Еще раз подчеркиваем: неверно представление о том, будто роман Фадеева должен был потерпеть неудачу якобы потому, что рухнул конфликт, который был избран Фадеевым в качестве стержня романа.

Как мы стремились показать, этот конфликт не был стержнем в новом романе Фадеева.

А главное, всякое истинное произведение искусства, основываясь на той или иной актуальной жизненной проблеме (будь то вопрос исторический, моральный, произ-водственный и др.), не является иллюстрацией к ней, оно даже не претендует быть научным исследованием. Писатель в этом смысле видит как бы глубже ученого: может не получить признания то или иное научное открытие (в силу тех или иных причин), но существо, связанное с этим открытием и уходящее глубочайшими корнями в историю жизни народа, общества на определенном этапе его развития, улавливается писателем, и оно не может оказаться неверным, если писатель талантлив и понимает ход истории *.

Заметим, кстати, что Фадеев оказался не так уж неправ в решении вопроса о деле Романова. Чутьем художника он уловил существо дела, стоявшее за этим конкретным изобретением. В № 46 «Огонька» за 1958 год помещен очерк об академике-металлурге И. Бардине, где приводятся его слова: «Вы спрашиваете меня о перспективах металлургии,— взволнованно говорит академик. — Это большая тема. В наше время научная диспозиция меняется непрерывно. Ведь до последних лет развитие металлургии шло по линии увеличения количества размеров агрегатов. Только в этом году в строй вступил целый ряд новых высокопроизводительных доменных печей: Днепропетровская, Ждановская, Енакиевская, Криворожская... Это, конечно, рост несомненный. Но, говоря о будущем, надо смотреть далеко вперед, следует ждать скачкообразного перехода на новую технологию добычи железа, принципиально новую.

Как-то один из моих зарубежных коллег, Эрль Смит, сказал: доменная печь — это жернов, привешенный на шею человечества за то, что мы пренебрегли в свое время научным исследованием. В этих словах есть суровая доля правды. Надо искать новых путей, широчайшим образом развивая старые методы производства чугуна и железа. Мы задумываемся сейчас о бездоменном процессе. Он допускает возможность получать железо непосредственно из руды, обходя сложный и дорогостоящий процесс домны и мартена» (стр. 12).

Не менее ошибочным является представление о поверхностном характере некоторых проблем романа в силу якобы слишком широкого замысла «Черной металлургии». (Критики выдвигают здесь те же аргументы, что и относительно «Последнего из удэге».)

В основе замысла романа Фадеева лежала глубокая концепция жизни, в которую свободно укладывались все намеченные линии романа. Линии, обозначенные одной-двумя фразами («тема комсомольская», «молодежная», «судебная»; вопрос о роли гуманитарной интеллигенции и др.), очевидно, были бы развиты, влились в общий сюжет произведения или, не получив развития, могли быть отброшены. Однако это вовсе не означало бы поражения писателя.

Дело обстояло сложнее.

В апреле 1956 года Фадеев писал Н. В. Попову: «В злополучном романе моем опять многое повертывается по-новому. А еще ругают писателей!» «Последние два-три года нашей жизни поставили перед писателями так много нового, мы живем в период таких глубоких перемен, что все это не может быть сразу художественно осмыслено и отображено. Да ведь это и в жизни еще не все «уложилось».