Олег Кошевой

    Олег Васильевич Кошевой родился 8 июня 1926 года в городе Прилуках Черниговской области. Вскоре семья переехала в Полтаву, затем - в Ржищев, где прошли ранние школьные годы будущего героя. Олег полюбил красоту Днепра, живописного городка Ржищева. Свою любовь к могучей реке, родному краю он выражал в стихотворениях и рисунках.
    В 1940 году Кошевые переехали в город Краснодон. В школе № 1 имени А. М. Горького, где учился Олег, он познакомился с будущими молодогвардейцами Валерией Борц, Георгием Арутюнянцем, Иваном Земнуховым, которые стали его близкими друзьями.
    Вместе с Ваней Земнуховым Олег редактировал общешкольную стенгазету, занимался в литературном кружке, выступал в художественной самодеятельности. В альманахе "Юность", который издавался в школе, часто появлялись его рассказы, стихотворения. Кошевой увлекался произведениями М. Горького, Т. Шевченко, Э. Войнич, Н. Островского. Герои любимых книг учили его самому святому чувству - любви к Родине. Когда началась война, Олегу шел шестнадцатый год. Вместе с одноклассниками он работает на колхозных полях, помогает раненым в госпитале, выпускает для них сатирическую газету "Крокодил". В марте 1942 года его приняли в ряды Ленинского комсомола. Он усиленно готовит себя к защите Родины, изучает боевое оружие, внимательно следит за сообщениями с фронта. Для школы оформляет "молнии" со сводками Совинформбюро, рассказывает о борьбе с фашистами советских воинов.
    В июле Олег эвакуировался, но уйти далеко не удалось и он возвращается в Краснодон, где уже хозяйничали фашисты, свирепствовал "новый порядок": расстрелы, аресты ни в чем не повинных людей. "Невеселой вышла моя встреча с Олегом, - вспоминает Елена Николаевна Кошевая. - Он был хмурый, почерневший от горя. На лице его уже не появлялось улыбки, он ходил из угла в угол, угнетенный и молчаливый, не знал, к чему приложить руки. То, что делалось вокруг, уже не поражало, а страшным гневом давило душу сына".
    В августе 1942 года в Краснодоне нелегально стали создаваться антифашистские группы из числа активных комсомольцев и молодежи. Одну из таких групп возглавил Олег Кошевой. В конце сентября родилась подпольная комсомольская организация "Молодая гвардия". Для руководства ее деятельностью был создан штаб. В его состав вошел и Олег Кошевой.
    Штаб-квартирой подпольщиков стала мазанка Третьякевичей.
    Олег Кошевой участвовал во многих боевых операциях: распространении листовок, разгроме вражеских автомашин, сборе оружия, поджоге скирд хлеба, предназначенного для отправки в Германию.
    Кошевой осуществлял связь с группами в окрестностях Краснодона, от имени штаба давал им задания.
    В начале января 1943 года в Краснодоне начались аресты. Штаб дал указание всем молодогвардейцам покинуть город, небольшими группами продвигаться к линии фронта. Вместе с Ниной и Ольгой Иванцовыми, Валерией Борц, Сергеем Тюлениным Олег Кошевой пытался перейти линию фронта, но безуспешно. 11 января 1943 года поздним вечером обессиленный, уставший, он возвращается в Краснодон, а на следующий день уходит в Боково- Антращит. Неподалеку от города Ровеньков его задержала полевая жандармерия. Олега доставили сначала в полицию, а затем в Ровеньковское окружное отделение жандармерии. При обыске у него нашли печать "Молодой гвардии", несколько чистых бланков временных комсомольских удостоверений.
    Героически держался Олег Кошевой на допросах. Раскаленным железом, плетьми, самыми изощренными пытками враги не смогли поколебать воли и стойкости молодогвардейца. Во время одной из пыток, превозмогая страшную боль, Олег выкрикнул: "Все равно вы погибнете, фашистские гады! Наши уже близко!" От пережитого в тюремных застенках у шестнадцатилетнего комиссара поседели волосы. Но он остался гордым и непокоренным, не предал своих товарищей и то святое дело, за которое боролся.
    9 февраля 1943 года гитлеровские палачи расстреляли Олега Кошевого в Гремучем лесу. После освобождения Ровеньков похоронен в братской могиле жертв фашизма в центре города Ровеньки в сквере имени "Молодой гвардии".
    Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1943 года члену подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Олегу Васильевичу Кошевому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

   
   
   

Дополнительные фотографии

Олег Кошевой с матерью	Олег Кошевой и его мама Елена Николаевна
Олег Кошевой (фото из книги "Герои Краснодона")	Художник Резниченко Вручение временного комсомольского билета.

   
   

Олег Васильевич КОШЕВОЙ

Герой Советского Союза Олег Васильевич КОШЕВОЙ

   Член штаба комсомольской антифашистской подпольной организации "Молодая гвардия". Родился 8 июня 1926 г. в городе Прилуки Черниговской области (Украина) в семье служащего. Война застала Олега учеником 8-го класса Краснодонской школы имени М. Горького. В марте 1942 г. он вступил в комсомол, работал в госпиталях. Когда началась эвакуация, вместе со всеми ушел на восток, но вскоре возвратился, так как пути уже были отрезаны, в оккупированный Краснодон. Установил связь с товарищами по школе и выступил инициатором борьбы с гитлеровцами. Один из организаторов подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", член штаба, а впоследствии - комиссар. Принимал участие в составлении текста клятвы, листовок, воззваний. Был руководителем диверсий против немецко-фашистских оккупантов. По заданию штаба часто бывал в молодежных группах Краснодона, горняцких поселков Первомайка, Изварино, сел Шевыревка, Герасимовка, давал им боевые задания, вручал временные комсомольские билеты, собирал членские взносы. Когда в январе 1943 г. начались аресты, предпринял попытку перейти линию фронта. Однако вынужден вернуться в город. Близ ж.-д. станции Кортушино был схвачен фашистами и отправлен сначала в полицию, а затем в окружное отделение гестапо г. Ровеньки. После страшных пыток вместе с Л. Г. Шевцовой, С. М. Остапенко, Д. У. Огурцовым и В. Ф. Субботиным 9 февраля 1943 г. был расстрелян в Гремучем лесу неподалеку от города. Останки героя 20 марта 1943 г. были похоронены в братской могиле жертв фашизма в центре города Ровеньки. 13 сентября 1943 года посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Его имя носят улицы, школы, шахты, молодежные организации в России и в Украине.
   
   
   
   
   
   

Олег Кошевой
Воспоминания бабушки Веры Васильевны.
   Адрес: г. Краснодон, ул. Садовая, дом 10.

    Олег был всесторонне развитым, всем интересовался. Учился всегда хорошо, уважал учителей. Был редактором школьной газеты, однажды сам себя в ней нарисовал. С 3-его класса писал стихи. Ему нравился Днестр. Когда они жили в Ржищеве, у Олега была лодка, на которой он любил плавать. Олег состоял в Досаафе и с удовольствием работал на спасательной станции.
    За стихотворения получил в награду в 7 кл. книгу Островского "Как закалялась сталь". Олег был отличным стрелком. Из 50 возможным выбивал 49, 48, за что получил значок "Ворошиловский стрелок".
    Охотно помогал отстающим. Учителя вспоминают, что в Ржищеве к Олегу было прикреплено 7 чел. учащихся.
    Был хорошим организатором. Комиссар Говорущенский жил на квартире Кошевых около 3-ёх недель во время отступления советских войск. Олег очень подружился с ним, и часто они вдвоём возили подарки бойцам.
    Олег ходил с ребятами в госпиталь: помогал бойцам.
    Любил читать, петь, очень любил музыку. Пел народные песни. Особенно часто пел песню о Щорсе. Читал Некрасова, Толстого, Тургенева. Дядя Олега часто принимал гостей, к нему приходили инженеры, солидные люди. И со всеми Олег находил общий язык, все находили его интересным собеседником.
    Одно время Олег дружил с Верой Серовой. Сейчас Серова-Ходова живёт в Севастополе. У Олега были большие глаза, много считали его даже красивым. Каждое утро Олег сам гладил свои брюки. Очень любил танцевать, танцевал очень хорошо. Особенно любил "танго роз". Увлекался и техникой. Играл в футбол, в волейбол.
    Сначала семья Кошевых решила эвакуироваться. Потом вернулись. Олег с первого же дня сказал, что будет бороться. Часто слушали Москву, дядя Коля подключал свет, в то время, как у других его не было. Е.Н. и бабушка Вера стояли на страже.
    Павка Корчагин был любимым героем Олега. Рада Власенко дружила с Олегом в 5 и 6 кл. Сейчас живёт в Киеве.
    Елена Петровна Соколан, чертёжница во время эвакуации сделала несколько карандашных портретов Олега. Живёт Е.П. Соколан в Донецкой области.
    Каждый год 8 июня - день рождения Олега, в Ровеньки приезжала Е.Н. Кошевая.
    Каспийское море теплоход "Олег Кошевой".
    Надпись на книге М. Горького, подаренной Олегу М.А. Борц:
    "Дорогому Олегу!
    Дорогой мой мальчик!
    Всегда помни слова великого писателя: "Безумству храбрых поём мы песню. Безумство храбрых - вот мудрость жизни".
    15/IX - 42. М.А. Борц".
    Подарили 8 фотографий.
    (документ из архива Московской школы N312)
   

Любовь Павловна Жук - соученица Олега Кошевого.

   Сегодня в школу. Сколько хлопот в каждой хате, где есть ученик и уже все готово и портфель и ручка и карандаш. Он аккуратно одетый, подбодренный счастьем новых встреч с товарищами, бежит в школу, в родной класс к близким друзьям. Интересно узнать, все ли товарищи будут снова с тобой, или выбыл кто-нибудь, или пришли новички. Ещё интересно расспросить про летние каникулы, про мысли на новый учебный год и т.д.
   С такими мыслями шла я в школу в 3 класс 1934 г. Встретившись и радостно поздоровавшись с друзьями, я сразу заметила нового ученика, который о чем-то увлеченно разговаривал с нашими учениками. Все его внимательно слушали. Невысокий с русыми волосами, гладко выглаженной белой сорочке с короткими рукавами в коротких штанишках, Олег Кошевой с первого дня зарекомендовал себя хорошим товарищем среди мальчиков и девочек. Мы сразу увидели скромного, простого, чуткого товарища. Уже в первый день Олег отличался дисциплинированностью, честностью. Помню в классе произошёл какой-то шум: группа ребят обступила Олега, и что-то доказывала ему. Подошла наша учительница Елизавета Сидоровна Черняковская. Ребята все моментально вылетели из комнаты и посреди комнаты остался один Олег. Он отдал учительнице самопал, отобранный у хлопцев правда, конструктора не назвал. Но Елизавете Сидоровне и говорить не надо было.
   С самого начала занятий Олег поразил нас своей любознательностью, пытливостью и успехами в занятиях. Особенно Олег интересовался историей, математикой, литературой и физикой. Дружил он с учениками старших классов. Ещё с детства Олег умел и любил играть в шахматы. Честность, справедливость Олега не зачерствела и тогда, когда он учился в 7 классе. Один раз Олег стоял в коридоре и вёл какой-то разговор с десятиклассниками, вдруг его кто-то толкнул в сторону, что-то треснуло и звякнуло. Растерявшись Олег взглянул на пол, по выражению его лица можно было подумать, что он потерял что-то дорогое в жизни. Так оно и было. Он утратил дорогие для него часы, которые подарила ему в день рождения бабушка Вера, часы, которые он берег и лучшего подарка за его короткую жизнь у него не было. Случилось это так: Цимбам Юра сел на верхнем этаже на перила и съехал вниз, налетел на Олега. Олег отскочил в сторону. Часы, которые лежали в кармане пиджака, со звоном ударились об пол. Олег не бросился с кулаками на Цимбама, холодно взглянув на "хулигана", он ушёл в класс. На последующих собраниях поступок Цимбама сурово осуждался. Олег с большой любовью и удовольствием занимался в живом уголке школы. Ещё больше в моей памяти запечатлелся приём в пионеры. На протяжении всего хода приёма мы со счастливыми лицами ждали того момента, когда нам повяжут пионерские галстуки. Сколько было радости, а вместе с тем и зависти, когда старшая пионервожатая школы, вручавшая нам красные галстуки на миг остановилась около Олега, вручая ему галстук первому, за примерное поведение и активность в работе. Когда мы вступили в комсомол, Олега в нашей школе уже не было (в 1939 году они уехали из Ржищева).
   Но все мы, зная Олега, веря ему, были уверены, что одинаковый для всех комсомольский значок, ему вручался бы особо. Узнав об убийстве Олега и его товарищей, мы глубоко переживали его смерть. Он всегда был живой, он организовывал детей на новую игру в перемены, вот он идёт кататься на коньках на свой любимый Днепр или купается в его теплых водах. О чём бы мы не вспоминали, вместе с нами был Олег. Страшная смерть постигла нашего Олега. Будучи в рядах Советской Армии, мы мстили за смерть Олега, за раны ненесённые нашим товарищам.
   

