Д. Бедзык
   
    "Рассказы о детстве Олега Кошевого"

   
   Авторизованный перевод с украинского Татьяны Стах
   Государственное издательство Детской Литературы
   Министерства Просвещения РСФСР
   Москва 1955
   
   

ОТ АВТОРА

   Волнуясь, сошёл я с парохода, который привёз меня из Киева в Ржищев. Здесь всё поражало своей красотой, всё казалось необычным. Правый, холмистый берег Днепра, отвесная крутизна обрывов, высокие, в три обхвата деревья над водой, а далее, чуть вправо, белые домики, утопающие в зелени фруктовых садов, - так выглядели те места, где проходило детство Героя Советского Союза Олега Кошевого.
   Мы не ошибёмся, если скажем, что Днепр для Олега в Ржищеве стал второй колыбелью. Тихий и спокойный, если не попадёшь в его пучину и водовороты; солнечный, весь усыпанный золотыми блёстками, пока небо безоблачно; страшный в бурю, когда вода холодной волной обрушивается на берег и вырывает с корнем столетние дубы, - такой была эта колыбель Олега.
   Двенадцатилетнему мальчику ничего не стоило вместе с товарищами взобраться по склонённому над водой дереву на самую его верхушку и ринуться ласточкой вниз, а через несколько мгновений выплыть уже за добрых полсотни метров...
   В Ржищеве я познакомился с Панасом Степановичем, старым матросом "Освода", который обучал Олега гребле; от него же узнал Олег разные легенды про свой любимый Днепр - Славуту. Панас Степанович много рассказывал мне об Олеге.
   Много рассказывали об Олеге и в школе, носящей теперь имя Олега Кошевого. Там сохранилась парта, за которой учился Кошевой. Теперь за ней сидят отличники, потому что таким всегда был и Олег. И в детской библиотеке Ржищева помнят пытливого мальчика, большого книголюба - Олега Кошевого.
   Но самое интересное из биографии детских лет Олега ждало меня в Каневе, куда перебрались на жительство его родные.
   ...Это было в 1939 году. Участники пленума союза советских писателей, посвященного юбилею Тараса Григорьевича Шевченко, 8 мая приехали из Киева в Канев, чтобы на Чернечьей горе у могилы великого Кобзаря почтить память украинского народного поэта. Среди тех, кто встречал писателей братских республик, был и Олег. Он стоял на берегу и нетерпеливо следил, как пришвартовывался пароход. Когда на трапе появился высокий человек с молодыми серыми глазами, среди учеников старших классов каневской школы кто-то шепнул: "Фадеев! Александр Фадеев - я узнал его по портрету!"
   Олег никогда не видел живых писателей. Он много читал, чуть ли не весь "Кобзарь" знал наизусть. Поэтому и не удивительно, что он с таким восхищением смотрел на дорогих гостей. Ему нравилось, что такие знаменитые люди были ласковы с детьми, а Фадеев, поднимаясь по лестнице, шутил со школьниками, как показалось Олегу, хотел сказать ему что-то важное...
   Вдохновенным словом открыл Александр Фадеев прерванное в Киеве торжественное заседание пленума. На двенадцати языках читали посланцы народов бессмертный шевченковский "Заловит". Олег стоял потрясённый и растроганный до глубины души. В эту минуту - если б он только мог осмелиться - ему так хотелось приблизиться к Фадееву и тихо шепнуть ему: "А у меня есть стихотворение, моё собственное стихотворение, посвященное Тарасу Григорьевичу Шевченко. Вы об этом хотели меня спросить, правда?"
   ...Прошло четыре года.
   Вся страна узнала о славном подвиге молодогвардейцев. Ещё через год, со страниц романа Александра Фадеева "Молодая гвардия", во весь голос, на весь мир заговорил уже не ржищевский школьник, а мужественный комиссар боевой подпольной организации Кашук.
   В этой книге я хочу рассказать вам, мои юные друзья, о том, где, в каких условиях, среди каких людей рос и закалялся ваш ровесник и товарищ Олег Кошевой.
   
   Дмитрий Бедзык Киев, апрель 1955 г.
   
   
   
   
   

БУКЕТ ЦВЕТОВ

   Речка Удай...
   Не ищите этой речки на большой карте. Там вы её не найдёте. В весеннее половодье, когда талый снег сбегает в речку шумными потоками, Удай заливает луга, подходит вплотную к городу, и тогда мало кто отважится переплыть его. А летом Удай течёт себе среди цветущих лугов, под вербами, то мелкий, то изобилуя глубокими ямами, но такой тихий и узенький, что географы не хотят даже нанести его на карту.
   8 июня 1926 года над этой тихой речкой в Прилуках родился Олег Кошевой.
   Он рос здоровым и весёлым ребёнком. Не любил плакать, не капризничал, легко научился говорить. Игрушки развлекали его зимой. А летом Олег забывал о всяких игрушках. Его манил дедовский сад. Там пели птицы, летали бабочки, возле ульев гудели пчёлы. В саду было много самых разных деревьев. На одних цветы превращались в яблоки, в груши, в яркокрасные вишни, а на других - всё лето цвели одни только цветы.
   - Дедушка, а отчего это так? - спрашивал удивлённый мальчик. - Когда же на этих деревьях вырастут яблоки? - допытывался он, показывая на клумбу с цветами.
   Дед объяснял Олегу, что деревья - это одно, а цветы - совсем другое. Цветы на клумбах растут для красоты, а яблоки и груши люди употребляют в пищу.
   Однажды в сад вошла мать Олега:
   - Хочешь на речку?
   От прогулок мальчик .никогда не отказывался. Он взял мать за руку и, подпрыгивая, пошёл с ней из сада.
   Крутой улочкой они спустились вниз и очутились перед мостиком через речку.
   - Иди, Олег, вперёд, - сказала мама. Мальчик протянул ей руку.
   - Нет, ты пойдёшь сам, - возразила мать.
   - Сам я боюсь.
   - Тогда смотри, как я пойду, - сказала она и спокойной походкой пошла по мостику.
   Олег остался на берегу. Он видел, как ровно идёт мама, и ему захотелось побежать за ней.
   - Мама, я уже не боюсь! - крикнул он и быстро затопал ножками.
   - Не беги! Не беги! - предостерегала мать.
   Олег замедлил шаг. Ему совсем не было страшно. Какая-то доска смешно запищала. Он хотел спросить у мамы, отчего она пищит, но доска вдруг качнулась под ним. Мальчик остановился. Ухватиться было не за что - мостик был без перил.
   - Мама, перекладина ломается!
   Мама стояла по ту сторону речки среди цветов и велела ему идти смело. Мальчик послушался, пошёл смелее.
   Снова заскрипели доски. Олег невольно опустил голову и увидел в воде небо.
   Мальчик остановился, стал на краю доски и воскликнул в изумлении:
   - Мама, небо!
   Где-то глубоко в воде синело огромное, всё в облачках небо, точно такое, как над дедовским садом.
   - Мамуня, - хлопал в ладоши мальчик, - по небу рыбки плавают!
   Потом рыбки исчезли, а вместо них появился в воде мальчик, точнёхонько такой, как Олег. Олег громко рассмеялся:
   - Ой, какой он смешной!
   Вдруг рядом с мальчиком в воде появилась такая же точно, как у Олега, мама, с золотистыми волосами, в белой блузке, с голубым шарфом на шее. Олег поднял голову и удивился:
   - Ты, мама, здесь? А я думал, ты возле того мальчика. Мама засмеялась:
   - Нет, я возле тебя.
   В тот день Олег и мама долго гуляли по зелёным лугам. Олег сперва гонялся за бабочками, а потом стал помогать маме рвать цветы.
   Над речкой, на зелёных лугах, было чему поучиться Олегу. Всё здесь поражало пытливого мальчика. Одни бабочки - пёстрые, другие - белые; некоторые цветы словно гордились своей красотой, они издалека бросались в глаза, иные были едва приметны, потому что не имели весёлых красок.
   - Почему это так? - спрашивал ребёнок. - И почему облака так высоко ходят, и кто держит там, вверху, солнце?
   Солнце больше всего занимало мальчика. Дед не раз говорил, что без солнца и сад бы не рос и вишни не становились бы красными.
   - Мама, а сколько солнц бывает? - спрашивал Олег задумчиво.
   Он не может поверить, что солнце только одно: ведь каждый день он видит, как одно солнце заходит за садом деда, а второе выходит с другой стороны, из-за дома.
   Елена Николаевна, мать Олега, работала воспитательницей в детском саду. Она умела разговаривать с малышами. Однако ответить на все вопросы своего трёхлетнего сына подчас ей было довольно трудно.
   - Олег, - говорила она, нежно целуя его в голову, - ты ещё очень мал. Подрастёшь - все поймёшь.
   - А скоро я подрасту?..
   - Скоро, скоро. На следующий год ты уже будешь большой.
   Возвращались домой по этому же мостику. Мама несла в левой руке чудесный букет полевых цветов, а правой вела сына. У мостика маленький Олег вырвался от неё и со словами: "Я сам, я сам!" - вбежал первый на мостик. Шёл смело, хотя доски прогибались. Посреди перехода опять взглянул в воду, но неба там уже не оказалось. Мать объяснила, что небо отражается в чистой воде, как в зеркале. А сейчас речка зарябила от ветра, и оттого в ней ничего нельзя увидеть.
   Перед тем как войти в дом, Олег попросил маму сходить с ним в сад. Он слышал, что цветы не только ставят в кувшины с водой, но и дарят людям. Олег взял у мамы букет, обхватил его ручонками, прижал к груди. Пошёл по дорожке впереди мамы, направляясь к скамье под ветвистой грушей, где обычно отдыхал после работы дед.
   Но как же удивился мальчик, когда рядом с дедом он увидел на скамье своего папу! Олег смотрел сквозь цветы, смущённо выглядывал из-за них, словно из-за куста, и не знал, что делать. Он был крайне озадачен. Кому отдать цветы? Кого он больше любит? Седоусый дед переглянулся со своим сыном.
   - Ну, Олег? - окликнула его мама.
   Тогда мальчик отошёл в сторону и на траве разделил букет пополам.
   - Это тебе, дедушка, - сказал Олег, поднося цветы, - а это тебе, папа.
   
