Следом за больным юношей одна за другой вошли две девушки. У них были справки о заболевании малярией, хотя обе были здоровы. После инцидента с женщиной, казалось бы, ими нужно пожертвовать, чтобы не вызвать еще большего подозрения, но профессор решительно освободил обеих.
Фон Эндер не возражал.
Затем в комнату втолкнули пожилого мужчину. По возрасту он не подлежал мобилизации, да к тому же был хромым. Перед тем как выйти, он, неожиданно закашлявшись, пробормотал:
— Кхе, кхе... За мной... Кхе, кхе... Перешел...
«Что это значит? — еще сильнее встревожился профессор.— Кто за ним, кто и куда перешел? Что это?.. Предостережение или опять провокация?..»
Петр Михайлович подошел к окну, вынул из кармана чистый платок и начал вытирать вспотевшее лицо. Стояла жара, и в комнате было невероятно душно. Вытирая лицо, профессор тайком наблюдал, как фон Эндер встретит того, кто должен войти за пожилым мужчиной. Гебитскомиссар тоже незаметно следил за Буйко.
Вот открылась дверь. Профессор не обернулся, продолжая вытирать платком лицо. Фон Эндер копался в бумагах. Потом поднял голову, чтобы взглянуть на вошедшего, и вдруг как-то поспешно снова опустил глаза.
Профессор отвел взгляд от окна. У стола стоял, покашливая, высокий, худощавый юноша с болезненным выражением лица.
— На что жалуетесь? — приблизившись к юноше, спросил Буйко, нарочно придавая своему голосу ласковую интонацию.
Юноша показал справку. В ней было подчеркнуто: «Чахотка второй стадии». Справка выдана фастовской больницей, но подпись неразборчива.
Профессор начал внимательно выслушивать больного, не переставая одновременно наблюдать за фон Эндером. Тот наклонился над столом, озабоченно что-то писал и, казалось, был совершенно равнодушен к тому, что делает врач. Петр Михайлович еще раз выслушал больного и обратился к своим коллегам:
— Я ничего не нахожу. Проверьте вы.
Больной закашлялся:
— У меня колики...
Фон Эндер сказал:
— Подозрительно он кашляет.
- Это не страшно,— ответил профессор.