Документ из архива музея Московской школы N312
   
   

    Сердце, отданное народу

    Олег Кошевой: Прошагай, читатель, от края до края нашу беспредельную Родину, расспроси встречных, и вряд ли ты найдёшь человека, не знающего этого имени, имени, которое стало легендой, которое вписало ещё одну страницу в объёмную летопись истории ленинского комсомола.
    Олег родился в культурной, образованной семье. Слушать, а впоследствии самому читать книги было любимым занятием юного Олега. Как вспоминает его мать, Елена Николаевна Кошевая, Олег часто говорил ей: "Ты, мамочка, купи мне все книги, чтобы я мог про все узнать, все-все, что в них пишут".
    В 1934 году семья Кошевых переехала в город Ржищев, живописное местечко, расположенное на берегу Днепра. За отличную учёбу в школе мать подарила Олегу маленькую лодочку. Часто, проснувшись с восходом солнца, мальчик убегал к реке, садился в свою лодочку и уплывал в тихую заводь, где удил рыбу или читал книги. Рассвет, тихий, ласковый шепот камыша, красота небольшого городка, захлеснутого волной весеннего цветения, - все это волнует Олега. Через всю жизнь пронес он память и любовь к месту, где прошло его детство. Впоследствии городу детства он посветил одно из своих первых стихотворений "Я Ржищев крепко полюбил"...
    Взрослея, Олег начинает интересоваться произведениями русских и зарубежных классиков. Он читает А. Толстого, М. Горького, А. Пушкина, М. Лермонтова, Д. Лондона, Д. Байрона, В. Шекспира, Г. Гейне и др.
    В школе Олег один из самых активных членов литературного кружка, редактор школьной сатирической газеты "Крокодил". Директор школы N1 им. Горького И.А. Шкреба вспоминает: "Кошевой и Земнухов выпускали школьную сатирическую газету. Вот они вывешивают ее в коридоре, и толпа школьников уже собралась около них. Чтение сопровождается взрывами смеха, шутками, горячими спорами.. Да, была-таки у редакторов журналистская струнка:"
    1941 год. Набатно звучит песня "Вставай, страна огромная", с которой сотни тысяч советских воинов уходят на фронт. Ее до сих пор нельзя слушать без содрогания. Вот тогда-то Олег и пишет основную часть своих стихотворений, полных любви к Родине и ненависти к поработителям. Словно армия каннибалов, фашистские полчища проходили по стране, уничтожая памятники древности, сжигая и разоряя города и села, убивая тех, кто своими руками поднял, вырастил и воспитал молодую Советскую республику.
    Когда немцы оккупировали Краснодон, в городе под руководством коммунистов была создана подпольная комсомольская организация. О. Кошевой избирается комиссаром "Молодой гвардии", которая ведет активную борьбу против оккупантов. Он пишет стихотворение "Грустен и печален парк наш дорогой". И из-под пера молодого, начинающего поэта, как протест против насилия, выходят такие стихи, как "Дни тяжёлые мы переносим", "На нашу гордую и милую", "Ты, родная, кругом посмотри", "Мы смелые, мы крепкие". Их главная тема - вера в скорое освобождение, вера в победу над фашистами, призыв к борьбе.
    В конце 1942 года Родину с молниеносной быстротой облетела радостная, крылатая весть о победе Советской Армии под Сталинградом. Торжествуя и радуясь победе родной армии, Кошевой пишет в это время стихи "Наступили дни тяжёлые", где иронизирует над "завоевателями", а также стихи "Ребята родные" и "Вы со славой бессмертной погибли", в которых прославляет массовый героизм советского народа и склоняет голову перед павшими героями...
   
   
    Славить в песнях всегда мы вас будем,
    Мы славы венки вам сплетём,
    Никогда вас, сыны, не забудем,
    Спите крепким и вечным вы сном...
   
    Стихи О. Кошевого, написанные во время оккупации, проникнуты верой в скорую победу, в освобождение советского народа от ненавистного ярма фашизма. Сам встав на борьбу за свободу и независимость, он призывает своих товарищей последовать его примеру.
    Е.Н. Кошевая вспоминает, как Олег говорил: "Есть такой лозунг: храбрые умирают один раз, трусы - много раз до смерти. Я не хочу быть последним. Наша священная обязанность - уничтожать эту проклятую чуму, и я готов жизнь свою отдать в любой момент за освобождение нашей любимой Родины..."
    Весточками радости то в одной, то в другой части города появляются листовки, пылает биржа труда, в день 7 ноября 1942 года алеют над городом красные флаги, на дорогах взлетают в воздух машины с немецкими солдатами: Берегитесь, фашисты, это Олег Кошевой со своими товарищами мстит вам.
    ...Не дожил Олег Кошевой до того радостного дня, о котором он мечтал, о котором писал свои стихи. Фашистская пуля оборвала жизнь комиссара "Молодой гвардии", верного сына ленинского комсомола, юного поэта.
    Дорогой читатель! На следующих страницах ты познакомишься с пламенными стихами Олега Кошевого. И пусть эти стихи несовершенны в поэтическом отношении, не суди, читатель. Ведь каждое стихотворение полно благодарной любви к Родине и полно ненависти к тем, кто посягает на ее честь.

А. Никитенко,
научный сотрудник музея
"Молодая гвардия"

(Из сборника "Свет пламенных сердец",
Издательство "Донбасс", Донецк - 1969)

Стихотворения Олега Кошевого

    КОШЕВОЙ ОЛЕГ ВАСИЛЬЕВИЧ (1926-1943).
(Из книги В.Васильева
"Краснодонское направление")

   Фотографии разных лет. С них смотрит то серьезный малыш с лицом мудреца, то юноша с заразительной улыбкой ребенка. Он и старше, и моложе своих лет, в зависимости от настроения в эту минуту. Мальчик, подросток, юноша.
   Вот три товарища прилегли на траве, видимо, в перерыве между двумя таймами. Олег в центре, в обнимку с футбольным мячом...
   Вот Олег в коротком пиджачке, из которого он уже вырос, отвечает у доски урок. Снимок любительский, не очень четкий, но живой и выразительный. На обороте надпись: "На добрую память дорогому ученику Олегу Кошевому от учительницы Евы Абрамовны Борщевской. Ржищев. 1939 г.".
   Среди фотографий Кошевого мне особенно нравится одна, любительская. Олег, одетый в длинную шинель, запечатлен у чьего-то окна. Он смеется. Так заразительно, так ослепительно-белозубо смеется, что и сам улыбаешься, глядя на этого юношу, душа которого распахнута людям навстречу, как его улыбка.
   Между тем в штабе "Молодой гвардии" Кошевого знали как человека волевого, решительного, непреклонного. Эти черты проявила в нем война, воспитало подполье. Таким он и был в жизни - обаятельным и твердым, нежным и категоричным одновременно.
   Как важны, как бесценны живые черточки, незначительные вроде бы житейские факты, которые нет-нет да промелькнут в воспоминаниях сверстников и однокашников молодогвардейцев! Из них возникают картины детства и отрочества героев, обычного детства с его выдумками, озорством, обидами и восторгами...
   У одной девочки в классе были длинные косы, которые мальчишкам не давали покоя. Однажды на уроке Олег с товарищем незаметно привязали обе косы к спинке парты. Операция прошла успешно, девочка ничего не заметила. Но тут ее как раз и вызвал к доске учитель...
   В пятом классе всех стригли под машинку, Кошевой же отпустил себе крохотный ежик-чуб, за который его ругали...
   Олег Кошевой, как известно, был одним из редакторов школьного "Крокодила". Очень радовался, заливался смехом при виде каждого удачного рисунка. Но вот однажды среди опоздавших на урок изобразили в карикатуре и его самого. В этот раз он не смеялся...
   Общительным, веселым восьмиклассником помнит Олега и Таисия Кардаш, которая летом 1940 года была с ним в одном пионерском лагере на хуторе Суходол. Вот два эпизода из этих воспоминаний:
   - Итак, меня приняли в отряд, поставили в строй. Мы ждали команды, чтобы отправиться на реку. Было очень жарко. Горячие камешки жгли босые пятки. Вдруг чувствую, что у меня по шее ползет какая-то букашка. Отмахнулась. Опять что-то щекочет. И слышу смешок за своей спиной. Сердито
   оборачиваюсь. А на меня смотрят веселые глаза того мальчика, который голосовал двумя руками, чтобы приняли меня в отряд. На этот раз в руках у него соломинка. Я поняла, кто меня щекотал. А озорник спрашивает, понизив голос:
   - Девочка, как тебя зовут?
   Я ответила.
   - А меня Олег.
   Он был обаятельным и общительным мальчиком. Умел дружить. Отличала его какая-то особенная способность прийти на помощь товарищу. Когда в турпоходе меня ужалила оса и я закричала, Олег, который был от меня дальше других, первым бросился к санитарной сумке, вытащил йод и в одно мгновение измазал мне весь лоб, не переставая успокаивать и утешать, говоря, что это вовсе не оса, а, как он выразился, "джмиль" - очень красивый пушистый жук.
   Общеизвестно, как любили молодогвардейцы художественную литературу. В средней школе № 1 имени А. М. Горького учитель- словесник Д. А. Саплин вел одновременно два литературных кружка - для средних и старших классов. "Случалось,- вспоминал учитель,- увидишь Олега в кружке старшеклассников, напомнишь, что их занятия - в субботу.
   "Позвольте побыть здесь сегодня..." Сидит, бывало,- весь слух и внимание". В воспоминаниях Д. А. Саплина есть еще одно подтверждение того жизнерадостного впечатления, которое Олег производил на окружающих: "Он чудесно смеялся, весь смеялся".
   Директор школы И. А. Шкреба вспоминает, как уже в начале войны старшеклассники работали в поле на уборке урожая, и после трудового дня Олег Кошевой и Ваня Земнухов "выпускали острые и мгновенные газеты", в которых славились передовики и доставалось лодырям.
   Война грохотала в душе каждого подростка тех лет. Как рвался Олег на фронт, видно из того, что даже родственникам письма он писал не на тетрадных, а на особых листах. Вот один из них - совершенно выцветший от времени. Можно различить только несколько слов и приписку внизу: "Целую вас всех. Ваш Олег".
   Но и сам лист так много говорит о том тревожном времени. Вверху рисунок: красноармеец с гранатой встает из окопа против танка со свастикой. Ниже напечатано: "Фронтовой новогодний привет моим родным!"
   Из воспоминаний матери героя, Елены Николаевны Кошевой:
   - Олег часто говорил мне: "Тяжело и обидно смотреть, как немцы топчут нашу землю. Сидеть и бездействовать, выжидать, прятаться за чужой спиной позорно. Надо жить так, чтобы всегда можно было смело держать ответ перед Родиной, перед своей совестью."
   Как эти мысли перекликаются со стихотворением Олега Кошевого "Мне тяжело"!
   Что представляла собой окружная жандармерия в Ровеньках, где провел свои последние дни Олег? Вот что мы узнаем из воспоминаний очевидца С. Каралкина (его рассказ "В застенках гестапо" был напечатан в городской газете "Вперед" через месяц после освобождения Ровеньков).
   Оккупанты обнесли здание бывшей городской больницы колючей проволокой, вывесили на воротах флаг со свастикой. Кругом поставили часовых. Те, кто попадал в гестапо, подвергались всяческим издевательствам. Их запрягали в брички и заставляли возить тяжелые камни. Палками и железными прутьями избивали до полусмерти. И за непосильный труд давали в день по сто граммов хлеба и миску какой-нибудь бурды. Полураздетые заключенные коченели на морозе, охрана же сменялась каждые два часа.
   Сразу же после освобождения Краснодона весть о подвиге молодогвардейцев облетела всю страну. Живые открывали "боевой счет мести" за павших. 13 апреля 1943 года в "Комсомольской правде" капитан П. Самосватов сообщал: "Имена героев мы написали на своих самолетах". Олег Кошевой погиб, но бил фашистов самолет "За Олега Кошевого!"
   Мстили и друзья-молодогвардейцы. "Вот уже год, как погиб наш славный Олег, мой лучший друг и товарищ,- писала с фронта Елене Николаевне Кошевой Нина Иванцова.- В этот день я вступила в члены ВКП(б). Теперь я мщу за него уже коммунистом".
   В такой важный в жизни день Нина не могла не вспомнить о друге, о клятве, что связала молодогвардейцев. 28 августа 1943 года она пишет с фронта: "Я остаюсь такой же верной начатому делу..."
   Образ Олега сопутствует девушке всюду. "С ним я пережила все дни подполья, скитания, голода и холода,- пишет она матери Олега,- с ним я делила последний кусок хлеба, с ним я делилась всем, всем, что было у меня. Но что вышло дальше: я жива, а Олега нет. Мы с ним расстались 11.1.43 г. и больше не встретились. Эта разлука была такой тяжелой, мучительной. И еще большей тяжестью она стала теперь, когда я знаю, что Олега больше не увижу, что я потеряла его навсегда. Олег наш погиб, он умер героем, настоящим советским комсомольцем... Его имя стало символом героизма советского комсомола (Фронт. 15.12.43 г.)".
   
   

Из воспоминаний Е.Н. Кошевой о сыне
и его товарищах по подпольной
организации "Молодая Гвардия"
   6 июля 1943 г.

   (Опущен текст о детских годах Олега в г. Прилуки. Далее квадратными скобками с отточием отмечены пропуски текстов стихов Олега Кошевого. Курсивом дается текст, зачеркнутый неустановленным лицом. предположительно инструктором обкома ЛКСМУ.
   