   
   
   
   

МАЛИНА

   Олегу исполнилось четыре года.
   С прошлого лета мальчик вырос на целую голову, набрался сил, окреп. Его большие карие глаза смышлёно поблёскивали. Олег уже знал, что над землёю ходит лишь одно солнце, что за горой оно не ложится на ночь спать. В комнате у Олега стоял глобус, по которому мальчик, устроившись у отца на коленях, любил путешествовать вслед за папиной рукой.
   После работы в детском саду мать ходила с сыном на речку. Олег купался шумно, боролся с водой решительно, стиснув зубы. Сначала вода не поддавалась ему. Он бил по ней руками и ногами, поднимая тысячи брызг, захлёбывался и фыркал, как лошонок. Когда мама пыталась помочь Олегу держаться на поверхности воды, он вырывался и кричал:
   - Не надо, не надо, мама, я сам!
   Такая напористость сына нравилась Елене Николаевне. Мальчик хотел сам научиться плавать. Он знал, что держаться на воде - мудрёная штука. Нужно было выбрасывать руки плавно, ровно и так же плавно подгибать под себя ноги. Когда Олег это усвоил, ученье пошло на лад.
   Мальчик был настойчив. Он ежедневно повторял свой урок. И когда ему впервые удалось проплыть небольшое расстояние, он радостно воскликнул:
   - Мама, смотри! Я уже научился!
   Олег мечтал переплыть Удай от берега до берега. Он так полюбил плаванье, что трудно было оторвать его от воды.
   - Олег, пора, - говорила Елена Николаевна и первая выходила на берег.
   - Мама, ещё немножечко, - просил Олег.
   - Нельзя больше, - строго отвечала мама, - перекупаешься, а это очень вредно.
   Олег знал, что мама не уступит и что её надо слушаться. Кроме того, мама напоминала, что дома ждёт работа: поливать цветы, помогать в саду деду рвать к обеду ягоды, окуривать пчёл, когда дед осматривает их ульи. Много обязанностей было у Олега!
   - Хорошо, мама, - вынужден был соглашаться мальчик. Он выскакивал из воды, хватал из маминых рук полотенце, вытирался и быстро надевал трусики.
   Мать украдкой любовалась сыном. Он загорел за лето, тело его стало ловким, волосы и брови - совсем белыми.
   - Мама, завтра мы переплывём Удай? - спрашивал он. Елена Николаевна улыбалась:
   - Попробуем.
   Они шли по той же перекладине, с которой прошлым летом Олег увидел в воде и небо, и рыбок на небе, и самого себя... Мальчик привычно и уверенно ступал по шатким доскам. Он думал, что теперь уже упасть не страшно, всё равно он выплывет и ухватится за столбики, на которых держится мостик.
   - Мама, - спрашивал Олег, - наша река - самая большая на свете? Правда?
   Мама рассказывала ему о Ворскле под Полтавой, о Суле у Лубен, о Днепре, о Волге, о других реках, по которым ходят пароходы. Олег удивлялся. У него среди игрушек был настоящий пароход - с трубами, с капитанским мостиком, с полным оборудованием. Таких пароходов можно хоть сотню пустить на Удай.
   - Мама, а мы завтра пустим наш пароход, ладно? - говорил мальчик, и в его глазах появлялись блестящие искорки. - Пусть и наша речка будет такой, как Днепр, ладно, мама?
   - Вот чего захотел! Это не в моих силах, - шутила Елена Николаевна.
   Дома их ждала работа. Олег рос среди трудолюбивых и работящих людей. В семье Кошевых было с кого брать пример.
   Но однажды с ним приключилась история, очень удивившая Елену Николаевну.
   Олег с мамой поливал во дворе цветы. Мальчик любил это занятие. У него была своя небольшая лейка, подаренная ему дедом. Он брал лейку, шёл впереди мамы и по дороге уславливался:
   - Мама, пионы я сам полью. Хорошо?
   Олег очень любил пышные, на высоких стеблях, пунцовые пионы. Но больше всего на свете Олег любил свою маму. Он думал, не обидится ли она, если ей придётся поливать не красные, а какие-нибудь другие цветы. Извиняющимся голосом он говорил:
   - А ты, мамуся, полей георгины. Ладно?
   Мать понимала сына и нарочно оставляла ему наиболее яркие цветы, а сама переходила к белым гвоздикам1 и жёлтым чернобривцам.
   И вот, к её удивлению, мальчик стал куда-то исчезать. Уже который раз возвращалась Елена Николаевна с вёдрами от колодца и не заставала его возле цветов. "Куда это он пропадает? - думала мать. - Что там, в саду, его привлекает?" Не надоела ли ему поливка цветов? Не там ли он, возле деда, когда тот роит пчёл? Но тогда Олег не прятался бы от матери, а сказал бы прямо. Что-то хитрит её сын...
   - Олег! - звала она мальчика.
   - Я здесь, мама, - отзывался он и прибегал запыхавшись.
   - Куда ты всё бегаешь, сынок?
   - В малинник, - отвечал Олег, открыто глядя матери в лицо.
   - А разве дедушка разрешил трогать малину?
   - А я, мама, и не трогаю.
   Он подставлял свою лейку под ведро и деловито говорил
   - Георгины польём вдвоём, ладно мама?
   - Ладно, - соглашалась Елена Николаевна.
   Мать решила проследить за сыном. Его приучали к дисциплине, к искренности, к правде. Феодосии Осипович, дед Олега, любил внука, но не потакал его прихотям. Олег знал, что можно рвать, а чего нельзя. Черешни, например, уже можно было "клевать", как говорил дед, потому что они уже потемнели, а малину, пока она не созреет, трогать не разрешалось. Значит, Олег не послушался деда?
   Когда Елена Николаевна ещё раз не застала сына возле цветов, она не позвала его, а пошла посмотреть, что он делает в малиннике. Малинник находился в отдалённом углу сада, за пасекой. Мать обогнула ульи и очутилась у зелёных кустов малины. Олег был там. Удивлённая Елена Николаевна остановилась в нескольких шагах от него. Олег, не замечая её, спокойно продолжал своё дело: прислонившись к кусту, он запрокидывал голову и старался одними губами захватить красную ягоду. Его руки были за спиной, как связанные. Он ни разу не помог себе руками, не придержал рукой ветку. А так как ветка была тонкая и выгибалась под его губами, Олег падал, теряя равновесие. Чтобы полакомиться ягодой, ему приходилось изрядно повозиться с ней. Это была кропотливая работа. У мальчика даже пот выступил на лбу.
   - Олег! - окликнула его Елена Николаевна.
   Мальчик вздрогнул, но не испугался. Он обернулся, увидел маму и смущённо улыбнулся.
   - Что это ты делашь? - строго спросила мама.
   - Ягоды ем, - спокойно ответил мальчик.
   - А ведь дед не позволил тебе трогать малину.
   - Так он руками не велел. А чтобы губами не трогать - этого он мне не говорил.
   На дорожке показался Феодосии Осипович в белом полотняном костюме. Олег крикнул ему:
   - Правда, дедушка?
   Строгие глаза деда под широким соломенным брилем лукаво улыбнулись. Он уже несколько дней наблюдал за проделками внука, но это не сердило его.
   - Рви руками, Олег, теперь можно, - сказал он.
   
   
   
   
   

ЗАКОЛДОВАННЫЕ ВРАГИ

   Отца Олега перевели на работу в Полтаву, и семья Кошевых поселилась на Октябрьской улице, недалеко от корпусного сада. Этот сад был расположен полукругом. В центре его высится монументальный памятник - замечательная колонна, на которую поднялся орёл с золотым венком в клюве. Памятник этот сооружён в честь Полтавской победы.
   Ещё в Прилуках отец рассказывал Олегу о войне со шведами, об измене гетмана Мазепы, о великой битве под Полтавой, где наголову разбили шведов.
   Теперь Олег мог ежедневно видеть исторические памятники той эпохи - их было много и в самой Полтаве и на окраине города. Мама водила его всюду, побывала с ним и на шведской могиле, и в краеведческом музее. Олег всем интересовался, обо всём расспрашивал, однако, когда вечером ложился спать, охотно переносился мыслями в милые Прилуки, на берег тихого Удая. Олегу снился сад, и дедовские пчёлы, и цветы чудесные... Мальчик скучал по городу, где жил его любимый дедушка.
   - Мама, - не раз перед сном говорил Олег, - напиши деду - пусть приедет к нам.
   - Дедушке некогда, - отвечала мама. - У него сейчас уйма хлопот. Я напишу ему, чтобы приехал зимой.
   И Олег засыпал со счастливой улыбкой. Ему снилась зима, он видел заснеженный перрон и слышал свисток паровоза, везущего деда.
   Однажды мама сказала:
   - Едем в Згурьевку, к бабушке в гости.
   С бабушкой Верой, матерью Елены Николаевны, Олег переписывался ещё с Прилук. В письмах бабушка желала своему внуку расти здоровым и всегда интересовалась его делами: хорошо ли плавает, умеет ли ухаживать за цветами, не боится ли пчёл?
   Олег обрадовался предстоящей поездке. Он сложил необходимые ему вещи в свой чемоданчик, переоделся и первым выскочил на улицу за извозчиком...
   Через несколько часов худощавая, вся седая, бабушка Вера обнимала своего внука.
   - А вырос-то как! - хвалила она, разглядывая мальчика'. - Не сглазить бы. Крепыш! Весь в деда Кошевого.
   На другой же день бабушка пошла с Олегом в парк на прогулку.
   В Згурьевке было некогда большое имение графа Кочубея. Бабушка Вера рассказывала о нём удивительные вещи - будто бы графу Кочубею принадлежало всё: и парк, по которому они сейчас идут, и окрестные поля. Возле пруда, среди старых лип и дубов стоял когда-то высокий дворец, и бабушка сказала, что он также принадлежал графу Кочубею. Во дворце жил сам граф со своим семейством, а по соседству находились помещения для его слуг. Приказчики били крестьян нагайками и выгоняли на работу. У крестьян не было своей земли или было её так мало, что нужда заставляла их идти в панскую кабалу.
   - А пусть бы не шли, - говорил Олег, - пусть бы сидели дома.
   Бабушка грустно качала головой:
   - Как же не пойти, дитятко, коли есть хочется? Жить же чем-то надо?.. Дома дети голодные плакали.
   Они шли вдоль пруда. Бабушка держала Олега за руку.
   Вдалеке он увидел высокую трубу, а вокруг неё - красные постройки. Здесь был когда-то сахарный завод графа. Куда бы ни кинул взгляд Олег - всё в прошлом принадлежало графу. Вон длинные строения в поле, вон громадный сад, а вон кирпичный завод, за ним поле.
   - А на что ему было так много? - спрашивал мальчик. - Такой у него аппетит был, - отвечала бабушка.
   - Он много ел?
   - Нет, но попросту хотел, чтобы всё принадлежало ему.
   - Такой был жадный?
   - Жадный, милок. Все сёла, сколько их тут, окрест Згурьевки, все на него работали. А ему, вишь, было мало. Такова уж порода буржуйская.
   У Олега блестели от гнева глаза.
   - У-у, поганый буржуй! Как я его ненавижу! -Потом он с удивлением спрашивал: - Бабушка, а вас же много было, а граф - один. Надо было не слушаться и убить проклятого буржуя.
   - А мы их били, и хорошо били, но перебить всех не хватило сил. В тысяча девятьсот пятом году поднялись было, схватились за вилы, достали оружие, осадили дворец, но граф вызвал казаков - и этим спасся. Кабы большевики в семнадцатом не подняли народ на борьбу, ходили бы мы до сей поры в графском ярме.
   Перед Олегом открывался новый мир. Как всё это, услышанное им, походило теперь на сказку о Кривде и Правде, которую рассказывала ему некогда бабушка Кошевая в При-луках. Правда победила Кривду. Товарищ Ленин прислал храбрых солдат и одолел буржуев...
   - А где они теперь, эти буржуи? - спрашивал Олег.
   - Которые убиты, - отвечала бабушка, - а которые развеялись по свету.
   - А они никогда не вернутся сюда?
   Бабушка Вера улыбалась.
   - Куда уж им! - сказала она. - Теперь всё тут наше: земля, и леса, и сахарный завод - всё чисто. А сунулись бы к: нам буржуи - Красная Армия задала б им такую трёпку, что - ого-го!
   Возвращался Олег с бабушкой домой уже не таким, каким выходил на прогулку. От бабушки он многое узнал. Олег теперь хорошо понимал, кто они, это жадные, злые буржуи.
   Бабушка Кошевая рассказала ему сказку о Кривде и Правде, а бабушка Вера показала ему наглядно эту самую Кривду и Правду. Олег знал, что Кривда - это лютые буржуи, такие, как граф Кочубей, а Правда - это товарищ Ленин и его друг товарищ Сталин, у которого видимо-невидимо храброго войска. Когда Олег подрастёт, он непременно пойдёт служить в это войско и станет красноармейцем, чтобы бить, подобно Будённому, ненавистных господ.
   Когда вечером Олега уложили спать, он долго не мог успокоиться. Мальчик видел перед собой графа Кочубея с завидущими глазами, видел, как графские надсмотрщики избивали людей, и содрогался от этого.
   Олег подозвал к себе бабушку Веру. Он взял её худенькую руку и тихонько спросил:
   - Бабушка, скажи, а тебя тоже били буржуи?
   Бабушка не хотела говорить неправду. Но и признаться во всём мальчику было стыдно.
   - Хлебнула я горя вдосталь, дитятко, - уклончиво ответила она вздохнув.
   Олег прижал её ладонь к своей щеке и нежно сказал:
   - Не огорчайся, бабушка. Я вот подрасту немножко, и ты увидишь, как я буду их колотить.
   Но Олег не захотел ждать, пока подрастёт. На другой день с утра мальчик начал строгать себе саблю, а после обеда уже пошёл с ней воевать.
   Олег отправился в парк. Мальчику захотелось пройтись самому по тем дорожкам, где когда-то ходили буржуи. До революции панские гайдуки не пустили бы его сюда, а теперь он шёл, гордо подняв голову, и никто не смел прогнать его. Сбоку у него висела выстроганная сабля. Это ничего, что она деревянная; попался бы граф Кочубей - рассек бы ему голову.
   Олег забрёл на площадку, где стояли какие-то разбитые фигуры и среди них красовался чугунный лебедь.
   - Тут был фонтан, - говорила вчера бабушка, - тут паны развлекались после обеда.
   Теперь эта площадка заросла крапивой. Крапива была высокая, густая, и Олег насилу пробрался через неё. Он хотел взглянуть на лебедя, который очень ему понравился.
   Вдруг что-то больно хлестнуло Олега по щеке. Он обернулся и почувствовал такую же боль в ноге. Его жалила крапива. Когда он попробовал схватиться за щеку, крапива обожгла и руку.
   - Ах ты, погань! - вскрикнул от боли Олег.
   Похоже было на то, что крапива нападала на него, не пускала его к лебедю.
   - Что ж ты - буржуйский фонтан защищаешь? - вскипел мальчик.
   И сразу Олегу всё стало ясно: он вспомнил сказку прилукской бабушки о добром волшебнике, умеющем превращать злых людей в волков, в чёрных кошек и даже в жалящую крапиву.
   Олег выхватил свою саблю, размахнулся и ударил по первому кусту крапивы.
   - Теперь я знаю, кто вы такие! - воскликнул в воинственном пылу мальчик.
   Он сек крапиву, рубил сплеча до корня, безжалостно крушил так, что запыхался.
   - Вот вам, клятые буржуи, за людскую Кривду! - кричал Олег, повторяя слова бабушки Кошевой.
   Здесь мальчика и нашла бабушка Вера, уже долго искавшая его в парке.
   
