Это был невысокий бледнолицый старичок, с совершенно седой бородой. Уже потом, вернувшись, мама рассказала следующее. Старичок спросил у нее:
- Куда ж вы идете? Вы же на смерть идете. В Рябинках - немцы. Не спешите к ним в руки. Уходите отсюда, спрячьтесь до прихода Красной Армии.
У мамы подкашивались ноги, слезы текли из глаз, а сердце стучало учащенно. Человек, говоривший с нею, то исчезал, то снова появлялся перед нею, словно волшебник какой-то или привидение. Перекрестилась мама, обращаясь к нему:
- Добрый человек, дедушка. Выслушай меня. Мы бежали из лагеря. С нами дети. Мы не знаем дороги. И укрова не можем найти безопасного. Помоги нам, добрый человек.
Старичок сказал:
- Знаю, все знаю, страднички. Да спасет вас Матерь Божия. Идите с этих мест подальше. Идите вон по этой Смоленской дороге прямо, не сворачивая. Придете в большое село Стодолище. Там вам будет укров для спасения. Если встретятся немцы, отвечайте им: "Идем в Германию". Вас никто не тронет. Светлого вам пути, страднички. Идите с Божьей помощью.
И тут же исчез, словно и не было его. Осмотрелась мама вокруг. Где он? Куда ушел? Нигде не было его. Лишь голос старичка все слышался в ушах мамы: "Идите с Божьей помощью".
Мать бежала обратно к нам, и мы не знали, чему больше радоваться: ее возвращению или вестям, которые она несла и которые, судя по ее радостному лицу, были хорошими, Сперва она бросилась ко мне и Зиночке, обняла, расцеловала, потом, успокоившись, поведала всем о встрече с загадочным дедушкой и разговоре с ним.
- Одного никак не пойму я, подруги, - говорила она, - кто это был? Если человек, то откуда он знает все про нас и куда он так непонятно исчез? И виду него был... как у святого. Он не как другие старички выглядел. Длинные седые
волосы и на голове, и в бороде. И одежда вся белая. И весь он белый такой. Сначала я боялась, коленки даже дрожали. А когда он начал говорить, и страх ушел, и на душе так спокойно стало, уютно.
Зашептались, закрестились женщины, поглядывая в ту сторону, где еще недавно стоял загадочный человек, а теперь исчез, словно растаял. Но ведь указал дорогу, куда идти, и село назвал Стодолище, которое доселе никто из нас и знать не знал.
- Может, Бог на помощь нам послал его? - перекрестилась одна из женщин.
- А может, это сам Бог и был? - ахнула другая.
- Стодолище, - раздумчиво повторила Мария Макаровна. - Значит, туда и пойдем.
- Да-да, - заспешила мама, - он еще сказал, чтоб быстрей уходили, а то здесь большие бои будут.
Мы шли мимо обгоревшего подбитого танка, и я видел, как наши матери, глядя на него, снова крестятся, словно надеясь увидеть того загадочного белого старичка.
Вскоре вышли на шоссе и долго шли по нему, каждый раз вздрагивая, когда нас обгоняли немецкие грузовики, полные солдат, или мотоциклы. Любой из них мог остановиться и спросить, кто вы такие, куда и откуда идем. Ведь документов ни у кого никаких не было. Кстати, впоследствии, уже после войны, а некоторым из нас и через много лет после нее, пришлось немало нервов попортить, чтобы доказать, что мы были узниками фашистского лагеря. Наши непревзойденные бюрократы требовали документов. И никто из них не подумал, что немцы своим рабам, их детям справок не давали. Бежавшим из лагерей -тем более. Впрочем, это уже другой разговор, о послевоенной жизни, до которой еще очень и очень далеко.
| << Назад | Вперёд >> |