   ...В 1941 г. Олег жил в г. Краснодоне, небольшом донецком городке, выросшем только за пятнадцать лет. В городе был парк, театр, прекрасные школы, магазины, народ жил зажиточной культурной жизнью. Здесь у Олега было множество школьных друзей, с которыми его потом еще крепче связала подпольная работа во время оккупации немцами г. Краснодона. В 1940 году Олег вступил в комсомол. А в 1941 г. закончил девять классов. Осенью 1941 г., когда немцы подходили к г. Ростову, в г. Краснодоне начали эвакуировать учреждения и всех специалистов отправляли в станицу Верхнекурноярскую на спецработу, и дядя Олега Коростылев Н.Н. тоже выехал. Тогда Олег очень переживал, что не уехал с дядей. Начал меня просить, чтобы я его отпустила в Верхнекурноярскую, он мне говорил, что ты, мамунька, за меня будешь спокойна, я там буду с дядей и мне будет хорошо. На все мои просьбы и уговоры, что ему будет без меня плохо, что если что-нибудь будет плохо с фронтом, то мы уедем вместе, Олег начал мне приводить страшные примеры, что немцы могут внезапно нагрянуть, и мы все не успеем выехать, и ему как мальчику придется очень тяжело, что немцы могут и обязательно его заберут и будут издеваться, заставят его на фронте подносить патроны, и что он этого горя не переживет, это для него хуже смерти. Тогда я решила отпустить Олега, мне стало как-то страшно, я допустила это все сказанное Олегом, и тогда мне на всю жизнь остался бы тяжелый упрек. Я собрала Олега и он уехал. На спецработах он был два месяца и возвратился вместе со всеми специалистами. Сразу по приезде домой Олег начал ходить в школу.
   В 1942 году 16 июля в г. Краснодоне начали эвакуировать снова всех и Олег со своим дядей Коростылевым Н.Н. эвакуировались <тоже выехали из города>, но ввиду плохого транспорта попали в окружение немцев и были возвращены обратно по месту жительства в г. Краснодон, <вынуждены были возвратиться>. Видя что творят немцы над нашими людьми, Олег, по своей натуре отзывчивый и добрый не мог так сидеть и смотреть спокойно на все то, что творят немцы. Олег и еще несколько товарищей Олега <совместно со своими друзьями> решили бороться против оккупантов и начали сколачивать отряд, который наименовали "Молодая гвардия". <Олег стал известен среди своих друзей и новых товарищей по оружию под псевдонимом Кашук - воспитанник нашей советской среды>. Олег являлся активным членом отряда, он был избран комиссаром этого отряда и одновременно ему было поручено во время оккупации проводить вербовку молодежи в комсомол, у него были временные комсомольские удостоверения, которые ему выдали, и он, когда принимал молодежь в комсомол, выдавал их. У комсомолки Иванцовой Оли сохранился этот билет. Псевдонимом Олега был Кашук. И вот, когда немцы оккупировали наш город, то дальше учиться нельзя было, так как все школы были закрыты. Теперь друзья не могли встречаться ни в стенах школы, ни в клубе, ни в парке, где когда-то было так хорошо и весело. И Олег написал первое во время оккупации стихотворение "Грустен и печален парк наш дорогой" [...] <Сложные и глубокие переживания Олега в первые дни оккупации - вот его характерное стихотворение> [...!.
   Увидев новый порядок <во всей его отвратительной наготе, он с грустью говорит о былом счастье, цветущей юности, с гневом и возмущением клянет немцев, нарушивших счастье.>, Олег знал, что немцы принесут мрак и нищету, и только воспоминания о прошлой жизни и надежда на скорое освобождение нашей Родины от врагов вселяла в сердце энергию и желание идти на борьбу. И Олег написал стихотворение, полное любви и благодарности Родине и вождю товарищу Сталину "Оборвали наше счастье враги" [...].
   В декабре месяце началось отступление румынских и немецких войск со стороны Сталинградского фронта через Краснодон. Олег мне сказал, смотри, мама, что делается - бегут уже как черти. Проходят сотни машин с растерявшимися солдатами. Какие они грязные, завшивленные, оборванные, грабят у населения все, что попадется под руку, и уже не делают впечатление, что они, хамы - "высшая раса человечества". И Олег написал о них одно стихотворение "Наступили дни тяжелые для фашистов-подлецов" [...]
   Олег знал, что за Сталинград шли ожесточенные бои, он об этом знал из сводок Совинформбюро, слушая радиоприемник у своего дяди Коростылева Н.Н, и, <узнав о нашей победе, Олег пишет боевое стихотворение>, выражает свою радость по случаю победы наших войск над врагом "Ребята, родные, хочу поделиться" [...]
   Олег говорил, что много наших товарищей пали смертью храбрых за Сталинград, и Олег написал стихотворение "Вы славой бессмертной погибли" [...].
   Олег говорил мне: мамунька, немцев разбили, изгнали из-под Сталинграда, но еще предстоят впереди напряженные дни борьбы за окончательную победу. Олег в одном из своих стихотворений писал как бы завет или призыв матери: "Ты, родная, кругом посмотри" [...].
   Олег всегда говорил как он ненавидит немцев и крепко верит в приход нашей Армии, он говорил всегда, что надо всем бороться против этих зверей, иначе будет всем тяжело, он ненавидел их всей силой своей юной души и написал стихотворение "Мне тяжело, куда только ни глянь" [...].
   Однажды я задала Олегу вопрос, говорю: Олег, смотри, ты хорошо обдумал над тем, что пошел в эту организацию? Олег мне ответил, что он давно обдумал очень серьезно и решил защищать свою любимую страну от ненавистного врага. Олег написал стихотворение "На нашу гордую святыню" [...].
   Несмотря на весь ужас, сопутствующий немецк[ому] порядк[у], Олег не потерял надежду на приход наших, и вера в победу звала его на борьбу. Олег записал стихотворение "Пой подруга" [...]
   Олег всегда говорил, что в нашей организации ребята, преданные Родине, мы новых, что принимаем к себе, хорошо проверяем, мы, мамунька, все твердые духом и стойкие, никогда не струсим перед трудностями. Он написал стих "Мы смелые, мы крепкие" [...].
   С 1 января 1943 г. начались массовые аресты молодежи, и Олег ушел скрываться, <убедившись, что товарищам помочь невозможно>, он хотел перейти линию фронта, бежать к нашим, но проходив одиннадцать дней, вернулся обратно в Краснодон, перейти было невозможно. В эти дни скитания Олег написал стихотворение "Дни тяжелые мы переносим" [...].
   В семье Олег часто говорил, что скоро, скоро придут наши и с ними придет свобода, потерпите немного. Его вера в нашу победу была так сильна, что отчаявшиеся начинали верить и оживать в надежде.
   Когда Олег возвратился <в Краснодон> 11 января, то в свой дом было зайти невозможно, так как днем и ночью у моей квартиры дежурили полицейские, ожидая Олега. Только одну ночь провел Олег в Краснодоне у моей соседки Поповой Л.М. И всю ночь Олег рассказывал о немецких зверствах, какие происходят в прифронтовой полосе, и уверял, что на днях придут наши, ведь они уже в 80-ти километрах. На второй день я Олега переодела в женское платье и под видом девушки отвела в соседнее село Таловое, к знакомой Акименко Анне, откуда он должен был уходить дальше. Уходя из дома, Олег просил меня дать ему его наган, в котором была только одна пуля. Он говорил, если встречу одного врага - убью одного, встречу много - сам застрелюсь, но живым не дамся в руки палачам. Он просил меня не беспокоиться о нем, глубоко был убежден, что будет жив. Но не сбылось. В Боково-Антраците он был предан Крупеником <одним из родственников> и передан в руки полиции. Олега отправили в Ровеньки, где и казнили.
   20 марта 1943 года я и товарищи Олега Иванцовы Оля и Нина пошли в Ровеньки и нашли труп Олега, он был сильно казнен, у него от страшного пережитого в тюрьме поседели совсем виски. <Милый Олег, сколько же он пережил! Я нашла его совсем седым>. В Ровеньках нам рассказывали те товарищи, что сидели в то время, когда поймали Олега, в тюрьме, что на допросе начальник полиции Орлов сказал Олегу, что ты - парень очень красивый и умный, но дурак, что пошел в эту организацию. Тогда Олег ответил, что я не дурак и не хочу чтобы был им, все равно нас больше и победа будет за нами. Тогда начальник полиции спросил Олега, что его заставило пойти в эту организацию. Олег сказал: любовь к Родине, мы не привыкли жить на коленях, лучше умрем стоя. Тогда Олега отправили в жандармерию и казнили.
   У Олега при обыске нашли зашитые в пальто его комсомольский билет и временные комсомольские удостоверения, где было написано "Смерть немецким оккупантам". Когда Олег уходил скрываться, я его просила оставить дома его комсомольский билет, так как на случай его поймают, то сразу обнаружится, кто он такой. Но Олег на все мои просьбы ответил так: Дорогая мамунька, я тебя всегда слушался, но сейчас не послушаюсь, какой же я комсомолец без комсомольского билета, я нигде его не оставлю ни за что.
   Тогда Олег сказал своей бабушке: Бабушка, ты член партии, ты же ведь нигде не оставляешь свой партбилет, правда же? Так вот я тебя прошу, зашей мне хорошо мой комсомольский билет в пальто. И бабушка зашила.
   Олег был из первых организаторов этой группы, но я узнала об этом позже. Как-то целый день Олега не было дома, и когда пришел, то сказал мне: Мама, ты меня поздравь, я сегодня счастлив. Я сегодня великое дело совершил. Я принял великую клятву о том, что я буду <до последнего дыхания> верным сыном нашей дорогой Родины и буду уничтожать фашистскую орду до полного ее уничтожения. Я его поздравила и сказала, что это очень хорошо, пожелала успеха. Но сказала, почему же ты со мной не посоветовался, ты же всегда мне обо всем говорил, а это такой серьезный шаг в твоей жизни и ты мне не сказал? Олег сказал, что я был уверен глубоко в том, что ты будешь за это, а посему решил, что все равно - сказать тебе до или после.
   К Олегу чаще начали заходить товарищи совещаться, и Олег отрекомендовал меня, что моя мама - это и наш товарищ. Вы, ребята, когда приходите ко мне и меня нет дома, то смело говорите моей маме или пишите записки, что вам надо, а мама всегда передаст мне. И так ребята очень часто собирались в нашей квартире и намечали планы работы. Чаще всех, вернее каждый день, бывали у нас в доме Тюленев Сережа, Зимнухов, Ваня, Туркенич Ваня, Пирожок, Иванцова Нина, Борц Валя, Иванцова Оля, Вайценовский, Шепелев Женя, Мошков Женя. За этих ребят Олег всегда отзывался так, что эти ребята крепкие, стойкие, смелые, они готовы в огонь и в воду. Не помню точно, но было это поздней осенью, утром. когда Олег еще спал, бабушка Олега вышла во двор и сразу вернулась обратно, сообщая мне, что сейчас на Садовой улице пожар, что-то горит. В это время Олег говорит: "Бабушка, это горит биржа, а ты не заметила, горуправа не горит". Тогда бабушка спросила: "А что и управа <тоже> должна гореть?" Олег <ничего не ответил> сказал да и сейчас же ушел из дома.
   Олег мне как-то, разговаривая со мной, сказал, что нам, мамунька, дано задание, мне надо убить Сулековского, начальника полиции и одного офицера из жандармерии, а Ване Зимнухову - главного инженера дирекциона Андреева, Тюленеву Сереже - с Изваринской группы одного жандарма и пом. начальника полиции Захарова, Третьякевичу Вите - директора дирекциона немца Швейду и еще какого-то немца. Я все время просила, чтобы все ребята были осторожны, и Олег обещал. В начале октября Олег и Сережа Тюленев пришли к нам на квартиру и сказали, что они идут под Изварино за тёрном на целый день, и ушли. К вечеру пришли домой и не принесли ни одной ягоды, сказали, что кто-то вырвал. Потом через несколько дней пришел Сережа, начал говорить, а потом начал смеяться, и говорить, что мы за тёрном не ходили, это мы вас тогда обманули, мы в тот день под Извариным порезали телефонные и телеграфные провода и подпалили две копны с сеном. Вот фрицам будет теперь работа, будут долго чинить. Олегу удалось достать много аммоналу, а у Оли Иванцовой были мины и кто-то из ребят, не знаю точно, заминировал поле, где румыны прогоняли овец, и 500 овец были уничтожены.
   В декабре месяце 1942 г. в 5 часов дня пришел к нам Тюленев Сережа с записочкой от Олега, он писал: "Мама, дай Сереже мой револьвер и в матраце пульки дай, семь пулек. Я приду после кино в семь часов". К 8 часам пришел Сережа и принес большое знамя немецкое. Олег мне сказал, что знамя Сережа унес из театра очень секретно, об этом никто не знает, а твое, мама, дело спрятать это знамя. Девушки спорят свастику и вышьют серп и молот и, когда придут наши, мы им вручим знамя от группы "Молодой гвардии". Тогда я прибила гвоздики под крышку стола и там прикрепила. Очень много говорили тогда в городе об этом. Когда начались аресты, пришла Валя Борц и забрала знамя. В декабре месяце 29 числа Олег и Ваня Зимнухов сказали мне, что 31 декабря в дирекционе будет встреча нового года, будет очень много немецких офицеров и русских подхалимов, и мы готовим им встречу нового года, поздравить хотим хорошо. У нас уже готово все, ждем из Ростова команды. Связки гранат уже подготовили, зайдем прямо в зал и забросаем. Пропуска у нас уже есть. Я спросила, а сколько вас человек будет выполнять это серьезное задание? Олег сказал: "Шесть человек". Когда 31-го в 5 часов вечера пришло распоряжение из Ростова, что взрыв отменить, Олег очень был опечален, а Ваня Зимнухов сказал, эх жалко, не дали поработать.
   В декабре месяце 1942 г. собрались ребята проводить совещание. На этом совещании прорабатывали план дальнейшей работы штаба, <затем принимали> новых членов в группу "Молодая гвардия". На совещании были Ваня Зимнухов, Иванцова Нина, Туркенич Ваня, Тюленев Сережа, Иванцова Оля и Олег, <Люба Шевцова, Анатолий Попов>. Сидели они в комнате, а в кухню к нам поставили двух румын, были румыны и я. В 8 часов вечера к нам сильно постучали в дверь, я выглянула в окно и увидела полицейских, очень перепугалась и скоренько закрыла на ключ дверь <комнаты>, где сидели ребята, а ключ спрятала. Открыла дверь и зашло пять полицейских и очень грубо закричали: а чем вы здесь занимаетесь? Я <так и обомлела>, решила, что узнали о молодежи и обмерла, но ответила, что заниматься нечем, топлю печку. "Ну так вот, мы вам еще пять румын ставим на квартиру <с души как камень упал. Ставьте хоть десять, думаю, уходите только>. Полицейский дернул за дверь и приказал открыть, но я соврала, сказала, что здесь живет еще одна женщина, она закрыла дверь и ушла к соседке, она скоро будет. Полицейский спросил, не вру я, я сказала что нет, и полиция ушла <поверил и восвояси отправились> /Тогда я открыла дверь и сказала ребятам, чтобы скорей уходили, так как уже поздно и заходила полиция. Олег меня просил закрыть дверь на ключ еще минут на двадцать, и я закрыла. Через полчаса полиция снова пришла, и я, чтобы предупредить ребят об этом, очень громко возле двери сказала, господин полицейский, надо румынам соломы, а то у меня всем нечего постелить, и ребята притихли. Полицейские спросили, не пришла ли женщина, я сказала, что нет, и они ушли. Тогда Тюленев Сережа, Зимнухов Ваня, Туркенич Ваня ушли домой, а Иванцовы Оля и Нина остались у нас ночевать. Все прошло благополучно.
   Был такой случай, когда Олег на свое имя получил письмо от какого-то полковника - командующего Ростовской и Ворошиловградской областями тыловыми частями партизанских отрядов.
   В этом письме писалось: "Тов. Кошевой, вы обращались к нам с просьбой о том, чтобы Вам помочь оружием, то могу ответить, что стыдно вам просить, у вас большие есть возможности достать оружие на месте путем останавливания машин немецких, которые проходят с офицерами. Офицеров убивать, а оружие забирать. Тов. Олег, я очень хочу увидеться с Вами и поговорить, так как мне о Вас очень много говорили хорошего, то я решил поговорить с Вами и дать советы и указания. Начертите план своей квартиры - как к вам зайти". Это письмо было зашифровано и Нина Иванцова расшифровала. Олег от этого письма был вне себя, говорил мне, ты, мама, со мной теперь не шути, мне вон какие люди пишут и товарищ[и] гораздо старше меня ничего не решают без меня.
   Как-то Олег принес автомат и попросил меня, чтобы я спрятала на три дня, и я зарыла автомат в уголь. Через три дня к Олегу пришел с Первомайки Попов Анатолий и еще какие-то ребята, и Олег отдал им автомат.
   В ноябре месяце дядя Олега Коростелев Н.Н. попросил Олега достать ему гранат и через два дня Сережа Тюленев принес. Когда начались аресты, то бабушка Олега спрятала эти гранаты в яму и гранаты сохранились.
   Не помню точно в каком месяце пришел Олег очень взволнованный и сказал: Мама, у нас горе, мы послали одну девушку в Каменск с заданием, а ее Каменская полиция арестовала, теперь нам передали, что эту девушку можно выкупить. Один полицейский сказал, что надо семь тысяч <две- три тысячи>/5/ Я спросила Олега, а где же взять столько денег, он мне сказал, что у нас есть денежный фонд, но нам не хватит, но во что бы то ни стало надо достать деньги и выкупить.
   В последних числах августа 1942 г. в нашей квартире сидели Коростелев Н.Н., Кошевой Олег и Кистринов В.Л. Когда я зашла в комнату, они что-то писали, я поинтересовалась, что они пишут, они начали прятать, не хотели признаться, но я все же начала просить, чтобы мне сказали, и Коростелев мне сказал, что мы пишем листовки и сегодня пойдем в театр и разбросаем в парке и театре. Листовки были такого содержания: призывалось население, что бы люди прятали своих детей от посылки в Германию, так как в Германии очень издеваются над нашими людьми и что скоро придет наша Красная Армия. Я сказала своему брату Коростелеву Н.Н., что ты взрослый и больше опытный, смотри за Олегом, чтобы он делал аккуратно. На второй день брат мой и Олег рассказали мне, что листовки удачно распространили, даже полицейским несколько листовок при выходе из театра пихнули в карманы. Я попросила, чтобы все делали осторожно, так как могут поймать.
   В начале сентября 1942 года Коростылев нелегальным путем наладил электросвет, а у Кистринова В.Л. был радиоприемник. С тех пор началось у нас радиослушание. Начали заходить товарищи Олега - Зимнухов Ваня, Третьякевич Витя и Тюленев Сережа часто, слушая вместе Совинформбюро, записывали все успехи наших войск и потом писали в большом количестве листовки и распространяли по городу и по всем знакомым.
   Очень часто вечером Олег повязывал себе белую повязку на рукава пальто (это была метка полицейских). брал с собой листовки и разбрасывал на улицах, приклеивал на дверях квартир. Когда подобралось большое количество ребят, тогда они наименовали свою группу "Молодой гвардией". Избрали руководителей и штаб. На одном из своих совещаний Кошевого Олега избрали комиссаром отряда, немного позже Туркенича Ваню избрали командиром отряда. Начали работать лучше, планово.
   На Октябрьские праздники были вывешены красные флаги на школе, дирекционе и жандармерии. Вообще было вывешено около 15 флагов, насколько мне известно, три флага были заминированы. Утром 7 ноября Олег вышел во двор и быстро возвратился обратно в квартиру очень сияющий с вопросом: Кто из вас видел флаги, вывешенные везде по городу? У нас в доме об этом никто не знал и страшно удивились, кто бы это мог отчаяться повесить. Я по лицу Олега заметила, что он знает об этом, кто вешал, очень уж сияющий был. Я начала говорить Олегу: "Случайно ты не принимал участия в этом деле?" Олег засмеялся и сказал, что нет, есть такие, что не спят и работают. Ты знаешь, мама, что это фрицев волнует немало.
   Спустя несколько дней после этих разговоров, захожу я к себе в квартиру, сидит Олег и какая-то девушка. Тогда Олег сказал, мама, это та самая Оксана, что была задержана в Каменске. Девушка смутилась и посмотрела на меня, потом на Олега. Олег, увидя что Оксана смутилась, сказал, что ты не смущайся, моя мама - это наш товарищ. Тогда Оксана стала откровенна. Это была Иванцова Оля.
   В декабре месяце 1942 г. Тюленев Сережа, Борц Валя, Третьякевич Витя, Мошков Женя, Кошевой Олег, Зимнухов Ваня и еще ребята вынесли все из немецкой машины, которая стояла на ул. Клубной. В машине были секретные документы, винтовки, обмундирование и новогодние подарки для фронта. Ребята все забрали и отнесли на свою базу. На второй день было много шума в городе.
   В октябре месяце, не помню числа, Олег ушел утром из дома, часа через два пришел Сережа Тюленев с записочкой от Олега. Олег писал, мама, не волнуйся, я буду завтра дома. На второй день пришел Олег и рассказал, что мы выполняли задание, нас было четверо. Между Гундеровкой и Каменском подпалит два стога с хлебом и хлеб погорел. Потом Олег рассказал, что наши ребята в Поповке и Суходоле две немецких легковых машины и трех фрицев уничтожили, и из машин забрали все, там было и оружие.
   Были частые случаи, когда у нас на квартире Зимнухов В., Попов А., Пирожок С, Тюленев С, Третьякевич В. писали целыми ночами листовки, бумагу Олег доставал у Коростелева, бумага была макшейдерская. Писали листовки в большом количестве и распространяли по району. Тюленеву Сереже было задание принести из Изварина патроны и гранаты. Сережа нагрузил две кошелки и очень поздно вечером принес. Сережу задержала Краснодонская полиция за то, что поздно ходил, а утром выпустили и все прошло благополучно, все Сережа принес. Часто Олег говорил про Нину Иванцову и Валю Борц, что эти девушки очень хорошие и стойкие, все, что им поручалось, обязательно выполняли. А так же очень хорошо отзывался о Туркениче Ване, что это товарищ старше нас, он очень опытный во всех отношениях. Когда к нам поставили на квартиру немца фон Велзена, к нему зашли немецкие офицеры и начали говорить про какие-то макеты, я точно не помню, но помню, что Коростелев подслушал этот разговор и понял, что немцы строят макеты военного значения и эти макеты должны сыграть большую роль. Коростылев Н.Н. рассказал Олегу, а Олег пошел к Иванцовой Оле, потом сообщили дальше нашим, и таким образом предупредили, насколько мне было известно, что-то серьезное, которое имело военное значение.
   Было много и такого, что я не знала, Олег мне не говорил и я не пыталась узнать/7/. Кошевому Олегу и группе "Молодая гвардия" поручено вербовать молодежь в ряды комсомола, что он и выполнял очень хорошо. Он многих принял в комсомол и выдал комсомольские билеты. Очень часто Олег говорил про Остапенко Сеню, что это их чертежник...