   
   
   
   

ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ

   Это было в Полтаве, куда приехала семья Кошевых.
   Однажды на уроке, когда Олег уже учился во втором классе, обострение аппендицита вызвало у него тяжёлый приступ. Олег почти без сознания свалился на парту.
   Мальчика отвезли в больницу. Елене Николаевне разрешили быть возле сына. Она сидела у его постели и рассказывала всякие истории, желая хоть этим облегчить сыну страдания. Потом пришёл доктор. Он предупредил Елену Николаевну, что операция неизбежна. Она не сдержалась и заплакала. Тогда Олег повернул к ней голову и нежно вымолвил:
   - Не плачь, мама, всё пройдёт. Я ничего не боюсь. Перед тем как выйти из палаты, доктор распорядился, чтобы после операции больному четыре часа не давали воды.
   Мальчика одели в белый халат и повели в операционную. Все помощники хирурга были в белых масках, закрывавших рот и нос. Открытыми у них оставались одни глаза. От этого люди казались какими-то белыми пугалами. Олега это очень смутило. Он даже заколебался - подходить ли ему к белому столу, вокруг которого стояли в масках эти необычные люди, или, может, убежать отсюда? Но навстречу мальчику пошёл сам хирург.
   - Пожалуйста, не осрамись, Олег, - сказал он, беря мальчика за плечи. - Тут одни женщины. Так уж крепись, чтоб не заплакать, а то нас засмеют. Сам знаешь, мужчине не пристало плакать.
   Олег пересилил себя. Он тоже хотел быть мужчиной. Ведь ещё в Згурьевке он поклялся стать красноармейцем и бить буржуев, а он сроду не видал, чтобы какой-нибудь красноармеец плакал.
   - А я и не собираюсь плакать, - ответил мальчик.
   - И тебе не страшно, правда? - спросил хирург.
   - Ничуть. Я не плакал даже тогда, когда был маленький и рассек себе о ведро бровь.
   Хирург изобразил на своём лице крайнее удивление:
   - До крови?
   - До самой кости. - Олег кивнул головой в сторону матери и улыбнулся. - Мама тогда очень испугалась, а я нет. Хоть и мал был.
   - А сколько тебе сейчас?
   - Мама говорит - семь с хвостиком. А на самом деле мне уже семь с половиной.
   - О-о! Так ты уже, должно быть, осенью пойдёшь в школу? Олег весело засмеялся:
   - Я уже учусь во втором классе, - сказал он гордо. - А на следующий год в третий перейду.
   Когда Олега положили на операционный стол, Елена Николаевна вышла из комнаты. Она стояла за дверью, и до её слуха долетел голос сына. Он повторял за ассистентом: раз, два, три, четыре... На цифре пятнадцать голос его затих.
   Елена Николаевна опустилась в приёмной на диван и охватила руками голову. Она во сто крат больше волновалась, чем сам Олег, когда ложился на операционный стол.
   Через полчаса мальчика принесли в палату. Олег был очень бледен.
   - Пить, - прошептал он еле слышно.
   Елена Николаевна поднесла сыну ложечку холодной воды. Но мальчик стиснул зубы и отрицательно покачал головой.
   - А разве уже минуло четыре часа? - спросил он слабым голосом.
   Мама смутилась:
   - Прости, сынок, я забыла.
   Бабушка Вера приехала из Згурьевки и всё время дежурила с Еленой Николаевной возле больного. Чтобы развлечь его, бабушка рассказывала ему разные смешные истории. Особенно комичным получался в её передаче граф Кочубей, когда он удирал из своего замка. Олег насилу сдерживался, чтобы не расхохотаться.
   - Перестань, бабушка, не смеши меня, - говорил он умоляюще, - а то мои швы разойдутся.
   Хирург полюбил Олега. Он не раз подходил к нему, садился около его кровати и рассказывал о таких знаменитых путешественниках, как Христофор Колумб, Пржевальский и Миклухо-Маклай. Когда Олега выписывали из больницы, хирург подарил ему книгу в красивом переплёте. Олег взял книгу в руки и прочёл: "Робинзон Крузо".
   На лице мальчика появилась счастливая улыбка.
   - Спасибо! - сказал он.
   
   
   
   
   

"ОБОЙДЁМСЯ БЕЗ ЛОДЫРЯ!"

