В декабре гитлеровцы расстреляли 16 тысяч человек. Разгул фашистов крайне усложнял обстановку в городе и деятельность подполья. Однако в том и состояла задача об-кома и Бакулина лично, чтобы заставить врага отступить перед яростью всенародной борьбы, какие бы трудности на пути ни возникали. А они возникали иногда совершенно не-ожиданно.
Тогда, в кабинете Епишева, Бакулин, говоря о Михайловском, не кривил душой. Он действительно не сомневался в нем, хотя и знал, что профессор - человек с далеко не безупречным прошлым. По происхождению - дворянин. Октябрьской революции не понял и не принял. Воевал против Советской власти. И все-таки после окончания гражданской войны Советская власть, учитывая раскаяние и обещание честно трудиться, простила профессора Михайловского. И как казалось Бакулину, он старательно оправдывал это доверие.
При эвакуации института Михайловский заявил, что из-за болезни - а здоровьем он и в самом деле не мог похвастаться - уехать не в состоянии, и предложил в случае захвата немцами Харькова воспользоваться его квартирой - его-де прошлое будет служить своеобразной охранной грамотой. Более того, он настоял использовать свой профессорский дом в качестве базы продовольствия. Доводы выглядели убедительно, и Бакулин, поблагодарив коллегу, согласился. Вскоре на квартиру Михайловского привезли муку, сахар, концентраты, ценности.
Однако после прихода гитлеровцев состоялся неожиданный разговор, поразивший и поставивший Бакулина в тупик.
- Вы читали объявление о регистрации паспортов? - нервно спросил Михайловский.
- Читал. Ну и что?
- Как что? - округлил глаза Михайловский.- Ведь за отказ - расстрел!
- А я и не собираюсь отказываться,- спокойно произнес Бакулин.- У меня вполне надежный документ. Я Буркун Иван Иванович, преподаватель Основянской школы, беспартийный. Вам нужно только сказать в бургомистрате, что я ваш старый приятель, дом которого разрушен бомбой, и вы приютили меня.
- Никакого Буркуна я не знаю и знать не хочу! - выкрикнул Михайловский.
В глазах его были страх и растерянность.
- Но в чем все-таки дело? - стараясь быть спокойным, спросил Иван Иванович.- По-моему, вы сами предложили мне свою квартиру. Что изменилось?
- Обстоятельства изменились, батенька. Ни я, ни моя жена не желаем валяться с дыркой в черепе или болтаться на балконе в пеньковой петле...
Бакулин понял: спорить, взывать к совести было бессмысленно и небезопасно. Оставалось одно: уйти на другую квартиру. Но на какую?
| << Назад | Вперёд >> |