопросы, решаемые самим ходом развития литературы. Отсюда гибкая политика партии в области литературы (курс на гегемонию пролетарской литературы, на воспитание истинных художников из среды пролетариата при бережном отношении к попутчикам).

Только к концу 20-х — началу 30-х годов стало совершенно ясно, что большинство крупных талантов, пройдя сложный и тяжелый путь, влилось в поток новой литературы, составив главное ядро ее наряду с художниками, выдвинутыми и воспитанными пролетарской средой; только в эту пору лозунг «за гегемонию пролетарской литературы», трактуемый догматически, стал тормозом на пути развития нового искусства в целом, искусственно выделяя писателей пролетарской среды из потока, ставшего общим в те годы,— мощного потока новой литературы,

Теории и лозунги, выдвигавшиеся РАПП в период 1927—1931 годов,— «за живого человека в литературе», «диалектико-материалистический метод в литературе», «срывание масок» — имели в лице Фадеева горячего защитника . При этом каждый из этих лозунгов был для Фадеева гранью вопроса о новом художественном методе.