   - Будем в щорсовцев играть! - заявил Олег мальчикам, собрав их вокруг себя на берегу Днепра. А чтобы ребята поддержали его, пояснил: - Щорс недалеко от нас воевал. И через этот вот Днепр переходил. Правда, Петлюра пытался не пустить его в Киев, но щорсовцы одним духом смели его с моста.
   Ребята охотно согласились со своим верховодом. Воевать, да ещё против буржуев, они готовы хоть целыми днями. На дворе весенняя теплынь, всюду зелено, земля укрыта мягкой, шелковистой травой - есть где ребятам поиграть в войну! У них готово уже и оружие: тщательно выстроганные из дерева сабли, револьверы и винтовки.
   Начали распределять между собою роли.
   Щорсом и его армией соглашались быть все, а Петлюрой - никто. Как ни доказывал Олег, что это лишь игра, мальчики не шли на уступки. Скрепя сердце Олег вынужден был сам взять на себя эту роль.
   - Но при одном условии, - сказал он: - если завтра дадите мне быть Щорсом. Ладно?
   - Ладно, ладно, - пообещали ребята.
   Быстро приготовились к войне. Олег объяснил щорсовцам, что они идут освобождать Киев, чтобы и там дать людям свободу, а он, Петлюра, буржуйский пёс, как назвала его бабушка, будет стоять на киевском мосту через Днепр и не пускать их туда. Киевским большим мостом должен был служить небольшой деревянный мостик через маленький ручей, а Киев заменял Ржищев, расположенный на горе, выше этого ручейка. Ребята хорошо понимали, что это только игра, но им нравилось принимать ручей за Днепр, а свой родной Ржищев - за Киев.
   Олег готовился играть Петлюру. Буржуйское пузо сделал из травы, напихав её за пазуху, усы намалевал сажей, на голову напялил вывернутую наизнанку шапку. Кроме "тяжёлой" сабли, висевшей у него сбоку, раздобыл длинную пику, а за пояс заткнул пистолет. У "Петлюры" тоже была своя "армия": малышам, которые уселись на взгорках за мостиком, предстояло "палить" из деревянных палок-винтовок.
   - Ну, я готов! - крикнул "Петлюра", взойдя на мостик. Когда же со стороны Днепра показались "щорсовцы", он воинственно взмахнул пикой и заявил: - Не подходите, я буржуй и пролетариям не отдам Киева. Киев мой!
   "Щорсовцы" устремились в атаку на мост. Загремело "ура", послышалась "стрельба", кто-то ударил в кусок железа-пушку. "Петлюра" размахивал саблей, а потом пустил в ход свою длинную пику. Она была такой длинной и удобной, что Олег легко отбивался ею и даже заставил "противника" отступить.
   Это возмутило мальчика. Забыв, что он "Петлюра", Олег крикнул "щорсовцам":
   - Трусы вы, а не щорсовцы! Ишь, уже и отступили! А вы знаете, что храбрые щорсовцы никогда не отступали?
   Пристыжённые ребята снова кинулись в атаку. Но на этот раз они были хитрее: разделились на две части, и пока одна группа атаковала мост, другая украдкой перешла ручей вброд и внезапно ударила "Петлюре" в тыл. Его обезоружили, связали и сразу же потащили топить в Днепр.
   Олег сопротивлялся:
   - Кто же так воюет? Меня сперва нужно допросить... Пустите! Я не играю!
   Но всё было напрасно. Его не слушали. Олега принимали не за Олега, а за Петлюру, которого не жаль и утопить - так много зла, по словам самого же Олега, причинил он людям, таким был лютым буржуем...
   И кто знает, чем бы кончилась эта игра, если бы на берегу не появился незнакомый бородатый человек. Увидев, что какого-то мальчика не на шутку тянут в воду, бородач подбежал к гурьбе мальчишек.
   - Вы что, одурели? - крикнул он строго.
   Ребята опомнились, выпустили Олега и удивлённо оглянулись на незнакомого дядю.
   - За что это вы его? - спросил тот сердито.
   - А он же Петлюра, - ответил кто-то из детей. Бородач перестал сердиться. Он только теперь понял, что тут происходит военная игра. "Петлюра" стоял перед ним помятый, усы его размазались по мокрому от слёз лицу, шапку где-то потерял...
   - Здорово вы расправляетесь с врагами трудового народа, - сказал бородач. - А кто ж вы такие будете? - обратился он к мальчикам, плотной гурьбой обступившим его.
   - Мы щорсовцы! - закричали они.
   - Вот как? - притворился" удивлённым бородач.- А Щорса среди вас я что-то не вижу.
   Вперёд выступил подвижной, крепкий в плечах, сероглазый мальчуган, обвешанный деревянным оружием. У него был действительно бравый вид, он смело, с едва уловимой усмешкой, смотрел на незнакомца, словно хотел спросить: а что, может, не такой?
   - Здорово! - похвалил бородач. Он присел на берегу и весело подмигнул хлопцу: - Значит, ты Микола Щорс? Начдив Щорс? А биографию его знаешь? Откуда родом, какие науки проходил, как прославил себя, откуда начал свой поход, зачем к товарищу Ленину ездил?
   Ребята переглянулись. Этот чернобородый человек, сперва так напугавший их, показался им теперь очень хорошим. Из гурьбы детей послышались ответы: родом Щорс из Сновска - это там, за Днепром, - прославил себя тем, что стоял за правду и здорово лупил буржуев. А чего он к товарищу Ленину ездил, об этом пускай Олег скажет. Это ведь он придумал игру.
   Бородач кивнул Олегу, притянул его к себе и своим платком начал вытирать испачканное сажей и слезами лицо.
   - Ты им придумал игру, а они тебя же и обидели?
   Олег всё ещё всхлипывал - избитый, с синяком под глазом, а главное - обиженный ребятами.
   - Они не по правилам играли, - сказал Олег. - Больше я с ними в войну не буду играть!
   - Правильно! - Незнакомец погладил его по голове своей шершавой тяжёлой ладонью. - Правильно, говорю! Раз они такие...
   Завязалась беседа. Мальчики рассказывали о себе, да и бородач не скупился. Звали его Фёдором Ивановичем Криницей, работал он председателем колхоза, а в гражданскую войну служил в Красной Армии под командованием самого Щорса.
   Ребята притихли. К Фёдору Ивановичу придвинулись ещё ближе, окружили его тесным кольцом, заглядывали в глаза, ловили каждое слово. Олег прижался к нему, как к отцу, затаил дыхание... Вместе с Фёдором Ивановичем мчится он через днепровский мост, вслед за Щорсом врывается в Киев, преследует петлюровцев, выгоняет с Украины немцев.
   - А теперь, ребята, я председатель колхоза имени Щорса. Как воевали когда-то, так нынче и работаем. По-щорсовски.
   Ой, как же это понравилось ребятам! Рассказ Фёдора Ивановича они слушали, как какую-то прекрасную сказку. Пожалуй, на сказку это и походило: появился бородатый человек, назвал себя щорсовцем, потом председателем колхоза, рассказал столько интересного и теперь покидает их...
   - Фёдор Иванович, - спросил Олег, - а нам вот, и мне, можно вступить в ваш колхоз? Чтоб тоже быть щорсовцами?
   Фёдор Иванович сдержал улыбку:
   - Вам раньше следует подрасти, потом кончить школу, а тогда уж подадите мне заявления, и мы рассмотрим их на заседании правления колхоза. Понятно?
   После этой встречи Олег пришёл домой и заявил:
   - Мама, я хочу вступить в колхоз имени Щорса, а пока я не окончу школу, от меня не примут заявления.
   Мать крепко сжала губы, чтоб не рассмеяться.
   - Ну так что? - спросила она, переглянувшись с бабушкой.
   - А то, мама, что надо бы мне как-то скорее заканчивать школу, - ответил мальчик очень серьёзно.
   Эти слова вызвали весёлый смех.
   А потом Олегу разъяснили, что такое колхоз, из кого он состоит, как там работают, и под конец уверили, что от детей заявлений не принимают, потому что дети вступают в колхоз вместе со своими родителями. В ближайшую свою прогулку Елена Николаевна повела сына с его товарищами на окраину Ржищева и побывала с ними на колхозном дворе. Здесь дети могли убедиться, что от них заявлений, конечно, никто не примет. Но мальчики, очевидно, остались этим недовольны - они продолжали жить под впечатлением разговора с Фёдором Ивановичем, подлинным боевым щорсовцем, который так увлекательно рассказал им о жизни в колхозе.
   Однажды, когда уже отцвела акация, мальчики задумали поиграть в колхоз. Позвали и девочек. Родители многих ребят работали в колхозе.
   Собрались дети на том же высоком берегу над Днепром, откуда видны и трубы кирпичного завода, и город, и пристань. Собрание обещало быть очень интересным. Дети во всём старались подражать взрослым. Говорили о том, что слышали дома или в колхозе: одни спорили о земле, другие о школе, третьи доказывали, что пора построить новый клуб и купить трубы для духового оркестра, а девочки настаивали, что в первую очередь надо открыть ясли для детей.
   - Товарищи колхозники, - возвысил голос Олег, - а теперь давайте приступим к выборам!
   И снова зашумели дети. Председателем все захотели быть, бригадирами точно так же, а когда Олег спросил, кто будет лодырем, ни одна рука не поднялась.
   - Ребята, - пробовал перекричать их Олег, - но ведь без лодыря не бывает!..
   Ему не дали договорить.
   - Не нужно! - закричала детвора. - Обойдёмся без лодыря!
   - Не хотим лодыря играть!
   - Не хотим! Не желаем!
   Олег продолжал настаивать. Он слышал от мамы и бабушки, что о лодырях даже в газетах пишут. Да и председатель колхоза, к которому они ходили, жаловался: "Ох, уж эти мне лодыри в печёнках сидят". А раз сидят, значит, они есть.
   На берегу Днепра поднялся невообразимый шум и гам. Каждый хотел говорить, а слушать не хотел никто. В конце концов решили спросить Фёдора Ивановича, может ли обходиться колхоз без лодыря или не может?
   Снова было много смеха в доме Кошевых, когда Олег рассказал вечером об этой "революции". Однако как ни смеялись, а Олег настоял на своём и от имени всех своих друзей написал письмо председателю колхоза имени Щорса, чтобы тот, когда у него найдётся время, прибыл лично разрешить их спор.
   Фёдор Иванович, приехав в райком партии по делам, попутно решил посетить и своих юных друзей, которых надеялся застать там же, над Днепром. Дети заметили его ещё издалека. На сером коне, в белой вышитой рубахе, он показался им каким-то сказочным рыцарем... Если бы не широкая, во всю грудь, борода, Фёдора Криницу можно было бы принять и за самого Щорса.
   Узнав его, ребята с криком понеслись навстречу.
   - Ура-а, Фёдор Иванович! - раздалось дружное приветствие. - Здравствуйте, здравствуйте, ребята! - ответил всадник, приложив по-военному к козырьку руку. - Ну, как вы тут, живы-здоровы?
   - Спасибо, Фёдор Иванович, живы-здоровы!
   Когда Фёдор Иванович слез с лошади, детвора подскочила к нему ещё ближе. Одни протягивали руку своему другу, другие осматривали лошадь и рады были хоть пальцем коснуться её головы.
   - Как нам быть, Фёдор Иванович, - обратился к нему Олег: - мы хотели в колхоз играть, и вот все роли распределили, а лодыря никто не хочет играть.
   Криницу это рассмешило.
   - Так-таки не хотят? Значит, молодцы ребята! Лодыря только самому лодырю не стыдно изображать! А ведь вы, друзья мои, ещё какими ударниками станете, когда подрастёте!
   Олег не знал, что сказать.
   - А разве бывают колхозы без лодырей? - спросил он неуверенно. - У вас, в вашем колхозе, они есть?
   - Ни одного! - ответил Фёдор Иванович.
   Громкое "ура" было ответом на эти слова. Дети торжествовали. Ненавистного лодыря не придётся теперь играть никому!
   - Обойдёмся без него! - кричали они. - У нашего колхоза не будет ни одного лодыря!
   
   
   
   
   

СЕРЬЁЗНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

   Настали долгожданные каникулы.
   Пионерский отряд третьего класса собрался на сбор, посвященный обсуждению плана летней работы. Совет отряда предложил: каждый вторник собираться самодеятельным кружкам, а по воскресеньям всем отрядом посещать кино, театр или совершать краеведческую экскурсию по Днепру.
   Такой план работы на летние каникулы был принят единогласно. Организовать экскурсии поручили совету отряда, которому, конечно, поможет пионервожатая, ученица старшего класса Галина Федорец. В порядке дня стоял еще один важный вопрос: личные задания членов отряда.
   Стройная, розовощёкая, с насмешливыми темносерыми глазами вожатая, у которой, как и у пионеров, на белоснежной шёлковой кофточке красовался красный галстук, обратилась к детям:
   - А теперь давайте обдумаем, какая работа ждёт вас дома во время каникул. Например, ты, Валентина, что летом будешь делать?
   - Я буду смотреть за братиком, - ответила Валентина, встряхнув своими маленькими косичками. - Мама, когда идёт на работу, совсем не боится оставлять его со мной.
   За Валентиной высказался Андрей.
   - А я буду ездить на Днепр, - заявил он серьёзно, как человек, который не бросает слов на ветер. - Дедушка сказал, что я уже могу помогать ему ловить рыбу. Плавать я умею и Днепра не боюсь. Вот и всё.
   Не нашлось ни одного пионера в отряде, который не рассказал бы о своих обязанностях дома, о работе в саду и на огороде, о маленьких сестрах и братиках, которых придётся нянчить. Вожатая всё это внимательно слушала и заносила что-то в свою записную книжечку; иногда она задавала вопросы, иногда напоминала пионеру, что всякую, даже самую незначительную, работу нужно выполнять добросовестно и честно.
   Когда дошла очередь до Олега, то он сказал вожатой, что у него дома нет ни братика, ни сестрички и что он, быть может, возьмётся помогать маме в детском садике.
   - О-о, воспитывать детей - это не лёгкое дело, Олег, - сказала вожатая таким тоном, будто брала под сомнение его искреннее желание.
   Мальчик блеснул своими выразительными лучистыми глазами и, не задумываясь, уверенный в том, что своё пионерское слово сдержит, решительно заявил:
   - Завтра же, Галина, берусь за дело! Вот увидишь! Вожатая любовалась мальчуганом, его упорством, его румянцем, который то приливал к щекам, то отливал от них.
   - Прекрасно, Олег, - поддержала она его. - Берись. Это будет для тебя серьёзным пионерским поручением.
   На другое утро Олег проснулся, когда первые солнечные лучи покрыли красный пол комнаты золотым кружевом, а за распахнутым настежь окном соревновались в песнях соловьи. Олег протёр глаза, вспомнил, что решил вчера перед сном, и тотчас же быстро начал одеваться.
   Не мешкая, он побежал во двор, принёс на кухню охапку дров, потом притащил воды из колодца, наполнил умывальник и небольшой бочонок и только тогда принялся за свой туалет. С особенным рвением намыливал шею, чистил зубы. И ботинки до блеска натёр, и верхнюю рубашку надел ту, которая ему больше всего нравилась, - белую, с отложным воротничком, и галстук повязал свежий, шёлковый, подаренный ему мамой на Первое мая.
   "Это будет для тебя серьёзным пионерским поручением", - мысленно повторял он слова вожатой. Оглянул себя перед зеркалом, поправил на голове русый чубик, улыбнулся, довольный собою. "Справлюсь, чего там!" - подбадривал он себя.
   Позднее, когда мама, накинув на плечи лёгкий розовый шарф, выходила из дому, Олег задержал её на дорожке, ведущей к калитке, и с достоинством, важно сказал:
   - А я, мама, тоже в детский сад.
   Мама удивлённо посмотрела на него, на чистый праздничный костюм, на красный галстук, шевелившийся на груди сына под лёгким утренним ветерком, заглянула в его серьёзные карие глаза.
   - А не поздно ли тебе?.. - Мать сдвинула его капитанскую фуражку с блестящим козырьком на затылок и улыбнулась: - Четырёхклассников в детский сад не принимают.
   Олегу было не до шуток.
   - У меня, мама, серьёзное пионерское поручение. Я буду помогать тебе воспитывать детей.
   Елена Николаевна переглянулась с бабушкой Верой, которая, стоя на пороге, следила за этой сценой.
   - Вот как? Тогда другое дело, - согласилась мать.
   Сперва Олегу не понравилось в детском саду, где его мама работала заведующей. Олег уже давно отвык от крика и писка малышей, от их детской беспомощности. Споткнётся какой-нибудь малыш, упадёт на землю и, вместо того чтобы сейчас же вскочить и крикнуть: "А мне не больно!", продолжает лежать да ещё поднимает такой рёв, словно его режут. Или, например, найдут какого-нибудь жучка... Так, вместо того чтобы взять и спрятать его в коробку для коллекции, они начинают так кричать, будто перед ними ползёт не маленький жучок, а какое-то чудовище.
   Олег слонялся среди малышей, заходил к маме в кабинет, томился, вспоминал товарищей и их весёлые игры и, не зная, к чему приложить руки, с досадой говорил себе: "Вот тебе, Олег, и серьёзное пионерское поручение! С первого же дня засыпался!"
   Так минул бы день, и, пожалуй, Олег пришёл бы к пионервожатой, чтоб отказаться от своего задания, если бы не наткнулся случайно на группу старших детей, игравших на посыпанной песком площадке под развесистой грушей.
   - Чего вы тут, как цыплята, копаетесь? - спросил он тоном взрослого человека. - Работу какую-нибудь нашли бы себе. А то смотреть на вас не могу.
   Малыши вскинули головы, увидали перед собой мальчика с красным галстуком на груди и новой капитанской фуражкой на голове. Красный галстук, яркий, шёлковый, и блестящий козырёк фуражки очаровали детей. Те, которые сидели на песке, вскочили, подошли ближе к Олегу, а один из них - черноволосый, круглощёкий - даже подал ему свою лопатку.
   Олег улыбнулся.
   "Что б им такое показать?" - подумал он. Оглянулся кругом, задержался взглядом на высоких кручах вокруг Ржищева, унёсся в мыслях дальше, на широкий простор Днепра, где днём и ночью плавали большие пароходы. Прикинул на руке лопатку...
   И сразу ему пришло в голову показать детям такое, от чего они глаз не оторвут.
   - Давайте играть в рабочих! - сказал он, всё больше увлекаясь тем, что только что сам придумал. - Я стану вашим бригадиром, и мы все вместе построим мост через Днепр.
   Дети охотно присоединились к предложению Олега. - Согласны, согласны! - закричали они. - Только чтоб настоящий! Давайте строить! Да-вай-те!
   Немедленно приступили к работе. Одни из бригады искали во дворе камешки для моста, другие - палки для балок, а остальные помогали бригадиру рыть русло.
   Работа кипела.
   В первый же день рабочие выкопали намеченное Олегом русло Днепра и заготовили строительный материал.
   На следующий день насыпали на правом берегу высокие отвесные обрывы, которые засадили густым зелёным лесом. В тот же день построили пристань и пришвартовали к ней длинную баржу, выстроганную Олегом из дубовой коры.
   В течение третьего дня засадили острова лесом и лозой, а через реку, ниже пристани, перебросили мост.
   Мост получился стройный, высокий, под которым и большие пароходы' могли проходить.
   Когда оставалось только налить в русло воды, кто-то вспомнил о родном городе, к которому днём и ночью пристают пароходы.
   - А где же Ржищев? Ржищева нет!
   - И правда, - согласились остальные ребята. - Давайте и город построим!
   "Бригадир", плечистый, в белой с засученными рукавами сорочке, выпрямился, сбил на затылок свою капитанскую фуражку, тыльной стороной ладони вытер пот со лба. Ему нравились эти милые, непосредственные, увлечённые трудом малыши. Олег обвёл их взглядом, улыбнулся, подмигнул и сказал им:
   - Ну, что ж, построим и город!
   В большой, окружённой взгорками долине наставили игрушечные домики, сделанные из кусков битого кирпича; из мелких камешков построили пионерский дворец, библиотеку, две школы, а на горе, над Соловьиной улицей, поставили большой красный кирпич, на котором мелом нарисовали окна и двери. Это был педагогический техникум. Не забыли также и о ржищевской речушке Леглич, которая впадает в Днепр ниже пристани.
   Когда город был сооружён и Олег осторожно налил несколько кружек воды в русло речки, очарованные дети ахнули. Такого чуда они ещё не видывали. Перед ними лежал крошечный, но настоящий, как им казалось, Днепр - тот самый Днепр, на который они не раз смотрели с высокого обрыва, - с пристанью на правом берегу, с городом и даже с деревянным мостом через реку. Детям не верилось, что это они построили сами, своими руками.
   Олег угадал их чувства.
   - Рабочие всё могут сделать, - сказал он с гордостью за свою трудолюбивую бригаду. - Всё на свете могут соорудить. Дома, мосты и даже реку прорыть. И когда мы вырастем, - продолжал серьёзно мальчик, - мы станем рабочими и построим настоящий мост через Днепр. И не деревянный, а из крепчайшей стали!
   Прошёл ещё один день. И вот, перед самым обедом, Елена Николаевна узнала от воспитательницы, что Олег куда-то исчез.
   Это удивило её. Уже который день наблюдала она, как сын играл с детьми, и была очень довольна его поведением. Не могли нахвалиться Олегом и воспитательницы, особенно Ольга Семёновна, - дети её группы входили в бригаду Олега. Они как бы подросли за эти несколько дней, ревностно выполняли свои обязанности, жили дружно, стараясь подражать Олегу и в работе и в поведении.
   Да и Олег изменился с того времени, как сплотил вокруг себя малышей. Ежедневно по дороге домой он расспрашивал маму о различных вещах, сделанных рабочими. Будто перед экзаменом, проверял себя, чтобы знать, как отвечать своим маленьким труженикам.
   - А это, мама, кто сделал? - спрашивал он, показывая то на автомашину, мчавшуюся по улице, то на самолёт, который проносился в небе. - Я знаю, что рабочие, но какие, и где они этому научились?
   Олег интересовался, из какого материала сделан самолёт, допытывался, что такое дюралюминий; он хотел также знать, сколько ещё ему нужно учиться, чтобы стать умелым рабочим.
   И вдруг, когда, казалось, игра была в самом разгаре, пришла расстроенная Ольга Семёновна и невесело сказала Елене Николаевне:
   - Уже больше часа нет вашего Олега. Налил несколько вёдер воды в "новое русло" и исчез куда-то.
   Елена Николаевна смущённо улыбнулась.
   - Видно, надоели ему наши ребята, - ответила она. - Потянуло мальчика на большой Днепр, на настоящие волны.
   Потом Елена Николаевна вышла с воспитательницей во двор. Ещё с порога они увидели детей, окруживших "новостройку" Олега.
   - Пожалуй, наш бригадир вернулся? - выразила догадку Ольга Семёновна.
   Через детские головы они увидели необычайное зрелище. "Малый Днепр", залитый водою, серебрился на солнце, а на его берегах - выше и ниже речной пристани - стояли с удочками в руках маленькие рыболовы.
   - Клюёт! - вдруг воскликнул кто-то из малышей.
   Олег повернулся на возглас и цыкнул, приложив палец к губам. Потом медленно, как взрослый, подошёл к тому, кто крикнул. Некоторое время он молча наблюдал за его поплавком в воде, то наклоняясь к нему, то приседая.
   - Правда, что клюёт, - сказал он негромко. - Но ты, Ваня, не торопись.
   Игра продолжалась. И маленькие рыболовы, и зрители, которых тут собралось полным-полно со всего детского сада, не спускали глаз с "Малого Днепра", в котором плавали живые рыбки. Олег чувствовал себя счастливым человеком, подлинным бригадиром рыбаков. Он переходил от одного малыша к другому, присматривался к их удочкам, когда надо было, поправлял их и снова говорил, повторяя слова дедушки Герасима, от которого он недавно вернулся с ведёрком живой рыбы:
   - Имейте терпение. Рыба не любит шума.
   Вокруг молчали. Ни дети, ни взрослые не смели нарушить тишины, среди которой происходила эта игра. Пекло солнце. Тени от деревьев совсем исчезли. От зноя укрылись в холодок ласточки, замолк в поднебесье жаворонок, и лишь неугомонные воробьи не обращали внимания на предостережения Олега и продолжали ссориться на широкой, разлогой груше.
   
   
   
   
   

БУРЯ НА ДНЕПРЕ

   Уже пятый год живёт Олег в Ржищеве. Этот красивый городок расположился на правом берегу Днепра.
   Похожий на огромный парк Ржищев стал родным Олегу. Здесь он учился в школе, здесь надел пионерский галстук и приобрёл верных друзей. В этом тихом городке на высоком берегу Днепра Олег подрос, возмужал и научился переплывать широкую реку.
   Олег жил на Соловьиной улице. Тысячи гнёзд свивали себе соловьи в ржищевских садах, но на Соловьиной улице их было больше, чем везде. Днём и ночью пели они под окнами. Он просыпался от их песен, готовил уроки под их нежное щёлканье.
   Зелёный Ржищев не был бы так привлекателен для Олега, если бы поблизости не протекал могучий Днепр. Елена Николаевна подарила своему сыну небольшую лодку. В свободное время он брал с собой товарищей, садился за вёсла, и ребята с песнями выплывали на широкий речной простор. На лодке Олег рыбачил, пробовал даже сочинять стихи о Днепре - Славуте. Мальчик страстно любил эту чудесную, вечно живую реку, в которую можно было вместить тысячи Удаев.
   Мама сызмальства приучала Олега быть смелым и мужественным. На Удай она водила его за руку, а на Днепре он сам стал вожаком своих сверстников. Елена Николаевна гордилась сыном. Она доверяла ему и знала, что её Олег будет осторожен.
   Но однажды он чуть было не попал в беду, очень напугав и маму и бабушку.
   Был душный летний день. К вечеру всё небо покрылось сплошными чёрными тучами. Поднялся порывистый ветер.
   Незадолго до этого Олег, захватив вёсла и рыбацкие снасти, побежал к Грицько Дзюбе.
   - Гриць, собирается буря, -крикнул Олег запыхавшись.- Айда на Днепр!
   У Оле га возбуждённо горели глаза. Очутиться во время бури в лодке на Днепре - это было его давнишней мечтой.
   - У-ух, здорово покачают нас волны! - сказал он, подзадоривая товарища.
   Но Гриць всячески отговаривал Олега. Он хорошо знал, что такое буря на Днепре: даже старые, опытные рыбаки спешат к берегу, чтобы буря не застала их на воде.
   Тогда Олег побежал один. Едва успел он сесть в лодку, как по берегу пронёсся шквал пыли. Казалось, что пыль вздымалась до самого неба. Олег натянул на голову кепку, взялся за вёсла и направил лодку на середину реки, навстречу буре.
   Тем временем дома, у Кошевых, бросились на поиски мальчика. Елена Николаевна, вернувшись с работы, спросила про Олега у сестры. Но сестра не могла сказать ничего определённого, кроме того, что Олег ещё перед бурей собирался с Дзюбой кататься на лодке. Ребята, должно быть, раздумали: кто решится сунуться на Днепр в такую погоду?
   Елена Николаевна побежала к Дзюбам. На улице стало темно от пыли, неистовствовал ветер. Он отбрасывал Елену Николаевну в сторону, засыпал глаза песком, хлестал по спине.
   Насилу добралась встревоженная мать к Дзюбам.
   - Гриць, а где же Олег? - спросила она, тревожно оглядываясь.
   Гриць почувствовал себя виноватым перед Еленой Николаевной. Он не должен был отпускать своего друга. В крайнем случае, нужно было пойти вместе с ним на реку, чтобы и в беде быть рядом...
   - Олег пошёл на Днепр, - ответил Гриць, опустив голову.
   Елена Николаевна боялась спрашивать дальше. За окнами бесновалась буря. Ветер налетал на деревья, пригибал их к земле, ломал и расшвыривал ветки.
   - С вёслами пошёл? - тихо спросила мать. Гриць молча кивнул головой.
   И вдруг по стеклу забарабанили тяжёлые капли дождя. Ещё минута - и вместо пыли по земле валом покатился густой ливень.
   Елена Николаевна смотрела через окно на быстрые потоки. Дождь с шумом смывал землю. Мать подумала, что Олег не мог отважиться в такую погоду выехать в лодке на Днепр. Такой ураган в одну секунду перевернул бы его утлый чёлн. Елена Николаевна немного успокоилась и была уверена, что сын уже ждёт её дома.
   Между тем шквал бури застал Олега почти на середине реки. Сперва Днепр покрылся рябью, нахмурился, потом появились первые гребни волн. Лодку начало бросать с волны на волну. Олег понял, что в такую пору не следовало выезжать на реку. Он хотел вернуться, но было уже поздно. Ветер бил его в лицо и грудь и отгонял лодку всё дальше и дальше от берега.
   Олег знал, что стоит на миг растеряться, и лодку закрутит, ударит боком о волну, опрокинет. Он упёрся ногами в дно лодки, повернул её по ветру. Сильные руки мальчика покорили лодку. Она легко поднялась на гребень волны, на миг задержалась на нём, ринулась вниз и снова взлетела вверх.
   Олег почувствовал наслаждение от этого полёта. Лодка разрезала волны и мчалась по ветру. Олег понял, что нужно только крепко держать вёсла и не дать ветру зайти сбоку. Боковой удар ветра - смерть для гребца во время бури.
   Второй шквал уже не испугал мальчика. Как ни бесновалась буря, а одолеть его небольшую лодку не могла. Олегу казалось, что все ветры мира, все ураганы земли налетели на него, чтобы низвергнуть в Днепр. А гребец смеялся над этими ветрами и шёл своим путём.
   - А ну-ка, Олег! - кричал он сам себе. - А ну-ка, вперёд! Не поддавайся!
   Мальчик запел полным голосом:
   
   Широка страна моя родная,
   Много в ней полей, лесов и рек...
   