   Е.Н. Кошевая
   РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 330. Лл. 10-13 об.
   Подлинник. Автограф

"Три страницы одной жизни"
(Из книги Галины Плиско
"Матери Молодогвардейцев")

    Небольшой холодный класс сельской школы. Поздний зимний вечер подступил к окнам, причудливо разрисованным морозными узорами. Слабенькая электрическая лампочка бросает желтоватый свет на детские сосредоточенные, взволнованные лица. Только что в "Роман-газете" вышла "Молодая гвардия" А. Фадеева, и старенькая седая учительница после уроков вслух читает нам, семиклассникам, вдохновленные, захватывающие страницы героической летописи краснодонских орлят.
   И уже за полночь, сразу повзрослевшие, необычно молчаливые, мы расходимся по домам и долго не можем уснуть, растревоженные подвигом юношей и девушек из Краснодона. Помню, как до самого утра, тщательно подбирая слова и стараясь не делать грамматических ошибок, я несколько раз переписывала письмо маме Олега - Елене Николаевне Кошевой.
   Больше тридцати лет прошло с той далекой поры. Среди тысяч и тысяч писем, которые получала мать юного комиссара "Молодой гвардии", затерялось то наивное, исполненное горячих чувств, детское мое письмо...
   И вот мне предстоит встреча с Еленой Николаевной - женщиной, чей светлый образ вошел в сердца миллионов людей, чья жизнь стала символом материнского подвига.
   В Краснодоне найти Кошевых было легко, хотя они и сменили старую квартиру. Там, где до войны и в дни оккупации жил Олег, теперь звенят детские голоса. Здесь расположен городской Дворец пионеров. На стене, выходящей на Садовую улицу, - мемориальная доска с барельефом пяти героев-молодогвардейцев.
   Новый многоэтажный дом, в котором поселились Кошевые, тоже смотрит своими окнами на Садовую, ставшую частью величественного мемориала "Молодая гвардия". Елена Николаевна и Вера Васильевна (бабушка Вера) встретили ласково, приветливо. С больших, немного тронутых желтизной фотографий на стене смотрит Олежка - совсем еще мальчик с высоким крутым лбом и внимательными, удивительно добрыми глазами. Он будто прислушивается к тому, что рассказывает его мама. Рассказ ее - неторопливый, с мягким украинским выговором - напоминает аккуратно разложенные странички тетради, где все записи делались без черновиков, начисто. Диктовала их сама жизнь.
   
   
    Страница первая
   
   День рождения ее сына - 8 июня 1926 года - казалось, был соткан из солнца и радости. В зеленых палисадниках небольшого украинского города Прилуки, что на Черниговщине, где жила тогда семья Кошевых, цвела сирень, наполнявшая узенькие улочки чудесным ароматом.
   Родители долго решали, как назвать сына. Матери очень хотелось, чтобы имя было гордым, красивым. Выпускница педагогического техникума, она хорошо знала историю, литературу и, перебирая в памяти события, легенды, нашла, наконец, то, что искала.
   - Такого маленького да назвать Олегом? - недоумевал свекор, усмехаясь в длинные казацкие усы.- Ну, то уж если сами решили, будем называть его Олежеком...
   Когда Елена Николаевна уходила на работу в детский сад, дед часами просиживал на увитой диким виноградом веранде, что- нибудь мастеря п хозяйству и любуясь спокойным внуком, что деловито агукал в самодельной коляске.
   В семье Кошевых много читали, знали и любили украинскую народную песню. Теплыми летними вечерами, когда после рабочего дня собирались все вместе, кто-нибудь запевал старинную песню. Чаще это были Елена Николаевна и дядя Олега, его большой друг Павел Кошевой. Посадив четырех- летнего племянника на колени и тихонько покачиваясь, начинал он свою любимую песню о детях-сиротах, которых злая тетка не пустила к себе в дом, чтобы они отогрелись от лютых зимних морозов. Олег слушал внимательно и сразу становился грустным. А когда песня стихала, взволнованно геребил мать:
   - Мне очень жаль тех детей. Ты бы так никогда не сделала, правда, мамуся?
   Елена Николаевна прижимала светлую головку к своей груди, объясняя ему, что люди бывают добрыми и злыми. Но все же больше хороших, а ей очень хочется видеть своего сыночка сердечным, великодушным и сильным.
   Она очень любила свое дитя, заполнявшее ее жизнь. Но эта любовь не была слепой. На помощь в воспитании сына приходили и знания педагогики, и раздумья над окружающей жизнью, и собственный опыт работы с детьми. Бывало, споткнувшись о камень, упадет Олежек, и сердце у нее сожмется от нахлынувшей жалости: побежать бы, поднять на руки это теплое, бесконечно родное тельце, не дать скатиться ни единой слезинке. Но она не бросалась на помощь - хотела, чтобы сын поднимался сам, не боялся боли.
   Елена Николаевна учила Олега быть чутким к чужой беде. И радовалась, видя, как он становится частью ее существа. Как-то, готовясь к первомайским праздникам, она провела несколько вечеров за швейной машинкой. Сшила ему костюмчик и курточку с матросским воротничком.
   Мальчику особенно понравилась матроска. Но буквально накануне праздника, возвратившись из соседнего двора, где жил его товарищ шестилетний Гриша - младший в многодетной семье, Олег решительно подошел к матери. Необычно серьезное лице сына насторожило Елену Николаевну.
   - Я хочу тебя попросить,- поднимая на мать карие, в темных длинных ресницах глаза, начал мальчик.- У меня к празднику две обновки, а у Грини - ни одной. Давай отдадим ему мою матроску...
   Понимая, как важно поддержать ребенка в его добром порыве, Елена Николаевна, к большой радости Олежки, сразу согласилась. И сколько раз потом этот огонек доброты, бескорыстия, самоотверженности, поощряемый и постоянно поддерживаваемый матерью, будет озарять короткую и прекрасную жизнь Олега, притягивая к нему сердца не только сверстников, но и взрослых. Это чувство личной ответственности за счастье других всегда будет главным в его жизни. С ним он будет перед лицом товарищей давать клятву. С ним он до конца пройдет весь путь борьбы. И уже в камере, избитый, изуродованный, приговоренный к смерти, он будет поддерживать боевой дух товарищей.
   Но до того у матери и сына еще было множество счастливых солнечных дней, когда вместе бродили берегом маленькой извилистой речки Удай, протекающей на околице Прилук, или, обложившись книгами, поочередно читали вслух полюбившиеся сказки и повести. Уступая настойчивым просьбам Олега, Елена Николаевна часами рассказывала ему о героической истории нашей страны, о своем отце Николае Николаевиче Коростылеве, раненном при штурме Зимнего дворца в 1917 году. Вместе они ходили в районную библиотеку за книгами, на сверкающий серебристыми искрами каток, складывали замысловатые фигуры из металлических деталей "Юного конструктора", восхищенно рассматривали экспонаты исторического музея в Полтаве, поднимались к памятнику великому Тарасу в Каневе. И день ото дня крепли их дружба и доверие друг к другу - чувства, придававшие их отношениям особую красоту и силу.
   
