Побледнела мать, услышав свою фамилию. Что обещает ей то, что знает ее этот молоденький капитан? Радость или горе? И не могла от волнения слова даже сказать.
- Да, вот она, - показала на маму Екатерина Лимпеевна, Чуханова и есть.
И мама шагнула к капитану:
- Сыночек, говори, не томи. Может, знаешь кого из моих? Мужа, может, а может, сына?
- У вас есть сын Афанасий? - спросил он.
- Да-да, мой сын Афанасий Афанасьевич Чуханов. Родной сын, Что-нибудь знаете о нем? Он жив? Неужели погиб? Мишу полицаи убили, неужели и с Афанасием беда?
Капитан крепко обнял маму, улыбнулся:
- Жив ваш сын, мать, жив. Видел я его среди партизан Котовского отряда. Теперь он в армию влился, дальше фрицев колотить пошел. Таких, как твой сын, мать, пуля не берет. Такие - сильней пули. Пришлось видеть, как он дрался, когда мы ваши места освобождали. Тогда и познакомились. Отчаянный хлопец. Так что гордись, мать, сыном и жди. Добьем немчуру, с победой вернется домой.
И, повернувшись к стоящим рядом солдатам, капитан весело скомандовал:
- А ну, ребята, подготовить нашим матерям и детишкам для отдыха с дороги лучшую палатку! Лучшую! Они столько горя перенесли, что теперь им в лучшем санатории бы отдыхать.
Солдаты бросились выполнять указание командира, а он снова наклонился над картой.
- Так, до Мглина отсюда 24 километра. Будете идти по вот этому шоссе, оно так и зовется - Брянское. Первое село будет Николаевка. Сожжено оно до основания, один пепел остался. Потом будет село Луковица. А там и ваш Ленинский.
Засуетились, заспешили матери, но капитан остановил их:
- Не спешите. Заходите в палатку, переночуйте, отдохните. А с восходом солнца отправлю вас обратным транспортом, если будет.
В палатке было тепло, уютно. В углу стояла металлическая печка, по обе стороны - деревянные, удобные настилы. Солдат подкочегаривал печку, на которой уже закипали два чайника. Пахло душицей и Иван-чаем. Видно, ими и заваривал солдат чай, за неимением настоящей заварки. В палатке было уже немало продуктов. Видно, собрали солдаты по своим вещмешкам, для нежданных гостей. Солдат черенком ножа разбивал большие куски сахара и протягивал детям:
- Ну-ка, полакомьтесь. Небось, давно не видели сладости.
В алюминиевые кружки, в крышки от котелков наливал он душистый чай и угощал матерей и детей. Зажав в ладони свой кусочек сахару, я подошел к лежащей на настиле Зи-ночке, чтобы угостить и ее.
Но она на сахар даже не взглянула. Пересохшими губами пыталась что-то сказать, но давила, жгла ее температура, выдавливая из глаз капельки слезинок. Приподняв ее голову, мама попыталась влить ей в ротик хоть глоточек чая. Но Зиночка уже бредила, жидкость лилась по подбородку, стекая на шейку.
Громко зарыдала мама, поняв, что не донести ей Зиночку домой. Столько мук вытерпеть, сотни километров пронести на руках, а теперь, почти у самого порога родного дома, лишиться ее - это было невыносимо.
- Доченька, что же ты? - спрашивала мама. - Потерпи, доченька. Скоро дома будем.
| << Назад | Вперёд >> |