   Вокруг ревело, клокотало, пенилось, а он пел, чувствуя себя победителем.
   - Вперёд, Олег, вперёд!
   Потом ураган утих, словно ему кто-то обломал крылья. Хлынул отчаянный ливень.
   По огням маяка на высоком правом берегу мальчик понял, что его лодку унесло далеко по течению.
   "В этом месте должен быть островок", - подумал Олег. Оглянувшись, он увидел вблизи песчаную латку земли, покрытую тальником. Олег хорошо знал этот остров. Он не раз приезжал сюда со своими товарищами. Тут они разводили костёр, варили кашу, читали вслух стихи или играли в разведчиков. Отсюда делали походы на другие острова.
   Мальчик направил туда лодку и вскоре с шумом врезался в песчаную отмель. Дождь подгонял Олега. Он выскочил из лодки, подтянул её к себе и на твёрдой земле перевернул. Теперь уже лодка должна была защитить его. Мальчик пролез под неё, вытянулся и с удовлетворением сказал:
   - Вот и не поддался я буре!
   Когда ливень прокатился над Днепром и пошёл дальше, на левый берег, Олег вылез из-под лодки. Вокруг была тишина. Над головой светились звёзды, на западе золотистой полоской догорал день. На землю опускалась тёплая летняя ночь. Теперь, когда миновала опасность, Олег вспомнил о доме. Он представил себе, как его ищут, как волнуется мама, и ему стало совестно. Никогда ещё так не было, чтобы он ушёл из дому, не предупредив маму. Надо торопиться. Но не успел он спустить лодку на воду, как с правого берега долетел едва слышный оклик:
   - Олег!
   Мальчик встрепенулся, налёг на вёсла и погнал лодку к берегу. Оклик повторился. Это звала мама. Тогда Олег приложил ладони рупором к губам, повернулся в сторону Ржищева и полным голосом крикнул:
   - Ау-у, мама! Я плыву-у!
   И снова налёг на вёсла. Днепр ласково плескался о лодку.
   
   
    
   
   

ОСТРОВ РОБИНЗОНОВ

   Когда у Олега выпадало свободное время, он созывал своих друзей и спрашивал их:
   - Поедем в Африку?
   Ребята соглашались, Олег назначал точный час сбора и мальчики бежали домой за вещами. Каждый из них приносил с собой что-либо нужное для всего коллектива. У Олега были отличные рыболовные снасти, Гриць Дзюба приходил с котелком и треногом, ещё трое ребят приносили дрова и еду. Всё было заранее обдумано, предусмотрена каждая мелочь: соль, спички, интересные книги, компас, карта.
   Их кружок состоял из пяти человек. Олег был вожаком. Он придумал эту краеведческую игру: взять под свой надзор пустынные островки вблизи Ржищева, нанести их на карту, дать им название и весь этот "архипелаг" объявить собственностью Ржищевской школы.
   Но Олег не был эгоистом. Перед тем как садиться в лодку, он неизменно спрашивал:
   - Кто сегодня капитан?
   Капитаны назначались по очереди, так же, как и мотористы. Капитан садился на носу лодки, клал перед собою компас, разворачивал на коленях карту и указывал мотористу путь. Моторист - он же и гребец, - выросший на Днепре, мог днём и ночью плыть без компаса и карт. Но что поделаешь: ребята воображали, что плывут Индийским океаном, а в океане без компаса и карты никак не обойтись!
   "Африка" была близко. Приближались уже к острову. Капитан искал на карте "бухту Надежды".
   - Право руля! - зычно командовал он. - Правее! Прямо! Так держать!
   Лодка входит в узкий залив, поросший тальником. Несколько ударов вёсел - и ребята уже в небольшой бухте. Лодка с шуршанием врезается в песчаный берег. Капитан первый прыгает в воду, подтягивает лодку, кричит мотористу:
   - Стоп, машина!
   Ребята выпрыгивают из лодки, выносят поклажу, ставят треножник. Потом распределяют, что кому делать. Одного из мальчиков назначают коком, то-есть поваром, двое идут ловить рыбу для ухи, а двое измеряют берег. Это необходимо для уточнения карты. У них нет теодолита, но они умеют работать с компасом и лентой. Олег увлекается геодезической съёмкой. Он и его четверо друзей мечтают стать путешественниками, а для путешественников компас - это основное. Быть может, Олегу в будущем придётся открывать новые острова, новые горы или блуждать в пустыне...
   Когда каша готова, кок подает сигнал: бьёт палкой в жестяной гонг. На гонг сбегаются и рыбаки и геодезисты. Ребята садятся вокруг костра. С треножника снимают кашу и на её место подвешивают котелок с наловленной рыбой. Начинаются занимательные разговоры. Мальчики превращаются в разведчиков, следопытов, зоологов и агрономов. Они мечтают заселить эти пустынные острова кроликами, морскими свинками или ондатрой... Пока варится уха, Олег находит что-нибудь интересное, чтобы прочесть ребятам.
   Больше всего Олег любил стихи. Добрую половину "Кобзаря" знал он наизусть, остальное дал зарок выучить к окончанию школы. Иногда Олег читал мальчикам свои собственные стихи. Он мечтал написать поэму о Днепре, о чудесной реке, на которой рос и мужал. Но это уже будет тогда, когда он закончит среднюю школу и поступит на литературный факультет университета...
   Так проводили свой досуг пятеро ржищевских друзей во время летних каникул. И вдруг их порядок был нарушен необычайным происшествием. Однажды на безлюдном острове кто-то съел почти всю кашу, варившуюся в котелке.
   Кок поднял тревогу. На гонг сбежались ребята. Растерянный Гриць показал на пустой котелок:
   - Поглядите!
   - Ты съел? - спросили мальчики.
   - Чего ж я? - обиделся повар. - Да я столько и не смог бы съесть... Тут двое молотили.
   Мальчики переглянулись.
   - А ты где был? - строго спросил Олег.
   Гриць смутился:
   - Я только на минутку отошёл. Ходил смотреть, не клюёт ли у меня.
   - А кашу бросил?
   - Да ведь остров необитаемый!
   Мальчики не знали, что и думать. Выходит, на острове кто-то есть...
   Олег повёл товарищей облавой по острову. Начали с южной стороны, дошли до северной, но не обнаружили никого.
   Ребята снова сошлись у костра.
   - Что ж такое? - спросил Олег. У него явилась догадка, что это сделал кто-то из товарищей. Но спросить не решался. Только сказал, что кашу доедать не нужно: а вдруг она отравлена!
   На следующий день повторилось то же самое. Новый кок пошёл собирать в тальнике сухой валежник, а когда вернулся - каши в котелке почти не осталось.
   Мальчики бросились обыскивать остров. Прошли его вдоль и поперёк, искали так, что можно было бы иголку найти, и всё напрасно.
   Гриць сказал:
   - А, может, это капитан Немо?
   Все засмеялись.
   - Откуда же ему тут взяться? - сказал Олег.
   Гриць и сам не верил, что капитан жюль-верновского "Таинственного острова" может появиться под Ржищевом на Днепре. Но ему нравилось это сравнение. Только капитан Немо помогал жителям "Таинственного острова", а днепровский Немо, как пират, обкрадывает их.
   - А может, это днепровский водяной так полюбил кашу? - пошутил Владимир Матковский.
   - Водяной? - переспросил Олег серьёзно. И вдруг в его задумчивых глазах заискрилась догадка. - А что, если мы этого "водяного" поймаем?
   Мальчики приняли это за новую шутку. Они знали, что водяных нет на свете, а значит и поймать их нельзя.
   - Ая поймаю, - решительно заявил Олег.
   На другой день началась ловля "водяного". Весь распорядок дня был таким же, как и накануне. Новый кок варил кашу, двое геодезистов обмеряли берег, двое рыбачили. Но Олег наказал всем быть настороже. Они должны были ждать условленного знака Олега, который сегодня варил кашу.
   Над островом полилась его весёлая песенка. Олег подбрасывал сухой валежник, мешал кашу, солил, пробовал на вкус. Когда каша почти сварилась, поставил её преть на угли. А сам разделся и, оставшись в одних трусах, спрятался поблизости в кустарниках, засел в заранее выкопанную ямку, прикрытую сверху лозой. Замаскировавшись так, он начал ждать "водяного".
   Ждать пришлось недолго. Через некоторое время из-за кустов показалась черноволосая голова. Загорелое лицо оглянулось вокруг, потянуло носом воздух, усмехнулось. Вскоре из-за кустов вылез ещё один голый мальчишка. Убедившись, что поблизости никого нет, они в несколько прыжков очутились возле костра.
   Олег следил за "водяными". Ребята схватили ложки и, обжигая губы, с жадностью набросились на еду. Они были очень голодны, и Олег решил не отгонять их от котелка, пока они не насытятся.
   - Ну, хватит, Стёпа! - послышался наконец у костра тихий голос. - Бросай ложку!
   Белобрысый Степан давился кашей:
   - Сейчас... Ещё капельку...
   - Оставь хоть немного ребятам.
   Потом они поднялись и быстро скрылись за кустами.
   Олег свистнул своим. Через минуту товарищи сбежались, и пятеро мальчиков пошли по следам "водяных". Беглецы петляли, словно зайцы. И вдруг их след оборвался. На песке не было ни единого следа; "Водяных" словно ветром сдуло.
   Олег весело рассмеялся:
   - Ну и хитрецы! Какой прыжок сделали!
   В одном месте, шагах в двадцати от берега, он увидел две камышинки, торчащие над водой. Олег догадался: "водяные" дышали через камышовые трубки. Тогда он с разгона бросился в воду. Десять сильных взмахов - и он очутился возле камышовых трубочек. Из воды вынырнула сперва чёрная, потом белобрысая голова. На берегу радостно закричали. Ребятам стало ясно, какие "водяные" уплетали их кашу.
   Правда, голыши не сдавались. Они бросились от Олега наутёк. Сперва плыли, потом бежали вдоль берега, кричали, отбивались. Но ребята поймали обоих, скрутили им руки и привели к Олегу.
   Друзья Олега узнали ребят. Это были ученики ржищевской школы, пятиклассники, которых уже четвёртые сутки искали родители...
   Олег не показал виду, что знает этих шелопаев. Он так же, как и его друзья, с удовольствием играл роль почтенного краеведа, одного из хозяев этого острова.
   - Кто вы такие? - спросил он строго. Чернявый Василь глянул исподлобья:
   - Я Робинзон, а это мой Пятница. Ребята расхохотались.
   - А разве Робинзон шарил по чужим котелкам? - сказал Олег.
   - Если бы Робинзон был так голоден, как мы, - ответил Василь, - он поступил бы точно так же. Ни бананов, ни кокосовых орехов! Ничего, кроме песка, на этом острове нет!
   - А вы хотели на готовенькое прийти? - усмехнулся Олег. - Остров надо засадить деревьями, заселить зверями, потрудиться надо на этом острове, чтобы он стал плодородным. Вот тогда не нужно будет красть чужую кашу.
   Ребят взяли в свою компанию. Сели вокруг костра, подложили дров, насыпали крупы в котелок. Потекла оживлённая беседа. Робинзону и его Пятнице было очень хорошо в этом весёлом обществе. Робинзон даже осмелел и признался, как горько разочаровался он в этом острове. Через Днепр они добрались сюда на небольшом плоту. Но недалеко от острова плот распался, продукты пошли на дно, а сами путешественники насилу сюда добрались. А уже вернуться было не на чем. Проситься же в компанию к Олегу им было совестно. Плавать как следует Робинзон тоже не умел. Если бы не каша, они умерли бы с голоду.
   В Ржищев возвращались весёлой гурьбой. Лодка тихо скользила по воде. Она была перегружена. Олег сел за вёсла. Ни карта, ни компас сегодня не нужны. Краеведы чувствовали себя счастливыми. В этот раз они спасли незадачливых беглецов, заброшенных на безлюдный остров. Это уже совсем походило на далёкое путешествие в Африку.
   Олег затянул песню. Ребята подхватили её. Широкий Днепр понёс эту дружную песню всё дальше и дальше.
   На западе догорало солнце. Багряные его лучи гасли в воде.
   