   
    Страница вторая
   
   Над Краснодоном все чаще стали появляться вражеские самолеты. Иногда они пролетали так низко, что с земли можно было разглядеть на распластанных крыльях черную паучью свастику. Надсадно ревя моторами, фашистские стервятники обрушивали на город свой смертоносный груз.
   Елена Николаевна не пропускала ни одной сводки Совинформбюро. Положение на фронте становилось все более тяжелым. Враг приближался к городу. Елена Николаевна очень изменилась. Будто погас у нее внутри какой-то мягкий свет, придававший всему ее облику особое обаяние и притягательность. Суровее, строже стали черты бледного лица, между бровями залегла глубокая складка. Только коса толстая, цвета спелого пшеничного колоса - по-прежнему блестящим венком обвивала ее голову; придавая невысокой фигуре Елены Николаевны горделивую осанку.
   Когда мимо дома по Садовой вперемешку с военными частями пошли первые беженцы - измученные, седые от пыли женщины с плачущими детьми на руках, заскрипели колесами подводы, самодельные тачки, груженные домашними пожитками,- всегда деятельная, энергичная, она словно оцепенела, растерялась. Нужно было принимать какое-то решение, но Елена Николаевна молчаливо простаивала у ворот, дожидаясь брата. Николай Николаевич, главный геолог комбината "Краснодонуголь" в эти дни почти не ночевал дома, и ей казалось, что с его появлением придут какие-то отрадные вести.
   Наконец было решено: эвакуироваться.
   - Да чтобы я смотрел здесь на немецкую погань! Конечно же, уедем со своими. Правда, мама?
   За день до отъезда под вечер занемогла бабушка Вера. Всю ночь металась она в жару, и Елена Николаевна не успевала менять компрессы. Отводя со лба матери седые прядки, в эти часы, проведенные у кровати больной, она с особой ясностью почувствовала, как дорога, духовно близка ей мать. Бывшая батрачка, в первые годы Советской власти Вера Васильевна вступила в коммунистическую партию, много лет работала парторгом в совхозе. Душевно щедрая, любившая добрую шутку, прямая и бескорыстная, как много передала она и дочери, и внуку...
   Уехать без матери Елена Николаевна не могла. Нужно было отправлять Олега с семьей дяди Коли и группой рабочих- буровиков.
   В ожидании подводы она на некоторое время осталась вдвоем с сыном.
   - Это так ужасно, что мы не можем ехать вместе,- говорил Олег, встревоженный предстоящим расставанием.- Я все время буду волноваться за вас с бабулей.- Немцы придут, заставят на них работать. А разве комсомольцу можно допустить такое? Но там я сидеть не стану, пойду в армию или к партизанам. Только как вы тут будете одни?
   - О нас не беспокойся. Мы уж как-нибудь... A вот тебе, сынок, надо уезжать.
   Мать уже не сдерживала слез, замирая при мысли, что через полчаса наступит разлука, которой может не быть конца. Что ждет Олежека, детей брата там, на забитых дорогах и переправах под бесконечными бомбежками? Доберутся ли они в тыл невредимыми?
   Проводила подводу за город. И шла бы дальше, если б Николай Николаевич - всегда такой сердечный, понимающий сестру в ее душевных порывах - на этот раз не проявил твердости и не приказал ей возвращаться. В опустевшем доме, где валялись неприбранные вещи и царила гнетущая, пугающая гишина, Елена Николаевна проплакала весь вечер, теперь уже бабушка Вера, как могла, утешала дочь:
   - Не у нас одних горе, доню. Всех людей взбаламутили супостаты...
   20 июля 1942 года в Краснодон вступили немцы. А ровно через пять дней Олег вместе с дядей Колей и его семьей возвратился домой. Два здоровенных ефрейтора из обслуги немецкого генерала, занявшего квартиру Кошевых, сидя посреди двора на перевернутых табуретках и сыто гогоча, освобождали солдатские котелки, когда Олег, громко хлопнув калиткой, привычно вошел на родное подворье.
   Елена Николаевна не поверила своим глазам. Прикрыв рот рукой, она тихонько вскрикнула. Сын сильно похудевший, будто опаленный огнем пережитого за эти несколько дней, смерил обоих "фрицев" откровенно ненавидящим взглядом, а потом уже подошел к матери, которая поспешила увести его в летнюю кухоньку, где они теперь теснились с бабушкой Верой. Накормила его и, уложив на старенькую раскладушку, присела рядом.
   Ей показалось, что успокоить Олега невозможно: он клокотал от гнева, рассказывая, с какой жестокостью немецкие летчики на бреющем полете расстреливали из пулемета колонны беженцев, как мародерствовали фашисты, прорвавшие нашу оборону под Новочеркасском.
   - Они хуже зверей,- вскипал он, резко поднимаясь в постели.- Ты ведь сама говорила, мама, что справедливая месть - святая. Помнишь?
   Думала ли Елена Николаевна о смертельной опасности, угрожающей сыну и всей семье, когда узнала, что товарищи Олега собираются вести подпольную войну в оккупированном городе? Конечно, думала. Ведь она была матерью. Но, кроме того, Елена Николаевна была человеком, глубоко преданным советскому строю. Именно поэтому она не могла отговаривать ребят, поднявшихся на борьбу, всем сердцем понимая, что жить на коленях они все равно не смогут.
   Елена Николаевна долго была под впечатлением событий той страшной сентябрьской ночи, когда фашисты закопали живыми в землю большую группу
   арестованных шахтеров.
   ...Однажды вечером они с Олегом вышли посидеть на лавочке возле дома. Сын что-то рассказывал матери, когда тишину нарушил резкий тревожащий звук. "Будто струна оборвалась",- напишет годы спустя в своей "Повести о сыне" Е. Н. Кошевая. Потом страшные звуки повторились, до слуха донесясь приглушенные людские голоса. Кто-то запел "Интернационал", но мелодия сразу оборвалась...
   Олег первым понял, что происходит.
   - Мамочка, это в парке, я побегу туда. Я знаю, кого там убивают!
   - Чем же ты поможешь, родной мой? - Елена Николаевна целовала его залитое слезами лицо, гладила волосы, и только сила материнской любви смогла удержать в ту минуту сына от безрассудного поступка. Как и многие жители Краснодона, Елена Николаевна знала об аресте коммунистов Валько, Зимина и многих беспартийных активистов. С первого дня прихода немцев они наотрез отказались работать на врага. И погибли мучительной смертью, живыми закопанные в городском парке.
   
   Спустя несколько дней, вернувшись из города, Елена Николаевна застала дома нескольких ребят. Среди них она узнала Ваню Земнухова и Толю Попова. С ними сидел и дядя Коля. Увидев мать Олега, ребята смутились, кое-кто стал неумело прикрывать лежавшие на столе исписанные листки бумаги
   Сын встал ей навстречу и объяснил
   - Мы пишем листовки.
   А товарищей сразу успокоил:
   - Не бойтесь, мама - мои друг и советчик.
   Олег протянул страничку, вырванную из школьной тетради: листовка призывала население прятать молодежь от угона в Германию, повсеместно оказывать сопротивление фашистам.
   В ту ночь Олег впервые за свою жизнь без предупреждения не ночевал дома, и мать до утра не сомкнула глаз: что-то новое, пугающее входила в жизнь сына, и остановить его уже было невожно.
   Утром Олег, радостно возбужденный, сообщил матери, что за ночь они распространили все листовки. Она, скрыв от него свои давешние ночные тревоги, только попросила быть осторожнее, выбирать надежных товарищей.
   О создании в Краснодоне подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Елена Николаевна узнала от сына.
   - Поздравь меня, мама,- сказал он однажды.- Я стал членом организации и дал клятву до последнего дыхания бороться с захватчиками.
   Молодые подпольщики работали под руководством коммунистов. В доме Кошевых не раз бывал Филлип Петрович Лютиков - руководитель подполья, Мария Георгиевна Дымченко, Степан Григорьевич Яковлев. Часто приходила Налина Георгиевна Соколова, активная общественница, председатель городского женсовета.
   Елена Николаевна радушно встречала каждого и никогда не досаждала Олегу расспросами. Было ясно: раз у серьезных, уважаемых в городе людей возникла необходимость встречаться с ее сыном и его юными товарищами, значит, все они делают одно большое и нужное дело. Содействовать им без лишних разговоров Кошевая считала своим священным гражданским и материнским долгом. Она охраняла проходившие у них в квартире заседания штаба "Молодой гвардии", собирала в городе нужную юным подпольщикам информацию, вместе с бабушкой Верой прятала оружие.
   
   В самом конце Садовой стояло длинное одноэтажное здание, где размещалась биржа труда. Там хранились документы юношей и девушек, намеченных к угону в фашистскую неволю. Как-то вечером Вера Васильевна вышла во двор по хозяйству, а через минуту вернулась с криком:
   - Пожар! Зарево на Садовой... Не биржа ли полыхает?
   - Угадала, бабуля. А управа? - сразу оживился Олег, откладывая книгу.
   Бабушка Вера, приподняв очки над переносицей, хитро взглянула на внука:
   - А что, и управа должна гореть?
   Елена Николаевна поняла, что этот поджог - дело рук молодогвардейцев. Знала она также о том, что юные подпольщики резали телефонные провода, подрывали вражеские машины, освободили большую группу военнопленных. И ко всем этим делам был причастен ее сын. Член штаба "Молодой гвардии". Комиссар.
   Первого января 1943 года в городе начались аресты. Предатель выдал организацию. С группой товарищей Олег решил пробираться в партизанский отряд.
   - Как только удастся соединиться с партизанами, придем на выручку товарищам. С собой я беру Тюленина, Борц, Нину и Олю Иванцовых. Да ты не бойся, мама, - говорил он.
   Сердце подгоняло ее. Скорее, скорее, пока не явилась полиция, проводить сына из дому! Собирая Олега в дорогу, Елена Николаевна сказала:
   - Не бери с собой комсомольский билет. Я его надежно спрячу.
   То был единственный случай, когда сын решительно возразил ей:
   - Я всегда слушал тебя, мама. Но сейчас иначе нельзя. Какой же я комсомолец без билета?
   Елена Николаевна поняла, что возражать бесполезно, просительно посмотрела на мать. Не чувствуя, не замечая, как толстая игла до крови колет ей пальцы, Вера Васильевна зашила в пиджак Олега его билет. Несколько бланков временных комсомольских удостоверений он зашил в подкладку пальто сам.
   Олег ушел, а в дом вскоре ворвались полицаи, гестаповцы. Кричали, требовали указать, где находится сын. Спокойно, с достоинством человека, ни разу в жизни не солгавшего, Кошевая ответила:
   - Я действительно не знаю, где мой сын.
   Спустя несколько дней арестовали дядю Колю, 16 января Елена Николаевна вместе с Верой Васильевной понесла ему передачу. Возле полицейской управы толпились женщины. Плача, они всматривались в списки юношей и девушек, якобы отправленных в ворошиловградский концлагерь. Каждый из двадцати трех, названных в списках, а в действительности уже казненных, был известен Елене Николаевне по "Молодой гвардии".
   Каждое утро теперь возле управы вывешивались эти страшные листки с фамилиями юношей и девушек, переведенных в "концлагерь". Но весь город знал: ночью на машинах их отвозили к старой шахте и сбрасывали в шурф - мертвых вместе с ранеными. Общее горе надрывало Кошевой душу. Но то, что в списках не было Олега, поддерживало в ней огонек надежды.
   Вечером у дома Кошевых остановилась тройка лошадей, запряженных в сани. В дом вошли заместитель начальника городской полиции Захаров, полицаи. Здоровый, белобрысый предатель довольно поблескивал светлыми свиными глазками.
    - А ну, давай одежду сына - всю, какая есть,- гаркнул он на Кошевую.
   - Дома ничего не осталось. Все уже забрали,- замирая от предчувствия недоброго, тихо ответила Елена Николаевна.
   - Это такая же правда, как то, что ты не знала, где твой сын,- грубо оборвал ее Захаров.
   - И сейчас не знаю,- почти шепотом промолвила она, чувствуя, как пол медленно уходит из-под её ног.
   - Зато мы знаем,- оскалился предатель.- Еще отстреливаться вздумал, негодяй.
   - Олегу... можно еду принести?
   - Еду? Да его и в Краснодоне нет. Вообще нет, понимаешь? Расстрелян твой сын в Ровеньках.
   От этих слов, от нахлынувшей к проклятому палачу ненависти она словно задохнулась. И уже не слышала, как, топая сапогами, уходили из квартиры полицаи и что говорила Вера Васильевна...
   11 марта 1943 года, почти через месяц после освобождения Краснодона, Кошевые узнали, что в Ровеньках будут раскапывать могилы расстрелянных. Елена Николаевна быстро собралась в дорогу. "Только б узнать, что его нет среди погибших,- молила она, судьбу, - и тогда еще можно будет надеяться, ждать". Вместе с ней пошли Нина и Оля Иванцовы. 18 марта у раскрытых могил в Гремучем лесу они провели весь день - Олега среди расстрелянных не было. И только на следующий день, когда раскопали покрытую снегом неглубокую могилу, еще не видя лица сына, Елена Николаевна узнала его по рубашке. Это был он, ее родной, ее единственный ребенок. Не снег лежал на его висках - седина. Один глаз был выколот, на щеке зияла запекшаяся рана. Только волосы - русые, шелковистые, как живые, шевелились под леденящим ветром...
   Когда Елена Николаевна вместе с девушками везла гроб сына к центру Ровеньков, к госпиталю, их догнала колонна красноармейцев.
   Невысокий худощавый солдат, отделившись от строя, поравнялся с санками:
   - Кого везешь, мать?
   - Сына,- еле разомкнула она будто омертвевшие губы.
   Отодвинув крышку гроба, солдат медленно стащил с головы ушанку с красной звездочкой.
   - Совсем молодой... Но верь - мы отомстим за него. За всех отомстим,- произнес он и побежал догонять товарищей.
   20 марта 1943 года в пятом часу вечера Олега хоронили на центральной площади в Ровеньках. Рядом с ним поставили гробы Любы Шевцовой, Виктора Субботина, Семена Остапенко, Дмитрия Огурцова. Их хоронили, как солдат, павших смертью храбрых.
   Братскую могилу тесным кольцом окружили красноармейцы, жители города. Воины приспустили боевые знамена, оркестр сыграл траурный марш. Прогремели залпы салюта.
   Прямо после похорон бойцы шли в наступление: недалеко возле Боково-Антрацита продолжался бой.
   Малиновое, полыхающее над горизонтом солнце как-то сразу зашло, и только тогда Иванцовы смогли увезти Елену Николаевну от невысокого холмика мерзлой земли, выросшего в центре города.
   
