— Кто же он такой, этот Антон? — спросил уже совершенно спокойно Буйко.
— А разве вы не слыхали! Грисюк! «Грисюк?»—опять обескуражила его старушка.
У него даже дух захватило: неужели Антон действительно здесь? Слух, принесенный инвалидом-жестянщиком, никто не подтвердил. А тут вдруг старушка говорит, да так уверенно: «Это же Антон такое сотворяет!»
Буйко еле сдерживал волнение. Его так и подмывало поскорее расспросить Ефросинью Семеновну, откуда ей известно об Антоне Грисюке. А главное — где он? Однако нужно было соблюдать осторожность, и он снова, как бы между прочим, сказал:
— Так, говорите, все это сделал Грисюк? Кто же выдумал такое? Да и разве он здесь?
— Кто — Грисюк? — с удивлением переспросила Ефросинья Семеновна.
— Ну да.
— Вчера ночевал у меня.
— Ночевал, говорите?
— А с ним еще трое. Да все грозные такие! С бомбами!
— Странно. А где же они теперь? — разволновался Буйко.— Не знаете?
— Разве они глупые, чтобы каждой бабе адрес оставлять?
«И то правда»,— согласился про себя Буйко.
— Ох, чуть не забыла,— спохватилась Ефросинья Семеновна,— он и о вас словцо закидывал.
- «Обо мне? — изумился профессор.
— Да, да, о вас. И так как бы невзначай. Дескать, не знаете ли, бабушка, кто он, этот доктор Буйко? «Бог его знает,— говорю,—не ведаю». А сама думаю: «Чего это он интерес к нашему доктору заимел?»
И в глазах старушки снова сверкнули лукавые огоньки:
— Не познакомиться ли, случайно, хочет с вами, а?
— Это вам показалось, Ефросинья Семеновна,— с напускным равнодушием ответил Буйко. И тут же поторопился опять перевести разговор на другое: — Ну а вы зачем ко мне пожаловали?
— Да внучку мою, Катюшу, антихристы в списки записали,— уже неподдельно застонала старушка, вспомнив о своем горе.— Так вы, Петр Михайлович, сделайте ей, пожалуйста, какую-нибудь болячку, чтоб не забрали. А то, говорят, скоро погонят...
И она заплакала:
— Вот времечко настало, господи: не избавить от болезни просишь лекаря, а привить ее умоляешь.
Буйко тяжело вздохнул: в словах старушки была горькая правда.
— Поможем,— коротко сказал он на прощание.— Пускай завтра приходит.
Не переставая стонать и охать, старушка вышла.
После нее в кабинете появился незнакомый юноша с подвязанной рукой. Вид у него был изнуренный, усталый. В быстрых глазах, покрасневших от бессонницы, светилась настороженность. Он волновался.
— Откуда вы? — спросил профессор.
— Из Ярошивки.
Ярошивка находилась по соседству с Томашовкой, где жила Ефросинья Семеновна.
— А что с рукой?
— Да... Вилами пробил...
— Как же это вы?
— Да... Ехали мы, стало быть, на возу с дядькой. Солому везли. Вилы вот так лежали. Вдруг перекладина — хрясь! Воз — в кювет, а меня угораздило прямо на вилы...
