Когда-то, в далекой юности, когда я впервые прочитал рассказы Горького о босяках, эти его рассказы и его биография так поразили меня, что я, по примеру Горького, тоже ушел странствовать по России. В Святогорском монастыре, на Северном Донце, я встретил одного «идейного» бродягу — что-то вроде циничнейшего индивидуалиста, ницшеанца, анар-хиста,—много говорил с ним и спорил.

(Кстати, любопытен конец этого «анархиста»: в 1919 году, при белых, он появился в Ростове, на той же городской окраине, где живу и я, поступил в «стражники», то есть в жандармы станции Ростов, выгодно женился на вдове-домовладелице, имевшей двух коров. А потом, вероятно, удрал вместе с белыми. Конец, достойный «анархиста».)

Позже я написал обо всем этом рассказ, вернее, начало повести о моих странствиях. Однажды я прочитал Фадееву начало повести.

Он слушал очень внимательно, с удивлением и интересом, а когда я кончил читать, задумчиво сказал:

— Да, любопытно все это... интересно... — и больше ничего не добавил.

А позже, через месяц или два, в разговоре по какому-то поводу сказал мне памятные, ободряющие слова:

— А ты, Павел, пиши, пиши! То начало твоей повести, где ты писал о монастыре, написано неплохо! Мне почему-то кажется, что ты можешь написать хорошие вещи...

О том же он писал мне потом из Москвы.

В 1946 году я послал ему один из своих очерков. Но этот очерк оказался неудачным, и Фадеев забраковал его, а в письме (от 22 июня 1946 года) писал мне:

«Еще раз извини, что я вынужден писать так резко, но я знаю, что ты можешь писать лучше».

Кроме разговоров Фадеева о литературе и коротеньких, мимолетных, но подчас очень глубоких замечаний о литературной работе, мастерстве и многом другом, большую помощь молодым писателям тех лет оказали его отзывы на рукописи, которые он, как редактор журнала «Лава», направлял авторам в различные районы огромного Северо-Кавказского края. Это была повседневная, живая и многообразная, большая помощь — скромная, деловая, без громких речей и пышных фраз, и притом совершенно бескорыстная, истинно товарищеская помощь.

Есть в партии особая категория работников — пропагандисты, агитаторы. Их почетная миссия — нести бессмертное учение Ленина, идеи нашей великой партии в народ, в массы. И они умеют говорить с людьми, воздействовать на их сознание. Фадеев был на Дальнем Востоке на военно-политической работе, на Кубани работал секретарем райкома партии. Вот откуда у него было умение подойти к человеку!

Забота о товарищах по общему делу проявлялась и в большом и в малом.

В одном из писем Фадееву (когда он уехал куда-то) я сокрушался, что мало читал политической литературы и потому еще многого не понимал. «Да, читать политическую литературу тебе необходимо, и читать побольше, но падать духом незачем», — ответил он.

Однажды поздно ночью мы с Фадеевым возвращались с собрания РАПП.

Собрание, как всегда, было очень шумным: в числе других основательно проработали и меня, и я был очень подавлен этим.

— А ты опять же не падай духом, Павел! — взяв меня за локоть, ободряюще говорил Фадеев. — Знаешь, некоторые из наших рапповских ортодоксов в своих официальных речах с трибуны нередко говорят такое, к чему надо относиться очень и очень критически.