   
    Страница третья
   
   Серебристый воздушный лайнер легко скользит по белоснежным облакам. В салоне самолета слышатся голоса. Многие из советской делегации впервые летят в Германскую Демократическую Республику.
   Откинувшись на спинку высокого кресла, Елена Николаевна прикрывает глаза. В Берлине ей предстоит много встреч, и сейчас из множества фактов, калейдоскопа событий и дел, которыми были так богаты послевоенные годы ее жизни, нужно отобрать для выступления самое главное.
   Она могла бы, к примеру, рассказать о том, как сразу же после выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Олегу и другим членам штаба звания Героя Советского Союза в Краснодоне начали создавать музей "Молодой гвардии".
   Еще шла война, а Елена Николаевна много ездила, выступая перед бойцами воинских частей, уходящих на фронт, - страстное материнское слово зажигало в сердцах воинов священный огонь, звало к возмездию. Но, возвращаясь в родной город, все свое свободное время Е. Н. Кошевая отдавала Организации музея: у родных и близких молодогвардейцев собирала вещи, фотографии, книги, дневники и другие документы, оформляла экспозиции, вела обширную переписку
   Памятным событием в жизни Елены Николаевны стало ее участие в работе первого Всемирного конгресса сторонников мира, проходившего в Париже. Около четырех тысяч женщин, представительниц с красными галстуками на груди. Они приветственно махали букетами гвоздик..
   Елена Николаевна, сойдя с трапа, знакомилась с представителями Немецкого Союза Молодежи. Вдруг кто-то вкрадчивым жестом притронулся к ее рукаву. Рядом стояла молодая худощавая женщина с блокнотом в руке. Темные, со стальным отливом очки закрывали почти наполовину ее и без того маленькое лицо. Представившись сотрудницей одного из заокеанских журналов, она попросила Кошевую ответить на один вопрос:
   - Скажите, с каким чувством вы ступаете на землю ваших бывших врагов? - по тонким губам скользнула недобрая улыбка.
   Елена Николаевна сразу поняла, что бы хотела услышать от нее иностранная журналистка.
   - Что ж, мне не трудно этим поделиться,- какое-то мгновение помолчав, сказала она.- Я летела в Германию новую, демократическую, и уверена, что встречу здесь не убийц моего сына, а друзей- антифашистов. В Германии много матерей, сыновья которых были насильно угнаны Гитлером на войну. С ними меня роднит горечь утрат и общая цель - борьба за то, чтобы кровавые злодеяния никогда не повторились.
   Явно не удовлетворенная ответом, журналистка отошла, а мать комиссара "Молодой гвардии" облегченно вздохнула: сама того не желая, иностранка помогла ей найти основную, самую важную мысль предстоящих выступлений перед немецкими друзьями
   
   Сколько было их у нее за последние годы - разных выступлении, памятных, волнующих встреч! В огромных городах и маленьких селах, со взрослыми и детьми, с соотечественниками и зарубежными друзьями - эти встречи были своеобразным свидетельством неувядающей народной любви к юношам и девушкам из Краснодона, которые совершили свой подвиг во имя Отчизны.
   С 1967 года Е. Н. Кошевая находилась на заслуженном отдыхе. Но все дни ее жизни целиком были заполнены общественными делами и заботами. Коммунистка, делегат нескольких партийных съездов Украины, член Ворошиловградского обкома Компартии Украины, она много сил и энергии отдавала патриотическому воспитанию молодежи, вела обширнейшую переписку с организациями, школами отдельными людьми. За активную общественную деятельность Елена Николаевна была удостоена орденов Трудового Красного Знамени, Отечественно войны, "Знак Почета", медалей.
   Умерла Елена Николаевна 27 июня 1987 года. Ее смерть отозвалась в сердцах тысяч и тысяч людей В нашей огромной стране нет человека, для которого имя Кошевой было бы незнакомым. Сколько светлых и высоких чувств оно пробуждало! Образ матери выведенный в романе А. Фадеева "Молодая гвардия" считается по праву одним из лучших женских образов в советской литературе.
   "Мама, мама, я помню руки твои"...
   
   
   
   
   
   
   

Лучше смерть, чем рабство!

Из воспоминаний Е. Н. Кошевой о сыне

Олег Кошевой c матерью

    Последний раз я видела Олега 11 января 1943 года, измученного, больного, обмороженного. Домой он прийти не мог - там ждали его немецкие жандармы. Он пошел к соседке. Мне сказали об этом, и я побежала к Олегу. Надо было его куда- то спрятать. Я решила отправить сына в соседнее село. Нарядила его девочкой и пошла с ним. Больно мне было смотреть на Олега. Чуяло материнское сердце: быть беде. Не выдержала, расплакалась: "Увижу ли я тебя, сынок?" А он утешает:
   - Не плачь, мама. Себя береги. Скоро наши придут, недалеко уже. Заживем, мама, да еще как!
   И верно, скоро пришли наши. Только сынку моему не довелось дожить до светлого дня...
   ...Что только сделали с ним немецкие палачи! Когда раскопали яму, я сразу узнала его. На нем осталась та самая рубашка, которую я надевала на него своими руками. На щеке рана, один глаз выколот, и виски белые- белые, как мелом посыпаны. Какие же муки принял он в смертный свой час! Чем расплатятся фашистские убийцы за жизнь моего Олега?
   Помню, он часто говорил:
   - Чем жить на коленях, лучше умереть стоя.
   И слову своему не изменил: на колени перед оккупантами не упал, умер стоя.
   Люди, которые вместе с ним сидели в тюрьме, рассказывают, что он не боялся ни пыток, ни самой смерти. Начальник полиции спросил его:
   - Почему не покоряешься немцам? Зачем пошел против немцев?
   - Затем,- ответил Олег,- что люблю свою Родину и не хочу жить на коленях. Лучше смерть, чем рабство!
   Безжалостно избивали его палачи за гордые эти слова, но он не сдавался, стоял на своем. В жандармерии, говорят, он старался быть веселым, все время пел, подбадривал ребят:
   - Если и умрем, так знаем за что!
   Ему было всего 17 лет. Он мечтал стать инженером. Очень любил литературу, много читал, сочинял стихи. Увлекался шахматами, спортом. Очень хорошо танцевал, обожал музыку. Но любовь к книгам у Олега была особенной, безграничной.
   ...Рослый, широкоплечий, он выглядел старше своих лет. У него были большие карие глаза, длинные ресницы, ровные широкие брови, высокий лоб, русые волосы. Олег никогда не болел. Он был на редкость здоровым мальчиком.
   В школу Олег поступил с семи лет. Учился очень хорошо и с большой охотой.
   До 1940 года мы жили в Киевской области, а после переехали с Олегом в Краснодон Ворошиловградской области. Здесь у Олега сразу же появилось много друзей, здесь он вступил в комсомол.
   Закончить среднюю школу Олег не успел. В июне 1942 года враг приблизился к Краснодону. Олег вместе с товарищами пытался уехать на восток, но они сумели добраться только до Новочеркасска. Попали в окружение. Дороги были отрезаны. Пришлось им возвращаться в Краснодон. Здесь уже были немцы. Свирепствовал "новый порядок": расстрелы, массовые аресты, избиение ни в чем не повинных людей.
   После возвращения Олег сильно изменился: стал молчаливым, скрытым, часто уходил из дому или приводил к себе товарищей, и они по нескольку часов сидели, запершись в комнате. Долго я не могла понять, в чем дело. Как-то раз, случайно вернувшись домой в неурочный час, застала нескольких ребят. Они что-то писали, но, увидев меня, поспешно спрятали бумагу. Я спросила, чем они занимаются. Ребята отмалчивались. Я стала настаивать. Тогда Олег заявил:
   - Мы пишем листовки.
   А товарищей он успокоил:
   - Не бойтесь, мама нас не выдаст.
   Я заинтересовалась:
   - Что же вы будете делать с листовками?
   Я попросила показать листовку. Олег протянул мне исписанный листок бумаги. Там говорилось, чтобы родители прятали своих сыновей и дочерей и не давали угонять их в Германию.
   Что мне оставалось делать? Запретить? Этого я сделать нe могла и не хотела. Да они бы и не послушали. Я только предупреждала их, чтобы они были осторожнее.
   Вскоре ребята ушли. А я весь вечер места себе не находила. Ночью глаз не сомкнула, боялась и за сына, и за его товарищей. Ночевать Олег не пришел. А на следующий день явился сияющий.
   - Знаешь, мама, все до единой листовки распространили, а две штуки даже положили полицейским в карманы.
   Несколько дней спустя Олег пришел домой особенно возбужденный и торжественно объявил:
   - Поздравь, меня, мамочка, я принял присягу и дал клятву, что буду до последнего дыхания бороться с захватчиками. У нас есть организация.
   Так я узнала о создании в Краснодоне подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия".
   Законы подполья требуют конспирации. Олег получил конспиративную кличку "Кашук". Серьезная, смертельная борьба переплеталась с юношеской романтикой. От своего милого Кашука я узнала о дальнейших шагах организации и оказывала сыну посильную помощь. Совершенно незаметно для себя я втянулась в деятельность организации. Ребята не только перестали опасаться меня, но иногда даже давали отдельные поручения, главным образом охранять их или разведать какие-либо нужные им данные.
   На моих глазах недавние школьники в условиях оккупации стали настоящими подпольщиками. Они выработали свою тактику, имели определенную боевую задачу. Постепенно молодогвардейцы превращали свою организацию из чисто агитационной в организацию вооруженного сопротивления.
   На склад "Молодой гвардии" стали поступать винтовка и гранаты, добытые у врага. Было организовано несколько нападений на гитлеровские машины.
   Рано утром 7 ноября, в праздник 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, Олег, красный от волнения, пришел ко мне и сказал:
   - Ты пойди посмотри, что в городе делается.
   Я вышла на улицу и ахнула. Над несколькими самыми высокими домами развевались советские красные флаги. Народ высыпал на улицу и с восхищением рассматривал неизвестно откуда появившиеся флаги.
   Я не на шутку испугалась.
   - Олег,- спрашиваю,- это твоя работа?
   Он засмеялся:
   - Нет, мама, это не я.
   - А кто же?
   - Да есть такие ребята, которые вывесили,- уклончиво ответил он.
   Началось настоящее паломничество к флагам. Полицейские метались по городу, разгоняя жителей. Говорят, что возле флагов были сделаны надписи: "Заминировано". Видимо, поэтому немцы не решались их снять...
   Как-то вечером моя мать вышла за чем-то во двор, но через минуту вбежала в дом с криком:
   - Пожар!
   Мы с Олегом вышли на улицу. Зарево пожара охватило полнеба.
   Мать догадалась:
   - Пожар на Садовой. Не биржа ли часом горит?
   - Точно, бабунька, угадала, это биржа горит, а управа еще не горит... И ей гореть полагается...
   Оделся и ушел.
   Мне стало ясно, чьих рук дело. Без молодогвардейцев тут не обошлось.
   Здание биржи сгорело дотла, там сгорели списки людей для отправки на работы в Германию.
   И на этот раз фашисты не нашли виновников.
   Заволновались фашисты. Увеличили штат полиции. А молодогвардейцы преследовали врага днем и ночью. Это они нарушили телефонную связь. Это они сожгли много скирд хлеба, когда захватчики пытались вывезти из Краснодона зерно. Это молодогвардейцы отбили 500 голов скота, который был приготовлен к отправке в Германию, а также перебили солдат, сопровождавших скот...
   Смертельная опасность поджидала молодогвардейцев на каждом шагу. Малейший промах, оплошность, случайность - и полный провал! А расплата известная - смерть.
   Как-то Сергей Тюленин получил задание принести патроны и гранаты. Набрал он две кошелки картошки, на дне боеприпасы, и пошел. И вдруг напоролся на полицию. Повели парня в комендатуру.
   Повезло на этот раз Сереже. Продержали его в комендатуре и выгнали. А на корзины внимания не обратили.
   В другой раз Олег, Оля и Нина Иванцовы, Сергей Тюленин и другие устроили у нас на квартире совещание. Я занимаюсь хозяйственными делами в первой, проходной комнате, а они сидят в другой. Вдруг стук в дверь. Я выглянула в окошко, вижу - полицейские. Быстро заперла на ключ дверь второй комнаты, ключ спрятала и впустила полицейских.
   - Чем занимаетесь? - спросил старший полицейский.
   - Известно чем - топлю печь.
   - Мы поставим к вам на квартиру румын.
   Один из полицейских подходит к запертой комнате и говорит:
   - Откройте дверь.
   Я так и обмерла. Ну, думаю, все пропало. Стараюсь взять себя в руки и говорю:
   - Здесь живет еще одна женщина. Она ушла и скоро придет. А ключ взяла с собой. Пусть румыны занимают мою комнату, а я с соседкой буду жить.
   Полицейские потоптались и ушли. Только они за порог, я бросилась к ребятам.
   - Слышали?
   ...1 января 1943 года начались массовые аресты молодежи. Каждую минуту могли прийти и за Олегом. Оставаться в городе было невозможно. Пять человек и Олег вместе с ними решили пробиваться к частям Красной Армии.
   Я сказала Олегу:
   - Не бери с собой комсомольский билет, давай я его спрячу, здесь он будет цел. Когда придешь, отдам тебе.
   Олег ответил:
   - Ты знаешь, мама, я всегда тебя слушал, всегда ты мне хорошие советы давала. Но сейчас не послушаю и комсомольского билета не отдам. Какой же я буду комсомолец, если билет свой дома оставлю?
   Тогда я зашила комсомольский билет в пиджак и еще нитками переплела, чтобы не выпал. Несколько бланков комсомольских удостоверений Олег сам зашил в пальто.
   ...Отправились ребята. Десять дней скитались они, стремясь перейти линию фронта, а на одиннадцатый пришли обратно. Не удалось им прорваться.
   11 января... День, когда я в последний раз видела своего мальчика. Он едва передвигал ноги... А надо было идти дальше, спасаться от палачей...
   ...Сердце мое останавливается, когда я вспоминаю о том, что сделали убийцы с моим сыном и с десятками таких же юных краснодонцев...
   
    1943 год.
   
   
   
    
   
   
   

Орленок

Рассказ бывшего комиссара интендантского отдела 18-й армии В. Д. Говорущенко об Олеге Кошевом

       Находясь в рядах действующей Красной Армии, я жил в период с 20 ноября 1941 года по 16 июля 1942 года на квартире у Кошевых. Мы быстро подружились с Олегом. Это был боевой, откровенный и принципиальный юноша. Олег сильно привязался ко мне как к военному человеку, каждый день ожидал моего возвращения из штаба. С большим вниманием слушал мои рассказы о поездках на передовую линию фронта. Мы подолгу беседовали с ним на разные военные темы: о стратегии и тактике немецкой армии и советских войск, о причинах возникновения войн, мнимой силе и мощи фашистской Германии, о варварстве фашистских людоедов и об окончательной победе Советской Армии над фашистскими захватчиками.
   Включая радиоприемник, Олег записывал сводки о положении на фронтах Великой Отечественной войны, готовил листовки-"молнии" и утром относил их в школу, так как был редактором стенной газеты. Он просил меня подготовить статью на военную тему для школьной газеты. К Олегу на их квартиру приходили его школьные товарищи, и мы вместе беседовали. Приходилось и мне, по просьбе Олега, бывать в школе.
   У Кошевых часто собирались Ваня Земнухов, Сеня Остапенко, Степа Сафонов, Нина и Оля Иванцовы, Валя Борц и другие. Олег читал им свои стихи - он сочинял их быстро и хорошо.
   Все юноши и девушки горели желанием учиться и работать для фронта, ухаживали в госпитале за ранеными и больными бойцами Красной Армии. С большим энтузиазмом Олег вместе с другими комсомольцами собирал медикаменты, бинты и разную посуду для госпиталя. Комсомольцы ухаживали за больными, писали письма их родным, читали им книги и газеты, журналы, выпускали сатирический "Крокодил", в котором высмеивали немецкую армию.
   Наблюдая за жизнью и работой Олега и его товарищей, я ни раз думал, что наша советская молодежь, воспитанная Коммунистической партией и комсомолом, будет достойным строителем коммунизма и верным защитником своей Родины в борьбе с ее врагами.
   Почти каждый вечер Олег собирал своих товарищей, и мы выходили к террикону шахты № 2-бис учиться стрелять из боевого оружия. Олег вскоре начал стрелять метко. Его глубоко трогало народное горе, страдания раненых. Вызывали негодование и воздушные налеты фашистских самолетов, и зверские бомбежки Краснодона. Олег не раз заявлял, что он не в силах больше терпеть этого, что он должен жестоко отомстить врагу за все.
   Накануне нового, 1942 года в нашу армию приехала делегация трудящихся Цимлянского района и привезла три автомашины фронтовых подарков. Военный совет Армии поручил мне отвезти эти подарки на передовую и раздать их бойцам кавалерийского казачьего корпуса генерал- лейтенанта Кириченко. Олег, узнав, что я еду с делегацией на передовую, попросил взять и его с собой.
   Я восхищался бесстрашием Олега, который вместе с нами ползал под огнем противника от окопа к окопу и вручал бойцам новогодние подарки. У одного из бойцов Олег попросил карабин и стал стрелять по немецким окопам, приговаривая:
   - На тебе, гад, новогодний подарок! Это тебе за наши муки и горе, за нашу Родину!
   Однажды зимним вечером я принес из штаба домой свежие газеты. Олег, перебирая их, увидел статью о героическом подвиге и смерти Зои Космодемьянской. Эта статья его глубоко взволновала. Он долго просидел у меня в комнате. На этот раз мы беседовали о партизанской борьбе в тылу врага. Олег говорил, что в условиях Донбасса, где есть закаленный рабочий класс, можно развернуть широко партизанское движение. Надежные люди для этого найдутся и среди молодежи.
   Наши части отходили на восток. Тяжелым было мое расставание с Олегом и его юными товарищами, с которыми мы так подружились.
   Прошло 16 лет. Я снова в Краснодоне. Приехал посмотреть дорогие мне места и поклониться праху юных героев. С трепетом в сердце переступил я порог музея "Молодая гвардия" и увидел незабываемые лица тех, кто отдал свою жизнь за Родину. Я долго стоял с обнаженной головой на площади у величественного памятника молодогвардейцам, у могилы замученных шахтеров...
   
