Трое суток продолжалась эта молчаливая пытка для матери и сына, трое суток шло единоборство силы духа брянских женщин и их палачей. К «биографии» Мити женщины добавили еще один немаловажный штрих: они сообщили немцам, что Данилка (то есть Митя) - племянник мглинского полицая Ефима Хлопяника. Видимо, это и послужило поводом к окончательному решению гитлеровцев освободить мальчика.
Женщины ждали этого момента, казалось, даже забыв о своей судьбе. Словно зациклились на этом и больше ничего их не волновало, добиться, добиться, добиться свободы для мальчика и больше ничего. Что будет дальше - неважно, лишь бы мальчишка оказался на свободе.
Был и тот случай, которого так боялась узницы. Одна из их землячек - Елена Трофимовна, измученная пытками, запуганная допросами, вдруг пришла в отчаяние и заявила:
- Я страдаю ни за что. Никого из моих в партизанах нет. И в партии никто не состоит. За что же я страдаю? Мне детей своих нужно спасти. Завтра скажу, что Митя - сын Рябовой, как хотите. Может, отпустят.
Это было уже опасно. Не только для Мити - для всех женщин с Брянщины. Уличив их в обмане, гитлеровцы не стали бы церемониться. Даже другие сокамерницы не должны были знать этой тайны.
В камере с нами сидели три молодые девушки. Я запомнил, что были они учительницами и их имена Тамара, Фрося и Маша. Их каждый день водили на допросы и всегда приводили назад избитыми до крови. Но силы духа эти женщины не теряли. Измученные, они находили в себе силы ободрять других сокамерниц, рассказывать сказки детям, даже шутить. Особенно привязались они к маленькому Саше Рябову, они целыми вечерами возились с ним, слушая, как он лепетал заученную молитву "Богородица", играя с ним, как со своим родным ребенком. Услышав угрозы Елены Трофимовны, они предупредили ее, что предательство обойдется ей самой дорогой ценой.
- Так что ты решила? - сурово спросила ее Фрося. - Выдать своих хочешь?
- Чего вам от меня нужно? - закричала та, - да, я скажу, что это сын Рябовой, как только вызовут, сразу и скажу.
- Ты даешь себе отчет, что говоришь? - спросила учительница.
- Отдаю, отстаньте от меня. У меня тоже дети. Мне их спасти надо.
- Вот что, кукушка, - сурово предупредила Фрося, - только пискнешь, жить тебе до следующей ночи. Запомни это и заглохни.
Голос учительницы был так внушителен, что Елена Трофимовна испуганно съежилась и надолго замолчала, поняв, что предательства ей не простят.
- Учти, - сказала Фрося, - ты жива до тех пор, пока немцы не знают правду о мальчике. Узнают - значит, тебе не жить.
- Так у меня же дети, - пыталась оправдываться Елена Трофимовна.
- А у других кто? - переспрашивала Фрося, - учти, таких, как ты, и немцы не жалуют. Если нам тебя удавить не удастся, то они сами тебя прикончат.
И Елена Трофимовна замолчала. Через три дня Митю отпустили на свободу. Сколько душевных сил стоило Марии Макаровне не закричать от радости, когда раскрылась дверь, и охранник хрипло прокричал:
- Даниил, на выход. Домой пойдешь.
Ликовала вся камера. Победа была общей, выстраданной, желанной.
| << Назад | Вперёд >> |