«Читают нас больше, чем попутчиков, не потому, что мы пишем лучше их, нет, мы пишем еще гораздо хуже их,— а потому, что темы наши и наш материал роднее, ближе, понятнее нашему читателю»- Именно потому, что «Перевал» не связан с массами, он «является маленькой группкой литературных «мастерков»,— и в известной части не плохих даже мастерков,— а мы не только не являемся группой, но являемся большой централи-зованной организацией, которая фактически вместе с литературой делает литературную политику и не может ее не делать... и которая является одним из важнейших орудий партии на фронте культуры».

Однако, говорит Фадеев, удовлетворяться этим нельзя: «...идея в художественном произведении звучит через художественное слово, через образ в широком смысле. И с этой стороны самые лучшие и передовые коммунистические идеи в нашей конкретной, реально существующей пролетарской литературе еще очень мало и очень слабенько звучат». Овладение художественным мастерством является главной задачей пролетарских писателей на новом этапе развития пролетарской литературы, этапе овладения не только умами, но и чувствами народа.

Но в вопросе о гегемонии пролетарской литературы, несмотря на вышесказанное, Фадеев так же, как и другие рапповцы, допустил крайности и вульгаризацию. «Вредно думать,— писал Фадеев,— что литературу рабочего класса создадут для него интеллигенты. Все понимают, что коммунистическая интеллигенция, которая находится в наших рядах, большевистская интеллигенция является составной частью пролетарского литературного движения. Но гегемонию пролетарской литературы можно достичь и ее можно завоевать только тогда, когда в пролетарскую литературу вольются значительные кадры индустриального пролетариата».- Отсюда поддержка Фадеевым лозунгов «орабочивания РАПП», «за большевизацию пролетарского литературного движения», «за привлечение рабочих-ударников в литературу» и подобных. Отсюда же трактовка всех прочих групп и группировок — «Перевала», Лефа, конструктивистов и других — как непролетарских, следовательно, буржуазных и «идеалистических».

Как известно, Фадеев осудил впоследствии свои ошибки.

Отметим, однако, что в данном случае в позиции Фадеева тех лет не было ничего оригинального — нив положительном, ни в отрицательном смысле: здесь сказались ошибки пролетарских литературных организаций в первые годы их существования.

Неопытность критиков, новизна задач, вставших перед искусством,— все это толкало к поискам ориентира, образца; таким ориентиром в те годы представлялось следование по стопам государственно-административных решений, применение экономических и политических марксистских лозунгов к литературе («освобождение рабочего класса есть дело самого рабочего класса», «пролетариат должен быть гегемоном в революции» и т. п.). Все это прямо и непосредственно переносилось и на искусство, рождая в нем аналогичные лозунги: «за гегемонию пролетарской литературы», «создание нового искусства есть дело самих рабочих» и т.