В этой речи сказалась не только одна из драгоценных особенностей ораторского дарования Фадеева, проявившегося еще в годы его молодости, но и сопровождавшее его всю жизнь основное свойство его души — стремление добраться до правды.

В данном случае именно эта сила правды и переломила тогда настроение аудитории, и я помню, как многие из молодых писателей — некоторые из них и ныне здравствуют и трудятся на благо советского народа — в продолжение нескольких дней приходили в номер гостиницы, где жил Фадеев, чтобы поговорить с ним откровенно. Так завязывались дружеские отношения на всю жизнь.

С самого начала своей работы в литературе А. А. Фадеев оказался в центре тогдашних сложных литературных отношений. Никто из руководителей РАПП не пользовался такой симпатией среди писателей, как он. Основной причиной, конечно, был его авторитет художника. Та высокая писательская культура, которая сказывалась в «Разгроме» и в опуб-ликованных позднее главах «Последнего из удэге», внушала к нему уважение. Но кроме того, Саша в своих взаимоотношениях с товарищами по профессии был неизменно дружелю-бен. В нем не было ни тени комчванства, того отвратительного порока, против которого предостерегал Ленин. Он был полон живого интереса к своим собратьям по литературному делу, к какому бы направлению они ни принадлежали и как бы они сами к нему ни относились.

Например, Артем Веселый начисто отрицал и творческий метод и манеру письма Фадеева, отдавая, впрочем, должное его талантливости. Саша же всегда относился к Артему Веселому дружелюбно и подчеркивал художественную ценность его произведений.

У Саши завязалась дружба со многими писателями из группы «Перевал», — ведь это были наши сверстники, и, как ни велики были наши творческие и даже порой идейно-поли-тические расхождения, он с живым интересом приглядывался ко всему, что делают «перевальцы», встречаясь и споря с ними, сохранял дружеские отношения.

Приязнь у Саши переходила в дружбу, которая сохранялась на всю жизнь. Саша сохранял дружбу со своими товарищами по партизанской борьбе, по Горной академии, с молодыми писателями из Ростова и с Северного Кавказа.

Переехав в Москву, часто бывая в Ленинграде, он непрерывно расширял и — да будет мне позволено так выразиться— упрочивал круг своих друзей. И не только среди писателей. Помню, как Саша загорелся, когда был подвергнут несправедливой и заушательской критике замечательный фильм Александра Довженко «Земля». И мы по инициативе Фадеева вместе выступили в защиту тогда еще молодого кинорежиссера, который впоследствии стал украшением и гордостью нашего советского киноискусства.

Выдающиеся деятели в различных областях нашего искусства, лучшие писатели союзных республик, передовые представители зарубежных литератур, в одних случаях — коммунистического, одного с ним мировоззрения, в других — сблизившиеся с ним в борьбе за мир, становились его друзьями.

Всю жизнь Саша с особенным, бережливым уважением и любовью относился к старшему поколению писателей. В журнале «На литературном посту» появился в то время, мягко говоря, довольно глупый рисунок. Он назывался: «Генеалогическое древо советской литературы». И на рисунке этом некоторые хорошие писатели старшего поколения раз-вешаны были «на древе» в качестве «живых трупов» и «внутренних эмигрантов».