   
   
   
   
   

ВОЕННАЯ ИГРА

   Ровно в девять во дворе у Олега собралась вся мальчишеская армия правого берега речки Леглич. Ребята пришли воинственно настроенные. После вчерашней победы над армией мальчишек левого берега они чувствовали себя настоящими воинами и нетерпеливо ожидали сигнала к походу. Мальчики осматривали друг у друга оружие, прицеливались из самодельных деревянных винтовок, испытывали свою ловкость на саблях.
   С военным биноклем на груди вышел из дому командующий Олег Кошевой, а с ним начальник штаба Гриць Дзюба.
   - Смирно! - послышалась команда дежурного командира, Володи Левковца.
   Шум затих. Головы всех повернулись к дверям.
   - Армия, стройся!
   Ребята начали поспешно выстраиваться в ряд. За несколько коротких минут ряд выровнялся и замер. Дежурный командир вышел вперёд, прошёл мимо ряда к командующему и в трёх шагах от него поднял вверх саблю.
   - Товарищ командующий, - начал свой рапорт стройный чернявый Володя. - Армия правого берега в сборе и ждёт вашего приказа!
   Олег едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Игра была чудесная. И он, и его ребята готовы не есть, не пить, лишь бы только играть в эту необычайную игру. И только к одному не мог привыкнуть Олег: видеть босоногую армию в разорванных сорочках, смотреть на их деревянное оружие - и не смеяться... Это было нелегко для мальчика, привыкшего к шуткам, к смеху и шалостям. Но командующий есть командующий. Он крепко сжал челюсти, нахмурил брови и с поднятой саблей, сопровождаемый Грицем и Володей, прошёл твёрдым шагом по флангу.
   - Товарищи бойцы! - начал Олег торжественным голосом.
   Из-за спин ребят вышла не замеченная никем Галина Федорец, вожатая пионерского отряда имени Сталина. Она лишь на несколько минут задержалась в тени деревьев, удивлённая тем, что здесь увидела; но и этих нескольких минут было достаточно, чтобы оценить положение. Наблюдая игру, она подумала: "Будь я в их возрасте, непременно попросилась бы к ним, чтобы вместе готовиться к походу".
    - Товарищ командующий, можно мне слово? - обратилась она к Олегу серьёзно.
   Олег опустил саблю, кивнул головой в знак согласия.
   - Товарищи бойцы, у меня есть серьёзное задание для вас. Сейчас мы обсудим его с вашим штабом. Командуй, Олег, - обратилась она к нему. - Я уверена, что и армия левого берега присоединится к вам.
   Не совсем в лад, но громко и чётко ребята крикнули "ура". Оттого, что вожатая была с ними и что она пожелала им успеха, мальчики чувствовали себя непобедимыми воинами. Команда "сдвоить ряды" была выполнена чётко, и пошли ребята, печатая босыми ногами шаг, как под музыку, словно настоящие солдаты. Впереди выступал командующий с саблей на боку и биноклем на груди, за ним - начальник штаба и два командира, дальше - армия ребятишек, а за армией, в обозе - Галина Федорец.
   ...В десять утра левобережная армия Миколы Опанасенко была готова к бою.
   Исходным пунктом, откуда должно было начаться наступление, выбрали густую леваду вдоль речки Леглич. На этот раз командующий Микола надеялся перехитрить противника. Кроме оружия, каждый его боец принёс с собой зелёную веточку, которая должна была ему служить маскировкой как в походе, так и во время боя. Когда противник будет обнаружен, армия Миколы под прикрытием этих веточек подползёт к нему, незаметно окружит и так внезапно ударит по нём, что Олег Кошевой не успеет даже подать команду к бою.
    Но, к удивлению, противник почему-то медлил. Сперва в штабе Миколы восприняли это как недисциплинированность армии Олега. Когда же прошло четверть часа, а на правом берегу не появился ни один противник, Микола решил, что это неспроста.
    - Кто пойдёт в разведку? - объявил он по своей армии, которая уже начала томиться от бесконечного ожидания.
    Пойти в разведку вызвалось много охотников, но Микола выбрал из целой гурьбы лишь двоих, самых ловких ребят - Володю и Олексу, которые умели, как ящерицы, ползать по земле и не боялись ни грома, ни огня. Они получили от командующего два задания: разведать, где находится сейчас армия Олега, и привести "языка".
    Гордые тем, что им поручили такое важное задание, Володя и Олекса вытянулись в струнку перед командующим и отдали ему честь.
    - Будет выполнено, товарищ командующий! - словно отрубили они, лихо, в один голос.
    Смуглое лицо Миколы довольно улыбнулось.
    - Через пятнадцать минут чтоб были здесь! - крикнул он им вдогонку.
    - Есть товарищ командующий!
    - И "языка" приведите! - кричали из-за кустов ребята.
   - Приведём! - донеслось уже с берега.
    На Миколиной ладони лежали большие, одолженные у отца часы с жёлтым циферблатом. Часы эти да ещё планшетка брата с самодельной картой и военный, пришпиленный к пиджаку компас давали Миколе право командовать своей армией. Без них, может быть, он не был бы так уверен в успехе и не похаживал бы так гордо среди своих бойцов. Вокруг было тихо, время тянулось медленно, а большая стрелка на циферблате подвигалась ещё медленнее. Донимало солнце, становилось душно, и каждый из ребят стремился укрыться в тени.
    Так прошло десять, потом пятнадцать минут... И командующий и бойцы начали нетерпеливо поглядывать на правый берег. Они готовы были даже корову с телёнком, что паслись на той стороне, принять за разведчиков Олега, а своих - Володю и Олексу - видели в каждом идущем к реке человеке.
    Минуло двадцать пять минут, и Микола объявил снова:
    - Эти, видимо, попали в засаду. Пошлём новых. Но таких, что сквозь игольное ушко пролезут. Кто пойдёт? - спросил он и поднял планшетку над головой.
    На этот раз охотников почти не нашлось, если не считать быстроногого Дмитра и невысокого вертлявого Андрея с чёрными мышиными глазками. Эти ребята согласились пойти в разведку. Потянув курносым носом, Дмитро серьёзно сказал:
    - А "языка" тащить?
    Микола нетерпеливо отмахнулся:
    - Не нужно. Сами поскорее возвращайтесь.
    Прошло ещё некоторое время. Большая стрелка на циферблате передвинулась ещё на полчаса. Ожидание затягивалось. Боевое настроение в Миколиной армии начало быстро падать. Сорок минут прошло без движения в бесцельном лежании под кустами.
    Вверху, над высокими деревьями, светило солнце, совсем неподалёку плескался о прибрежные камни Леглич, с Днепра доносились гудки пароходов, а ребята, словно связанные, должны были тут лежать и молча страдать от жары.
    - Что это за игра - лежать в лёжку? - возмущались ребята. - Нас опять, как вчера, окружат, если мы тут будем дожидаться!
    Микола нахмурился. Теперь ему всё ясно: Олег готовится к генеральному наступлению и, быть может, его войско уже незаметно окружает левобережную армию.
    Нужно было немедленно на что-то решиться.
    - Я сам иду в разведку, раз те не вернулись! - объявил он в полный голос, чтобы ободрить своих бойцов.
    Но перед тем как тронуться в путь, чтобы знать, в какую сторону идти, он решил оглядеть местность и для этого взобрался на макушку самого высокого осокоря.
    - Го-го! - послышался сверху его радостный крик. - Теперь они в наших руках!
    Микола проворно спустился с дерева. Став перед своей армией, он надел планшетку, поправил на груди компас, выпрямился. Он снова почувствовал себя командующим, готовым вести в бой своих бойцов.
    - Не нужно никакой разведки, и так всё ясно, - сказал он ребятам. - Через полчаса мы окружим их на площади.
    Не мешкая, отправились в поход, перешли мост и стали приближаться к центру. Петляли садами, перелезали через плетни, быстро перебегали через шоссе. Ветки, которые они держали перед собою, помогали им в маскировке. Микола был уверен, что сегодня победа будет за ними: по предварительной договорённости, выиграть бой должен был тот, кто перехитрит противника и первый окружит его.
    - А сегодня мы таки окружим их, - уверял ребят Микола. - Ни одному солдату противника не дадим уйти из нашей засады. Всех заберём в плен! Вот увидите!
    Наконец они проскочили последний перед площадью двор и очутились в неглубоком ровике за густыми кустами акации. Некоторое время они лежали, не поднимая головы, вслушиваясь в ребячий гомон, долетавший к ним с площади. Миколу заливал пот, колотилось от волнения сердце. Приближалась критическая минута. Сейчас он поднимется, тихонько подаст своим сигнал и, когда площадь будет .окружена, выскочит первый с криком "ура"...
    Но что это? Микола не верит своим глазам. И изумлённые ребята спрашивают друг у друга: "Что это? Где же армия Олега?"
    Всего ожидал Микола: и что он встретит какие-то боевые приготовления и что тут его ждёт коварная засада, но только не этого.
    - Микола, ты погляди! - шепчут озадаченные товарищи.
    Перед глазами Миколы - молодой парк, лишь этой весной засаженный ржищевской молодёжью и школьниками старших классов. Сквозь низенькие решётки издалека виднеются крайние от улицы ряды деревьев, дальше кусты вдоль аллеи, а посреди - большой цветочной клумбы - памятник Владимиру Ильичу Ленину.
    Микола не знал, с какими словами обратилась вожатая к армии Олега, когда привела её сюда, к молодым деревцам, уже начинавшим вянуть от зноя. Но сообразительный Микола видел, с каким энтузиазмом работали тут мальчики и как они, поливая каждое деревцо, накрывали политые лунки сорванными сорняками. Особенно поразило его то, что среди товарищей Олега он увидел всех четырёх разведчиков своей армии, тех самых, что не вернулись к нему. Митря и Андрей помогали Олегу разливать воду из бочки, а Володя и Олекса несли полные вёдра.
    Стоя на высоком колесе, весь освещенный солнцем, Олег опускал жбан через верхнее отверстие бочки, черпал воду и поднимал на поверхность.
    - Эй, кому, кому? - кричал он с напевом. - Холодненькой, студёной, чистой!
    - Мне, мне чистой, мне студёной! - подставляя своё ведро, продолжал за Олега курносый Дмитро. Он передавал ведро Андрею, который тоже тянул: "Чистой, сту- удёной!"
    Над головами палило солнце, в воздухе стояла знойная духота, и каждая пролитая капля воды несла прохладу и отсвечивала всеми цветами радуги.
    - Эй, кому, кому? - неслось над площадью. - Холодной, студёной...
   Из рук Андрея ведро подхватывали другие, и вскоре вода лилась в землю, под деревца, во взрыхлённые свежие лунки, вскопанные руками ребят.
    Когда бочку нужно было передвинуть ближе к не политым еще деревьям, Олег спрыгнул с колеса и крикнул своим помощникам:
    - Подтянем, ребята! А то далеко носить!
    Олег и Дмитро кинулись к оглоблям, Андрей стал подталкивать бочку сзади.
    - Трогай! - подал команду кто-то из мальчиков. - Дружно, ребята, р-ра-аз!
    Микола глядел на эту сцену и даже не заметил, как возле бочки очутились те двое мальчуганов, которые лежали подле него. Сашко и Павло подскочили к Андрею, взялись подталкивать бочку, отчего высокие колёса быстро покатились за двумя мальчуганами в оглоблях.
    "Так вот в какой плен вы попадаете?" - подумал о своих разведчиках Микола.
    Обиженный, он поднялся с земли, и, не прячась, равнодушный к тому, что его видят с площади, молча вывел ребят на открытое место.
    - Понимаете, что делается? - сказал он, показав на площадь. - Деревья поливают. И наши разведчики там. - Он исподлобья следил за ребятами, втайне надеясь, что товарищи останутся с ним и не станут помогать армии противника. - Выбирайте сами. Я вас не держу возле себя. Кто хочет работать...
    Громкие крики "ура" прервали его слова. Не переставая кричать, армия Миколы кинулась через ровик на площадь и быстро смешалась с ребятами Олега.
    Микола остался один. Некоторое время он глядел вслед мальчикам. Горькая усмешка искривила его лицо. Чувство обиды не проходило. То, что им пренебрегли, что в последнюю минуту никто из ребят даже не позвал его за собою, привело его к невесёлым, удручающим мыслям.
    "Командующий!" - подумал он презрительно о самом себе. И с этими словами он оторвал от пояса "саблю", разломал её надвое о колено и, кинув в ровик, повернул к дому.
   - Микола! - раздался вдруг знакомый голос. Мальчик оглянулся. Увидев недалеко от себя догонявшего его Олега, он остановился. Олег подбежал, сияя от радости, счастливый.
    - Микола, - начал он, утирая рукавом влажное лицо. - Вернись. Вожатая зовёт. Твоим ребятам тоже осталось что полить. - Олег обнял товарища за плечи и дружески заглянул ему в глаза. - Вечный мир заключим. Ладно? Ты погляди! - Олег показал на площадь, по которой сновали с вёдрами бывшие солдаты обеих армий: - Видишь, как все трудятся! Вожатая сказала, что мы и осенью будем сажать. Что все пустые места в Ржищеве мы засадим деревьями. Чтоб наш город покрылся садами, парками, чтоб в наш город слеталось ещё больше соловьев... - Олег передохнул. - Скажи, ты разве этого не хочешь?
    - А чего ж, - всё так же хмуро ответил Коля. - Я не против мира. Я за мир! И поливать не отказался бы, и любую другую работу бы сделал. Но ведь вожатая сама говорила - уметь воевать очень хорошо. И папа не раз говорил, да я и сам знаю.
    - Верно! - согласился Олег. - И поэтому вожатая решила после поливки собрать обе наши армии и объявить свой план военной игры. Воевать, говорит она, надо с толком, организованно, а не так, как это делаем мы.
    Коля задумчиво ковырял ногой землю.
    - Увидишь, что будет лучше, - говорил Олег. - У нас будут задания, пароли, знамёна, карты...
    - О, вот это здорово! - обрадовался Коля. - Тогда я согласен...
    Они обнялись и побежали к вожатой.
   