    1958 год.
   
   
   
    
   
    ОЛЕГ КОШЕВОЙ
   ЖИЗНЬ ЗА РОДИНУ
   
   Мне тяжело! Куда только ни глянь,
   Везде я вижу гитлеровскую дрянь.
   Везде ненавистная форма предо мной,
   Эсэсовский значок с мертвой головой.
   
   Я решил, что жить так невозможно,
   Смотреть на муки и самому страдать,
   Надо скорей, пока еще не поздно,
   В тылу врага врага уничтожать!
   
   Я так решил, и это я исполню!
   Всю жизнь отдам за Родину свою.
   За наш народ, за нашу дорогую
   Прекрасную Советскую Страну!
   
    Август 1942 года.
   
   
   
   
   
   

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ
   "КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА"
   ОТ ПОПОВОЙ ЛИДИИ МАКАРОВНЫ

       Товарищи, работники "Комсомольской правды"! Из газет я узнала, что о подвиге краснодонских комсомольцев теперь уже знает вся страна.
   На моих глазах работали члены "Молодой гвардии", вот почему я считаю обязательным поделиться своими воспоминаниями с читателями вашей газеты. Не знаю только, насколько это мне удалось, а хотелось мне рассказать обо всем так, чтобы каждый комсомолец, прочитав об Олеге и его товарищах, сказал: "Я буду, как Олег, как его друзья. И за них я буду мстить работой в тылу, пулей на фронте до тех пор, пока на нашей земле не останется ни одного фашиста".
   Все в Олеге Кошевом было просто и обычно. Для него были типичны все те свойства характера, которые наша система воспитания прививает молодежи,- гордость, уверенность в себе, высокая культура и здоровье, с одной стороны, и с другой - самоотверженность и преданность делу, которому Олег отдал всего себя.
   Олег представлял бы собой, став зрелым человеком, такого члена социалистического общества, о котором мечтали великие мыслители - Ленин, Чернышевский, Добролюбов. Он представлял бы собой образец человека, какого сейчас воспитывает наша Коммунистическая партия для будущего.
   Я видела Олега в дни, когда в город пришли фашисты. Ненависть, откровенная и смелая, светилась у него в глазах. Чаще всего он уходил из дома, где были фашисты, а вечерами закрывался в своей комнате и читал. В 15- 16 лет Олег перечитал много книг из советской и западной литературы. Произведения многих писателей, как Диккенса, Вальтера Скотта, Дефо, Анатоля Франса, Бальзака, Флобера, Роллана, Стейнбека и других, он читал по нескольку раз, а некоторые произведения Байрона и Гейне он знал наизусть. Особенно он любил Лермонтова.
   Не но возрасту развитый, вдумчивый и серьезный, он внешне был рослым, здоровым, красивым. Олег говорил образно, умел увлечь слушателей горячей речью. Его манера держаться, благородство в поступках отличались духовной красотой, влекли к нему товарищей.
   К осени 1942 года усилилось движение немецких войск.
   Олег с матерью, Еленой Николаевной, перешли на другую квартиру. У Олега часто собирались товарищи, допоздна они просиживали у него и в одиночку расходились глухими улицами. Это не было похоже на обычные вечера: не было ни песен, ни танцев, ни даже громкого разговора. Елена Николаевна чаще всего закрывала квартиру и сидела у меня, тревожно прислушиваясь к голосам за стеной, часто выходила во двор посмотреть, нет ли где полицейского...
   Часто Олег приносил мне переписанные от руки сообщения Совинформбюро, из которых я узнавала, что наша армия победоносно идет на запад, освобождая десятки городов и сел.
   Олег как- то спросил у меня: "Заметили ли вы, что немцы не чувствуют себя здесь хозяевами, хотя и не говорят об этом? Они боятся нас, русских!" В другой раз он сказал: "Они ведут себя, как звери, запугивают или улыбаются и говорят, что они нас любят."
   У него молодость сочеталась с глубокой осмотрительностью и проницательностью. Олег безошибочно давал оценку самому, казалось, противоречивому явлению или факту.
   Он был очень осторожен. Из его товарищей я знала Сережу Тюленина, имена остальных, фамилии их он никогда не произносил. Он рассказывал мне о храбрости молодежи, как они спасли военнопленных красноармейцев из лагеря, как повесили двух полицейских и разогнали стадо скота.
   Ночь под Новый, 1943 год мы провели втроем: Елена Николаевна, Олег и я. В 11 часов ночи разошлись. А утром стало известно, что предатели выдали членов "Молодой гвардии" фашистам. Было принято решение немедленно всем скрыться и пробираться к частям Красной Армии.
   Мы собрали Олегу вещи потеплее, и в ночь он ушел с товарищами - Валерией Борц, Ниной и Ольгой Иванцовыми, Сергеем Тюлениным.
   У квартиры Елены Николаевны днями и ночами дежурила полиция, рассчитывая взять Олега. В доме по нескольку раз в день делали обыски, допросы. Уютную, заботливо убранную комнату превратили в помещение, потерявшее жилой вид: вещи были в беспорядке, мебель опрокинута. Я удивляюсь мужеству этой поистине героической матери. Усталая, измученная допросами и угрозами, она старалась казаться бодрой, выражала полную уверенность, что Олег и его товарищи уйдут.
   В эти дни в полиции шло следствие по делу членов "Молодой гвардии". На все шли фашисты, чтобы узнать о всех членах подпольной организации. Ненавистью, презрением и молчанием ответили комсомольцы на пытки.
   Одиннадцатого января в морозный ветреный вечер ко мне тихонько постучали. Я открыла дверь и обмерла, едва узнав изменившегося Олега. Я заперла дверь, одеялами занавесила окна и, введя его в кухню, увидела, что он устал, промерз. С трудом сняла с него сапоги, промокшие и замерзшие, левая нога у него обморожена. Он и его товарищи три дня шли без пищи, обходя населенные пункты. Пройти к своим не удалось.
   Я ни о чем не спрашивала Олега, а, заперев его с дочуркой и предупредив, чтобы они без света сидели, поспешила к Елене Николаевне. Она последние дни редко бывала дома, а находилась у слегшей от горя матери. В доме у дяди Олега, когда я туда вошла, была группа полицейских и немцев. Я спросила, чтобы отвлечь подозрение, не одолжит ли она мне соли. И когда Елена Николаевна вышла, я ей сказала, что Олег вернулся и хочет ее видеть.
   Вокруг нашего дома дежурили полицейские, и никто не мог даже подумать, что именно в нашем доме и был Олег. Дальше оставаться здесь было опасно и рискованно.
   Прошла тревожная ночь, прошел день, а вечером мы с переодетым в женскую одежду Олегом тихо вышли из дому, направляясь глухими улицами и дорогами, степью и балками на хутор Таловое, где Олег должен был переждать до утра, а затем идти дальше в Боково-Антрацит, где его не знали. Последний раз мы прощались с Олегом. Он уходил уверенный, что еще отомстит коварным врагам за товарищей.
   
    15 ноября 1943 года.
   
   
   
    
   
   

В казематах гестапо

Из воспоминаний С. В. Каралкина о пребывании в Ровенъковской тюрьме О. Кошевого и Л. Шевцовой

       Это было год тому назад, когда наш родной город Ровеньки был окутан смрадом гитлеровской чумы. Тупоголовые фашистские варвары надменно расхаживали по улицам города, как собаки, выискивали очередную жертву.
   Пустыми и вымершими казались улицы. Зато в холодных казематах гестапо многолюдно. Фашистские мерзавцы набивали каменные мешки невинными людьми, а по ночам выводили их группами на расстрел. Это было жуткое время. Каждый из нас, сидя в казематах гестапо, ждал своей участи.
   Но, несмотря на террор и строгую изоляцию, до нас доходили сведения о приближении Красной Армии. Фрицы становились злее. Нас при допросах жестоко избивали.
   6 февраля 1943 года в нашу камеру втолкнули 14 человек молодых людей, среди которых была девушка Люба Шевцова и Олег Кошевой. Мы скоро познакомились и узнали, что это молодогвардейцы из Краснодона. На пришедших было страшно смотреть. Все они были сильно избиты.
   Один светлокудрый юноша, сплевывая кровь и глядя на нас, с трудом проговорил:
   - Вот как они разукрасили нас.
   Настала тишина. Над нашими головами раздавались гулкие шаги фрицев. Они что-то суетились.
   - Гранат пару бы,- вдруг, нарушив тишину, с ненавистью в голосе проговорил другой молодогвардеец. Говоривший повернулся к нам. И было жутко смотреть на этого юношу, лицо которого носило страшные следы пыток, и его голова отливала серебром.
   - Согласен, товарищ,- улыбнувшись, проговорил Олег Кошевой.
   Обращаясь ко всем, он сказал: "Не вешать головы, товарищи. Смерти смотреть прямо в глаза. А ну-ка запоем любимую". Люба первая звонким голосом затянула донбасскую "Через рощи шумные и поля зеленые". Ей подтянули другие.
   И вдруг стук в дверь, а затем в камеру вваливается огромного роста фашист в длинной шубе. Не вытаскивая рук из карманов, фриц улыбнулся.
   - Партизан,- сказал он на ломаном русском языке.
   И, увидев Любу, притворно изумился:
   - Почему такой молотой тевушка и тюрьма?
   Люба, посмотрев на белобрысого бандита, зло выпалила:
   - Молодая партизанка я, понимаешь, гад! - Глаза Любы горели огнем ненависти. Во всей фигуре было что-то властное и грозное, отчего немец шарахнулся к дверям.
   В этот же день мы узнали, что Олег Кошевой и Люба Шевцова являются руководителями Краснодонской подпольной организации, а еще позже двумя днями гитлеровские мерзавцы расстреляли всех молодогвардейцев...
   
    Газета "Вперед" (орган Ровеньковского райкома партии), № 25, 17 апреля 1944 года.

15 сентября 1943 года
   

"КАШУК, ТВОИ СЛОВА Я НОШУ В СВОЕМ СЕРДЦЕ..."

Из воспоминаний члена "Молодой гвардии" Нины Иванцовой

   Олег Кошевой читал мысли людей, правильно определял характер человека. Он мог моментально узнавать, чем дышит его собеседник. Это был человек больших, благородных чувств. Однажды он мне сказал:
   - Нина, мы будем партизанами. Ты представляешь, что такое партизан? Работа партизана не легкая, но интересная. Он убьет одного немца, другого, убьет сотого, а сто первый может убить его; он выполнит одно, второе, десятое задание, но это дело требует самоотверженности. Партизан никогда не дорожит своей личной жизнью. Он никогда не ставит свою жизнь выше жизни Родины. И, если требуется для выполнения долга перед Родиной, для сохранения многих жизней, он никогда не пожалеет своей, никогда не продаст и не выдаст товарища,- таков наш партизан, Нина.
   Кашук, твои слова я ношу в своем сердце. Я передаю их сегодня всей нашей молодежи, которая всегда будет носить в своем сердце твой благородный образ.

Сентябрь 1943 года.

А. Никитенко
КЛЕВЕТА!

