Она усугублялась тем, что из групп изымались «настоящие большие писатели», которые объявлялись — в противовес фактам — принадлежащими к ним только формально и по чистой случайности. Сам же процесс становления, движения и развития литературы и ее теории в те годы объявлялся протекающим «вне групп и группировок», где-то «помимо них». Что это было не так, что «настоящие большие писатели» больше, может быть, чем многие другие, «выражали идеи подписанных ими деклараций», что сами эти декларации были полны содержательного смысла, что для того, чтобы понять литературный процесс того времени (и деятельность той или иной группы), следует рассматривать и исследовать их именно путем объяснения лозунгов и деклараций «настоящими большими писателями», принадлежащими к данной группе,— все это доказывает пример «настоящего большого писателя» Фадеева, принадлежавшего в те годы к РАПП.

РАПП, объединявшей основные массы писателей и критиков, ведшей «для определенного этапа правильную в основном и всеми признанную и исторически оправдав-шую себя литературно-политическую линию», особенно в первые годы своего существования, принадлежало одно из главных мест среди других группировок.

Та оценка деятельности РАПП, которая дана была Фадеевым в 1932 году в серии статей «Старое и новое», после решения партии об объединении писателей и ликвидации РАПП, является, как нам кажется, верной, точной, критической. Более того, она актуальна и для настоящего времени, когда снова возникает вопрос о пересмотре взгляда на литературную борьбу 20-х годов и место в ней отдельных группировок. Впоследствии эти статьи Фадеева были совершенно забыты, они не вошли даже в фундаментальный сборник его работ «За тридцать лет».

Анализируя результаты прошлой деятельности РАПП, Фадеев подчеркивает, что одной из проблем, в решении которой РАПП было кое-что сделано, была проблема художественного метода. «Надо прямо сказать, что разработка вопросов художественного творчества под этим углом зрения (нового художественного метода.— Л. К.) имела революционное значение для нашей литературы. Со многими грубыми ошибками, но далеко не бесплодно, наша литературная теория и критика поставила и начала разрабатывать немало важнейших вопросов художественного творчества — о роли сознания и «подсознания» в творчестве, о показе общего в частном, о диалектическом показе психики героев, о «личности и классе», о «срывании всех и всяческих масок», о том, что понимать под реализмом и романтикой, и другие немаловажные вопросы...

Напрасно иные хотят так изобразить дело, что вся эта огромная работа проделана впустую и приходится будто бы начинать на голом месте. Надо, однако, двинуть разработку этих вопросов на новой, гораздо более глубокой и гораздо более конкретной и жизненной основе, освободив положительный опыт прошлого от значительных наслоений школярства и вульгаризаторства, от абстрактного, книжного, цитатного подхода, от узости и догматизма». Однако, указывает Фадеев, в вопросе о новом художественном методе критиками РАПП были допущены грубейшие ошибки. «В представлении многих и многих критиков так называемый метод диалектического материализма превратился в какое-то плоское и скучное понятие, в аршин для примерки, в «талисман», укладывающийся в ладошку... С другой стороны, выходило так, что будто бы основная цель художественной работы состоит в достижении идеального и чистенького диалектического «метода», причем писателей, достигших этого метода, еще нет, а есть некоторое незначительное количество «приблизившихся» к этому методу и изрядное количество либо еще далеко от этого метода отстоящих, либо его извращающих и с ним борющихся».