Предположения Сергиенко оправдались. Прошло немного времени, и он встретил на заводе нужных ему людей. Среди рабочих было немало бывших военных, вышедших из окружения или бежавших из плена.
По рекомендации Павла Устиновича Чернобая, главного бухгалтера спиртозавода, Сергиенко приняли на работу весовщиком-приемщиком сырья. На новом месте Сергиенко подружился с комсомольцем Прокофием Рыбаком. Почти одногодки по возрасту, братья по убеждениям и устремлениям, они при первой же встрече за селом в воскресный день от-крылись друг другу. Весной 1941 года Рыбак был уволен из армии в запас по болезни, приехал к родителям. Когда в Ставах появились гитлеровцы, Прокофий, будучи радиолюбителем, смастерил радиоприемник, который фашисты отобрали, а его чуть не расстреляли. Но Рыбак собрал другой приемник. На этот раз спрятал его на чердаке. Сергиенко радовался, что нашел такого друга.
— Приходи сегодня попозднее,— пригласил Ивана Васильевича Прокофий,— только не удивляйся, если у меня застанешь Колю Майоренко.
— Это который ездовым работает?
— Да, ему шестнадцать исполнилось,— улыбнулся Прокофий,— но я его и на двух взрослых но променяю. Смелый и верный парень. Он же меня радиодеталями, лампами и ба-тареями снабжает.
После этой встречи Иван Сергиенко и Прокофий Рыбак почти каждый вечер слушали и записывали радиопередачи из Москвы.
Близко сошелся Сергиепко с бывшими военными — коммунистами Иваном Андреевичем Ковальчуком и Владимиром Георгиевичей Бердниковым, оказавшимися в Ставах после выхода из окружения, и бежавшим из плена Василием Алексеевичем Ефремовым. Они конечно же работали на спиртозаводе временно, чтобы не угодить в концлагерь или не быть отправленными в Германию.
Новые товарищи Сергиенко оказались надежными людьми. На одной из встреч Иван Васильевич рассказал Бердникову и Ковальчуку о том, что он оставлен ЦК КП(б) Украины для подпольной работы на Киевщине и что инструкции и наставления, как действовать, ему давал лично секретарь ЦК.
«Признаюсь, что я сначала не поверил этому,— пишет В. Г. Бердников в своих воспоминаниях.— Такого же мнения, мне кажется, был и Ковальчук. Для уточнения мы об-ращались к Ивану Васильевичу с проверочными вопросами: «А что вам советовал секретарь ЦК?», «Какие основные задачи он ставил перед вами?». Его ясные ответы постепенно рассеяли наши сомнения, и в лице Сергиенко мы увидели своего вожака, внешне почти ничем не отличающегося от других, но обладающего какой-то внутренней силой, которая, словно магнит, притягивала к нему, заставляла прислушиваться к каждому его слову».
В ночь на 22 июня 1942 года Иван Сергиенко и Прокофий Рыбак сидели на чердаке около радиоприемника. Сергиенко был задумчив и молчалив. Его сильно тревожило то, что вот уже почти месяц он живет в Ставах, а путей к организованному подполью все еще не нашел. Надо действовать смелее...
— Ты что, Иван, такой суровый сегодня? — спросил Прокофий и тем самым как бы подтолкнул товарища к откровенному разговору.
— Знаешь что, Прокоша,— сказал Сергиенко,— я должен выполнить порученное мне задание, поэтому и пришел в Ставы, чтобы установить связь с местными подпольщиками. Ты здесь всех знаешь. Помоги мне... Мы ведь друзья...
— Ладно,— ответил Рыбак,— подожди до субботы, сведу тебя с нужными людьми.— И, спохватившись, бросился к приемнику.— Так и передачу можно прозевать, бери скорее наушники!
Москва передавала «Политические и военные итоги года Отечественной войны». Передача закончилась только к рассвету.
— Будем действовать, как договорились,— сказал Сергиенко.
— Хорошо,— ответил Прокофий, провожая друга за ворота.— Только раньше субботы нужного человека увидеть не смогу.
| << Назад | Вперёд >> |