Фон Эндер нажал кнопку. На пороге появился жандарм.
— Вагон номер один!—приказал гебитскомиссар.
Вагон номер один, куда велено было отвести рязанца,— «вагон смертников». Кто попадал туда, тому уже недолго суждено было оставаться в живых.
Профессор по-прежнему стоял неподвижно. Он молчаливым, беспомощным взглядом провожал дорогого для него человека. А рязанец у самого выхода оглянулся и процедил сквозь зубы:
— Предатель!..
Буйко не шелохнулся. Надо было обладать невероятной силой воли, чтобы в такой напряженный момент подавить в себе обуревавшие его чувства.
Через некоторое время, улучив удобную минуту, профессор вышел. С крыльца незаметно окинул взглядом двор. Заметив смотревшего на него Ясика, он направился в глухой закоулок двора. Ясик, пробираясь между людьми, пошел следом.
Этот шустрый мальчонка привязался к Петру Михайловичу, как к родному. И было что-то трогательное в его привязанности. Он готов был пойти за профессором в огонь и в воду. Но это была не слепая преданность. Мальчик уже хорошо понимал весь трагизм положения жителей оккупированного города и окрестных сел. Каждый день он видел растрелянных и повешенных, видел множество беззащитных людей, которых загоняли в этот двор, обрекая на кабалу. Ясик знал, что седой доктор в белом халате и его друзья, рискуя собственной жизнью, спасают людей от угона в фашистское рабство. Мальчик стремился всячески помогать профессору.
Где бы ни был Петр Михайлович, мальчик обязательно вертелся поблизости. Если ему нужно было попасть к профессору домой или в больницу, он завязывал себе уши и приходил «лечиться». Когда профессор работал в комиссии, мальчик, прикидываясь немым, комическими ужимками забавлял у ворот полицаев. И, кривляясь, свободно проникал во двор.
