Но этого не происходит. Герой встает пред нами как вылепленный раз и навсегда.

«Лицо Суркова было кирпичного оттенка и в крупных порах, выражение лица злое и чуть презрительное, губы плотно сжаты. Он смотрел прямо перед собой из-под бугристых бровей твердыми светло-серыми глазами, никого не видя». Это — Петр в детстве.

«Много лет отделяло того подростка, которого Лена видела на примерке у китайца-портного, от военного комиссара Суркова, которого везли сейчас со связанными руками на автомобиле, но Лена сразу узнала его.

Сурков отяжелел, шире раздались его квадратные плечи, но то же мальчишеское твердое и злое выражение было на его усталом, почерневшем от дыма лице, и так же, как тогда, он смотрел прямо перед собой из-под бугристых бровей, никого не видя, плотно сжав плотные губы».

«За длинным столом президиума среди нескольких человек корейцев и русских сидел в синей косоворотке предревкома Петр Сурков, выложив одна на другую тяжелые кисти рук и полуобернув к говорящей кореянке моложавое, в крупных порах лицо с могучими надбровными буграми. Короткие светлые густые волосы его были плотно зачесаны назад. Сеня сразу узнал крутой постанов его головы. Сурков нисколько не изменился с той поры, как Сеня больше года назад видел его. Обаяние скованной силы исходило ото всей его широкой плотной фигуры».

Таким же способом — рассредоточением черт уже заранее сосредоточенных — дается и портрет Лены Костенецкой.

Вот она в детстве.

«Лиза и Адочка... с любопытством рассматривали чужую большеголовую и большеглазую девочку, которая, расставив ноги в черных чулочках, опустив вдоль платьица тонкие руки, растерянно стояла у дверей большой, залитой светом комнаты».

«...она... по-зверушечьи снуя руками, повязала ленточку в свою крупную русую голову и юркнула из детской». «Иногда в середине разговора в ее заблестевших глазах появлялось выражение зверушечьего любопытства, и она задавала неожиданные, не относящиеся к делу вопросы...».

Вот Лена в юности. «К шестнадцати годам Лена была уже стройной, с большой темно-русой косой и большими темно-серыми глазами, красивой и знающей, что она кра-сива, девушкой. Печать детскости, которую придавали ей тонкие руки, удивленно-приподнятые брови, неожиданные зверушечьи жесты или взгляды, только прибавляли ей прелести». «Она стояла перед ним, опустив вдоль платья голые тонкие руки, и молча, и грустно, и, как всегда, немного удивленно смотрела на него большими темными влажными глазами».

Те же черты портрета: тонкие руки, зверушечьи движения, удивленно приподнятые брови, выражающие в характере детскость (что соотносится с исканиями Леной «простого и настоящего»), выделяет Фадеев и в Лене взрослой.

«На широкой корме вполуоборот к Семке сидела девушка в нижней городской рубашке. Она, видно, только что выкупалась... Что-то зверушечье и детское было в ее тонких руках и острых плечиках и в том, как она ополоснув одну ногу и помотав ею в воздухе, сняла с головы полотенце, освободив большую темно-русую косу, упавшую ей через плечо, и обтерев ногу полотенцем, стала натягивать чулок». «Взяв чулок, удивленно приподняв широкие темные брови, она сверху смотрела на него из-под ресниц большими темно-серыми глазами».