   НИКОГДА и не подумал бы писать об этом, настолько здесь все очевидно. Но недавний тревожный звонок из Киева от моего близкого друга и удивленный вопрос: "Что у вас там происходит?" заставил взяться за перо. Тем более до этого уже были письма из Томска, Воронежа, Киева, Днепропетровска, Кишинева, авторы которых настоятельно требовали рассказать "всю правду" об... Олеге Кошевом.
   Как можно рядом с именем Олега ставить эти нелепые в своем недоверии к истории слова - "всю правду". Но, тем не менее, они есть: в письмах, которые продолжают приходить в музей больно бьют в устных вопросах, телефонных звонках и чуть ли не в угрозах "обратиться в более высокие инстанции", которые, как пишут авторы, "во времена гласности заставят вас сделать это".
   Но, пожалуй, самым удивительным во всей истории является просьба подтвердить (пусть простят меня, но я вынужден написать эти слова), что Кошевой действительно погиб и, более того, что он не был изменником Родины и предателем "Молодой гвардии". Может ли быть что-либо кощунственней не только подобной просьбы, но даже и мысли об этом? И, заметьте, все эти письма или вопросы, как правило, начинаются со слов: "Мне говорила подруга", "я слышал, от товарища", или еще проще - "люди говорят".
   Буду откровенен: эти подленькие слухи и сплетни бытовали и раньше. Но в могучем голосе, наполненном гордостью и восхищением великого подвига, они изредка прорывались комариным писком. Так почему же сегодня этот писк для отдельных людей стал чуть ли не музыкой которой они начали подвывать?
   Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Может быть здесь и сыграли свою негативную роль те времена, когда кое-что умышленно замалчивалось, недоговаривалось, а в отдельных случаях и передергивалось ибо, как считали, могло нанести какой то ущерб нашему престижу.
   Но не это главное. Думаю, в данной ситуации вновь проявилась еще стойко живущая среди части обывателей болезнь с нездоровым любопытством, а в некоторых случаях и злорадством вылавливать и смаковать отдельные моменты и детали из жизни известных всему нашему народу людей. Что же касается истории "Молодой гвардии", то здесь этому активно помогают и различные западные радиоголоса, которые уже неоднократно (к примеру, последний раз в феврале текущего года) устами отщепенцев советовали нам "пересмотреть" свои позиции по отношению к Олегу Кошевому и его боевым товарищам" Видно, больно уж мешают они нашим идеологическим противникам!
   А может быть не только им? Иначе о какой же правде просит рассказать читательница А Колосова из Днепропетровска, обращаясь в редакцию областной комсомольской газеты "Знамя юности" с уже знакомыми словами "одна моя подружка сказала... Я в это не верю, но она убеждена".
   Вот ведь как категорически: не просто сомневается, а убеждена. Мне бы очень хотелось, девушка посмотреть в глаза вашей подружке, а заодно и всем тем, кто стоит в том же ряду, и прямо спросить "Откуда у вас это убеждение? И кто дал право вам и вам подобным обвинять героя в одном из самых страшных грехов человеческих - в измене Родине?!" Посмотреть глазами матери, глазами павших из поле брани наполненными укором и болью глазами миллионов советских людей для которых этот человек стал мерилом совести. Ох, как неуютно и холодно стало бы всем им от этого взгляда!
   На этом можно было бы и закончить. Тем более о последних днях и минутах жизни Олега и его боевых товарищей неоспоримым языком документов уже много раз рассказывала наша печать, об этом написаны десятки документальных книг. Но я подумал: до тех пор, пока среди нас живут люди, для которых истиной является не громкий голос правды, а злой и коварный шепот из подворотни, надо вновь и вновь возвращаться к этой теме.
   ИТАК, общеизвестно что пятеро героев краснодонского подполья, среди которых был и Олег Кошевой, расстреляны в Ровеньках. Как и почему Олег оказался там? После провала организации он вместе с товарищами пытался перейти линию фронта. Но попытка оказалась неудачной. И тогда Кошевой принимает решение идти в Боково-Антрацит, где много раз бывал до войны, и там, у знакомых, укрыться от преследования. Но по пути туда он был арестован...
   Здесь я приостановлю свое повествование и предоставлю слово следственным документам. хранящимся в архивах нашего музея. Отчеты палачей проведут нас по последней дороге, которой шел к своему бессмертию гордый и непокоренный комиссар "Молодой гвардии". Верю, неоспоримость этих документов заставит замолчать любого.

    Из протокола допроса арестованного Гейста от 4 ноября 1942 года:
   "Вопрос: Установлено, что в период оккупации Ворошиловградской области германскими войсками вы служили переводчиком в немецкой жандармерии в г. Ровеньки. Вы подтверждаете это?
   Ответ: Подтверждаю. С августа 1942 года и по день изгнания германских войск из г. Ровеньки Ворошиловградской области я служил переводчиком в окружном жандармском управлении.
   Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах был арестован Кошевой?
   Ответ: Кошевой был задержан в последних числах января 1943 года вблизи железнодорожной станции Картушино, в 6-7 километрах от г. Ровеньки и доставлен в полицию откуда передан в жандармерию. После непродолжительного следствия был расстрелян.
   Вопрос: Вы принимали участие в его расстреле?
   Ответ: Да, я являлся участником расстрела группы партизан, в числе которых был Кошевой".
   
    Из протокола допроса начальника Ровеньковской полиции Орлова от 3 декабря 1946 года:
   "Вопрос: Вы принимали участие в расправе над Кошевым?
   Ответ: Олег Кошевой был арестован конце января 1943 гола немецким командиром и железнодорожным полицейским, на разъезде, в 7-ми километрах от г. Ровеньки, и доставлен ко мне в полицию.
   При задержании у Кошевого изъяли револьвер, при повторном обыске в Ровеньковской полиции - и печать комсомольской организации, а также два чистых бланка {временные комсомольские удостоверения. А. Н).
   Я допросил Кошевою и получил от него показания о том, что он являлся руководителем Краснодонской подпольной организации.
   Вопрос: Когда и где был расстрелян Кошевой?
   Ответ: Кошевой был расстрелян в последних числах января 1943 года в роще на окраине г. Ровеньки. Расстрелом руководил Фроме. Принимали участие в расстреле жандармы Древитц, Пич, Голендер и несколько полицейских".
   
    Из протокола допроса нацистского преступника Шульца Якоба от 11-12 ноября 1917 года:
   "Вопрос: Вам показывают фотоснимок руководителя подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Олега Кошевого. Вам знаком этот человек?
   Ответ: Да, он мне знаком. Кошевой был расстрелян в конце января 1943 гола в Ровеньковском лесу среди девяти советских людей, о которых я упоминал выше. Его расстрелял Древитц".
    И, наконец, выдержки из протокола допроса нацистского преступника Древитца Отто от 6 ноября 1947 года:
   "Вопрос: Вам показывают фотоснимок с изображением руководителя действовавшей в Краснодоне нелегальной комсомольской организации "Молодая гвардия" Олега Кошевого Не тот ли что молодой человек, которого вы расстреляли?
   Ответ: Да, это тот самый молодой человек. Я расстрелял Кошевого в городском парке в Ровеньках.
   Вопрос: Расскажите, при каких обстоятельствах вы расстреляли Олега Кошевого?
   Ответ: В конце января 1943 года я получил приказ от заместителя командира подразделения жандармерии Фроме приготовиться к казни арестованных советских граждан. Во дворе я увидел полицейских, которые охраняли девятерых арестованных; среди которых был также и опознанный мной Олег Кошевой. Когда к нам подошел Шульц и еще несколько жандармов, мы повели по приказу Фроме приговоренных к смерти к месту казни в городской парк в Ровеньках. Мы поставили заключенных на кра вырытой заранее в парке большой ямы и расстреляли всех по приказу Фроме. Тогда я заметил, что Кошевой еще оставался жив и был только ранен. Я подошел к нему ближе и выстрелил ему прямо в голову. Когда я застрелил. Кошевого, я возвратился с другими жандармами, которые участвовали в казни, обратно в казарму. К месту казни послали несколько полицейских с тем, чтобы они зарыли трупы".
   
   ДУМАЮ, этой страшной правды вполне достаточно для того, чтобы в нее поверили раз и навсегда, и никогда бы уже не возвращались к этому вопросу. Я специально написал чти слова. Пусть же они будут своеобразным барьером между показаниями палачей и воспоминанием матери Олега - Елены Николаевны Кошевой о самых горьких минутах в ее жизни: похоронах сына. Что может быть достовернее и убедительнее, чем горе матери:
   "На дороге разрывались немецкие снаряды, и мы часто останавливались. А мимо гроба все шли и шли вперед наши подразделения. Какой-то боец с автоматом спросил меня:
   - Мать, кого везешь?
   - Сына.
   Боец приоткрыл крышку гроба.
   - Какой же он молодой у тебя! - сказал он, и слезы покатились по его лицу - Ну ничего, мать, мы отомстим. За все отомстим!
   Мы похоронили Олега 20 марта 1943 года, часов в пять, в Ровеньках, на центральной площади. Вместе с Олегом были похоронены его боевые товарищи-молодогвардейцы: Люба Шевцова, Виктор Субботин, Дмитрий Огурцов, Семен Остапенко. Над глубокой братской могилой красноармейцы приспустили боевые знамена, оркестр играл похоронный марш трижды был дан салют..."
   
   *       *       *
   
   Горит Вечный огонь у братских могил, которые печальным пунктиром пролегли по суровым дорогам минувшей войны. Поклониться этим могилам едут миллионы советских людей со всех концов нашей Родины. Но, давайте, будем бдительными, потому что рядом с нами еще живет человек, готовый недобрым словом осквернить эти могилы, эту Память. Пусть же такой злопыхатель будет окружен всеобщим презрением. Ведь вместе с людьми, которые уже никогда не смогут ответить на его клевету, он оскорбляет и нас.
   Какими же своевременными остаются сегодня для, всех нас слова чехословацкого писателя - коммуниста Юлиуса Фучика, прогремевшие на весь мир из фашистских застенков: "Люди, я любил вас, будьте бдительны!".
   
   
    А. НИКИТЕНКО,
   директор ордена Дружбы
   народов музея
   "Молодая гвардия",
   заслуженный работник культуры УССР.
   

Кошевая Елена Николаевна

    27 июня 1987 года на 78-м году жизни после тяжелой продолжительной болезни скончалась мать комиссара подпольной организации "Молодая гвардия" Олега Кошевого Елена Николаевна Кошевая.
    Перестало биться сердце человека, вся жизнь и деятельность которого отданы беззаветному служению делу партии и народа, воспитанию молодого поколения Страны Советов, за сохранение и упрочение мира на Земле.
    Елена Николаевна Кошевая родилась 16 сентября 1909 года в с. Згуровка Кременчугского уезда Полтавской губернии в крестьянской семье. В 1929 году окончила Переяславский техникум дошкольного воспитания. С 1934 по 1966 год работала заведующей детскими садами в Полтаве, Ржищеве и Каневе Киевской области, шахты N1 бис в городе Краснодоне. Удостоена звания "Отличник народного образования УСССР". Член КПСС с 1950 года.
    В суровую годину испытаний Великой Отечественной войны в дни оккупации фашистскими захватчиками Краснодона Елена Николаевна оказывала активную помощь сыну Олегу в создании подпольной организации "Молодая гвардия", всячески поддерживала подпольщиков Краснодона в их трудной и опасной работе. Она выполнила свой священный долг - благословила их на этом пути и встала с ними рядом.
    После трагической гибели сына мать сумела подняться над своим горем, и с первых дней освобождения Краснодона начала свою исключительно важную деятельность по воспитанию советской молодежи на традициях героев-молодогвардейцев. Её пламенные выступления перед воинами, уходящими на фронт, комсомольцами, занятыми на восстановлении разрушенной войной промышленности Донбасса, воодушевляли на новые подвиги. Повесть Е.Н. Кошевой "Повесть о сыне" стала настольной книгой советской молодёжи и пользуется большой популярностью.
    Выполняя свой материнский и патриотический долг, Елена Николаевна побывала во многих республиках нашей страны и за рубежом, принимала участие в работе Всесоюзной конференции сторонников мира в Москве, Первого конгресса сторонников мира во Франции, Всемирного конгресса защиты прав детей в Венгрии.
    С 1952 года Е.Н. Кошевая избирается в состав Ворошиловградского обкома Компартии Украины, неоднократно избиралась депутатом местных Советов народных депутатов, была делегатом XVII, XVIII и XIX съездов Компартии Украины, принимала участие в работе XVII съезда ВЛКСМ.
    Труд и общественная деятельность Елены Николаевны Кошевой высоко оценены Советским правительством. Она награждена орденом Октябрьской революции, двумя орденами Отечественной войны II степени, орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, "Знак Почета", восемью медалями, Почетной грамотой Президиума Верховного Совета УССР.
    Вся жизнь Е.Н. Кошевой - яркий пример непоколебимой преданности великому делу ленинской партии, самоотверженного труда во имя торжества идеалов коммунизма.
    Светлая память о Елене Николаевне Кошевой навсегда сохранится в наших сердцах.
   
    В.Е. Мельников, А.Г. Мальцев, В.И. Березный, В.В. Бородченко, И.Г. Калинчук, Д.И. Ковалевский, А.Ф. Остапенко, В.В. Охремчук, В.А. Пилипчук, Л.И. Романенко, А.Н. Санько, А.Д. Баранов, Л.П. Дороженко, В.К. Неделько, А.Г. Пашенцев, В.Г. Сенник, И.А. Тропин, В.М. Ходаков, С.А. Шарапова, В.Д. Борц, О.И. Иванцова, А.Г. Никитенко, В.И. Левашов, А.В. Лопухов.
   

Письмо бабушки Олега Кошевого -
   Веры Васильевны из Краснодона - Иванову Владимиру Николаевичу - исполнителю роли Олега Кошевого в фильме "Молодая гвардия"

   Куда: Москва Д-308
   Хорошевское шоссе
   Дом N90 Корпус 139 кв. 45
   Кому Иванову Владимиру Николаевичу
   
   Адрес отправителя: г. Краснодон, Садовая 10
   Кошевая Е.Н.
   

   Дорогие наши Володечка, Иришка и Аленушка - как вы живёте и как ваше здоровье. Пишет вам бабушка Вера, вы себе не можете представить, как я изгоревалась, смотря на бедную Елену Николаевну, какая она больная, очень слабая сделалась совсем. Не может даже комнату перейти, эта комиссия приходила, расспрашивала. Признали, что Литвин директор музея всё это наделал и что нет ему места в музее и в партии. Всё шло очень будто бы хорошо и вдруг до сих пор нет никаких результатов, никто ничего не говорит, а Литвин продолжает делать пакости вместе с Радиком. Это такие люди, что продаются за рюмку водки, и за остальное, которое получают от некоторых директоров ресторанов и столовых, а Е.Н. потеряла своё здоровье, работая на общественной работе, и вообще много горя и здоровья пережила во время проклятой оккупации, теперь без здоровья осталась, ей сделали это недостойные людишки. Она не в силах поехать в Москву и даже не может написать, потому что сильно больна, не может посидеть и полчаса. Дорогие Володечка и Иришка, если сможете чем-нибудь помочь, может где продвинете это дело, то прошу, умоляю вас - обратите внимание на мою просьбу, помогите продвинуть это дело, да разве земля без суда у них же, всё должно быть справедливо, а оно выходит наоборот.
   Литвин взял почему-то всех в руки, и даже комиссия не отвечает, какие они сделали результаты, а комиссия была из авторитетных людей. Инструктор обкома, начальник Эн.Г.Б.(?) областной и представитель областного государственного музея. Всё шло очень хорошо, вся комиссия возмущалась поведением Литвина и говорили - ему, негодяю, там не место, и вдруг всё затихло и Владимир Васильевич Шевченко не отвечает Е.Н. на письмо, которое она ему послала и он почему то не отвечает. Я вас очень прошу, ответьте нам на это письмо. Что вы посоветуете дальше делать нам. До свидания, наши дорогие. Сердечный привет вам от Ел. Н., очень прошу ответьте.
    Уважаемая вас бабушка Вера.
   
   10/I 64
   

См. также:
Ким Иванцов. "Мы помним, Олег!"
Воспоминания об Олеге Кошевом
Е.Н. Кошевая "Повесть о сыне".
Иллюстрации из книги "Повесть о сыне" 1947 года издания
Дмитрий Бедзык "Рассказы о детстве Олега Кошевого"
Олег Трачук "К 75-летию Олега Кошевого"
Г.Иванова Я помню его таким
Дарья Продина. "Гибель Комиссара" (Посвящается Олегу Кошевому)
"Стихотворения Олега Кошевого"
"Неопубликованное стихотворение Кошевого"