   
   
   
   

ЧТО ТАКОЕ ДРУЖБА?

    В школьной стенгазете появилась карикатура: ученик пригнулся к парте и скосил глаза в тетрадь своего соседа. Нос у школьника длинный - им он втягивает решения задач, как насосом. Потоком несутся в широкие ноздри цифры и алгебраические знаки. Ученик насилу успевает записывать их в свою тетрадь.
    Под рисунком написано: "Кто отгадает фамилию этого ученика, тот имеет право требовать от редактора газеты какой угодно премии".
    Кроме рисунка, в той же колонке был помещён фельетон о том, что "втягивать носом" очень вредно для здоровья, потому что от этой "работы" нос у списывающего вытягивается, становится длинным, как хобот, и в конце концов владелец его превращается в слона.
    Слух о фельетоне быстро распространился по всем классам. О носе-насосе заговорили на переменах. Возле стенгазеты гурьбой толпились ученики, стараясь отгадать, кого имел в виду редактор, помещая этот материал.
    Редактором стенгазеты был Олег Кошевой. Мастер на выдумки, он умел и смешно написать и смешно нарисовать.
    На перемене ребята обступили Олега. Они смеялись над карикатурой, стараясь выпытать, кого это он высмеял в своём фельетоне.
    Олег подмигнул им:
    - Ишь, какие вы все хитрые! А отгадывать кто будет? Разве никому из вас не хочется получить премию?
    - А ты на всё готов? - спросили товарищи.
    - Нет, не на всё, - отвечал шутливо Олег, - на луну, например, не берусь полететь или подо льдом плавать. Зато могу в шахматы научить играть, могу оду написать в честь того, кто угадает.
    - А спуститься на лыжах с самой высокой в Каневе горы сможешь? - спросил Юрко, с которым Олег сидел за одной партой.
    - Смогу, - не подумав, ответил Олег.
    Глаза Юрко загорелись недобрым огоньком.
    - Ребята! - крикнул он на весь класс. - Вы слышите? Олег обещает спуститься на лыжах с самой высокой горы, если его загадка будет отгадана. Так, Олег?
    Олега удивило поведение Юрко. Что он хочет этим сказать! Юрко, конечно, догадывается, в чей огород кинут камешек, но никогда не выскажет мальчикам свою догадку.
    - Если ты, Юрко, отгадаешь, даю честное пионерское - я спущусь с какой хочешь горы.
    Юрко нахмурился:
    - А ты думаешь, не отгадаю?
    - Думаю, что нет, - ответил серьёзно Олег.
    На другой день вечером Юрко пришёл к Олегу. Они сели играть в шахматы. Шахматы и стихи были для Олега самым приятным времяпровождением после занятий. В Ржищеве Олег играл со взрослыми, а здесь, в Каневе, помог организовать шахматный кружок при школе.
    - Шах королю, - предупредил Олег. Юрко был сегодня на редкость невнимателен.
    - Что с тобой? - удивлялся Олег. - Чем ты расстроен?
    - А ты будто не знаешь чем? - ответил Юрко и одним взмахом руки смешал на доске шахматные фигуры.
    - Скажи, Олег, ведь это ты меня продёрнул в своём фельетоне?
    Олег не отвёл глаз, выдержал взгляд товарища. Помолчав, спросил в свою очередь:
    - А что? Ты узнал себя?
    - Да, я узнал себя, - ответил в сердцах Юрко.
    - Ну и что?
    - Хочу получить премию за отгадку.
    Олег откинулся на спинку стула. Улыбка исчезла с его губ. Он вспомнил крутизну самой высокой горы в Каневе и невольно вздрогнул.
    - Ты это серьёзно?
    - Да, серьёзно.
    Олег взлохматил свою пышную русую шевелюру:
    - Ты Юрко, словно запугать меня хочешь. Как будто мы с тобою не друзья...
    Юрко с досадой отмахнулся:
    - Не говори об этом. Теперь я знаю, какой ты мне, друг. Если тебе жаль какой-то там задачки...
    Олег перегнулся через стол, на котором валялись разбросанные шахматные фигуры, и схватил приятеля за руку.
    - А ну, Юрко, посмотри мне в глаза! Хоть когда-нибудь я пожалел для тебя задачи? И ещё скажи - мало ли я тебя уговаривал засесть за алгебру? Только так, чистосердечно скажи. А ты послушался меня?.. Ага, глаза отводишь? Списывать - это не штука! И дружить так, как ты хочешь, неинтересно. А ты вот...
    Юрко вырвал свою руку и вскочил со стула:
    - Ты ещё будешь меня учить? Я отгадал - и за тобой пре- мия!
    - Ладно, - ответил спокойно Олег. - Завтра объявишь об этом в классе, и мы расквитаемся.
    Наутро Юрко признался ребятам, что узнал себя в фельетоне. Сперва никто не поверил. Подумали, что Юрко шутит. Но Олег подтвердил слова Юрко: именно его, своего друга, имел он в виду, когда писал этот фельетон, когда рисовал карикатуру. Все удивлялись ловкости Юрко, который умудрился так хитро списывать, что в классе никто даже не догадывался об этом, и прямо-таки оторопели, когда Юрко потребовал премии.
    - А зачем она тебе? - допытывались ребята у Юрко. - Отомстить задумал, что ли?
    - Почему мстить? Он же дал слово, и не простое, а пио- нерское.
    Олег подошёл к товарищу и своей сильной рукой обнял его за плечи:
    - Не бойся, Юрко. Я слов на ветер не бросаю. Дал слово - значит, сдержу его.
    В воскресенье Юрко повёл лыжников за город. Мальчиков собралось порядочно. Все, кто имел лыжи, пришли поглядеть на это соревнование. Гору выбрал сам Юрко. Она и впрямь была самой высокой горой на правом берегу Днепра. Ребята насилу взобрались на неё по глубокому нетронутому снегу.
    На самой вершине лыжники стали в ряд. Место левофлангового занял Юрко, а правофлангового - Олег. Он проверил на себе всё снаряжение, подтянул ремешки на ногах и вышел вперёд.
    - Ух, и полечу! - сказал он ребятам.
    Он не выказывал перед товарищами своего волнения. Даже самому себе не хотел признаться, что ему страшно.
    - А не боязно, Олег? - спросил плечистый Степан, считавшийся в школе мастером лыжного спорта.
    Олег посмотрел на него через плечо, усмехнулся, весело подмигнул мальчикам:
    - Слыхали, что он спрашивает? Будто я ему признаюсь...
    Олег неплохо ходил на лыжах. В Ржищеве, например, он среди своих сверстников был одним из лучших лыжников. Но разве ржищевские холмы можно равнять с каневскими горами!
    И вдруг позади себя Олег услышал:
    - Не нужно, баста! Не хочу я никакой премии!..
    Олег оглянулся, на миг встретился глазами с Юрко, увидел, как товарищ испуганно замахал ему руками.
    - Не надо, говорю!
    Олегу уже некогда было слушать. Его лыжи приблизились к самой круче. Он стиснул зубы, пригнулся, напряг всё тело и ринулся вниз. Лыжи понесли его, словно на крыльях, только снежная пыль взвилась. В ушах зашумел ветер. Он хлестал Олега по щекам, трепал шарф, шелестел под ногами. Страха как не бывало, он улетучился. Олегу казалось, что снова его застигла буря, швыряет с волны на волну...
    Юрко кинулся вслед за Олегом. Потом нашлись смельчаки и среди остальных ребят. Один за другим начали они спускаться с горы. Некоторые срывались и падали на полпути, другие благополучно съезжали.
    Юрко первым подскочил к Олегу. Он был восхищён смелым полётом своего друга.
    - Здорово ты летел! - сказал Юрко, сбрасывая рукавицы, чтобы пожать Олегу руку. - Я так опасался, что ты можешь струсить...
    Юрко говорил правду. Он тревожился за своего друга, раскаивался, что завёл Олега на такую высокую гору. Он боялся за его жизнь, но ещё более боялся за его честь. Ещё на горе он
   
   
    (К СОЖАЛЕНИЮ ОТСУТСТВУЕТ ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЦА)
   

Наверх