В мае 1935 года Рихард Зорге получил из Центра шифровку с предписанием самым скорым и безопасным путем прибыть в Москву. Он решил взять с собой микропленки с последними разведданными. Среди них, к примеру, была и весьма красноречивая, даже «точная, хотя и лишь в общих чертах набросанная схема, ... демонстрировавшая заключаемые союзы и вражду между соперничающими группировками в японской армии, а также называвшая тех, кто занимал в ней ключевые посты». Эту схему составили Иотоку Мияги и Тэйкити Каваи.

Путь в Москву, избранный доктором Зорге, выглядел довольно необычно: ведь он ни в коем случае не мог допустить, чтобы в его заграничном паспорте, выданном в 1933 году в Берлине, появились визы на въезд и выезд из СССР, на которые могла обратить внимание японская полиция. Связываться с германскими властями ему тоже не хотелось. Поэтому он вначале поехал в Нью-Йорк, где ему передали присланный из Центра австрийский паспорт с другой фамилией. С этим паспортом Зорге и отправился через Францию, Австрию, Чехословакию и Польшу в Советский Союз.

В Москве Зорге с нетерпением ждал генерал Семен Петрович Урицкий, замести-тель Яна Берзина; он сразу же попросил его по возможности более полно проана-лизировать ситуацию в Японии и оккупированных ею областях, а также рассказать о созданной структуре и потенциальных возможностях разведгруппы «Рамзай».

В то время шла интенсивная подготовка к VII-му конгрессу Коммунистического Интернационала, который намечалось провести с 25 июля по 21 августа 1935 года в московском Доме союзов. Ожидалось прибытие более 500 делегатов от 76 коммунистических партий и сочувствующих организаций со всего мира. Конгрессу предстояло, исходя из международного развития последних лет, определить новую стратегию и тактику деятельности коммунистов, которых тогда во всем мире насчитывалось уже более трех миллионов. В связи с этим конгрессу придавалось чрезвычайно большое значение. Свой вклад в реалистическую оценку политической и военной ситуации в мире внесла, разумеется, и Красная Армия. При этом важное место отводилось Японии. В числе основных докладчиков выступали Георгий Димитров и Пальмиро Тольятти. Димитров дал анализ наступательной стратегии фашизма и задач Коммунистического Интернационала в борьбе за сплочение рабочего класса перед лицом фашистской опасности. Тольятти посвятил свое выступление также весьма актуальной теме: он исследовал процесс подготовки империалистической войны и призвал к борьбе против нее.

Зорге с напряженным вниманием следил за ходом этого исторического конгресса. В своей комнате, окна которой выходили на Садовое кольцо, он слушал по радио сообщения о ходе конгресса и читал протоколы его заседаний. Что чувствовал он в эти моменты? Конгресс демонстративно избрал своим почетным председателем вождя немецких коммунистов Эрнста Тельмана, с которым Зорге бок о бок вел борьбу в Гамбурге и которого теперь фашисты бросили за решетку. Вместе с немецкими коммуни-стами Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом среди делегатов находились и его товарищи - Отто Куусинен, Соломон Лозовский, Дмитрий Мануильский и Осип Пятницкий. Некоторые из них выступали с трибуны конгресса, а товарищи Куусинен и Мануильский были избраны в президиум и секретариат Исполкома Коминтерна.

Хотя Зорге и не было среди делегатов, он все же мог гордиться тем, что результаты его шестилетней оперативной разведывательной работы стали вкладом в основу выработанной конгрессом четкой перспективы борьбы с фашизмом и, таким образом, в обогащение марксистско-ленинского учения. В протоколе конгресса подчеркивалось: «Борьба за мир» должна стать «центральным лозунгом коммунистических партий». VII-ой конгресс Коминтерна решительно осудил «грабительский поход империалистов

Японии и других стран» против Китая и «направил острие своей борьбы против фашистских поджигателей войны - Германии, Японии и Италии. Германский фашизм был охарактеризован как главный враг мира».

Итоги этого конгресса не только подтвердили убежденность доктора Зорге в необходимости и пользе его деятельности для обеспечения мира и общественного прогресса, но и стали определяющим фактором для его дальнейший упорной работы.

Несколько раз он встречался с генералами Берзиным и Урицким. При этом на-мечались контуры будущих, еще более значительных и неотложных задач. Когда речь зашла о возможностях более интенсивной и оперативной радиосвязи с Центром, Зорге предложил послать в Токио Макса Кристиансена-Клаузена, которого хорошо знал по работе в Шанхае. Ему также предполагалось поручить и шифровальную работу. До сих пор шифровкой и расшифровкой радиограмм в Токио Зорге занимался сам. Эта работа отнимала много времени. Его предложение приняли, и Макс, который с августа 1933 года вместе со своей супругой Анной жил сначала в Одессе, а затем на Волге, в Саратовской области и работал радиомастером, был вызван в Москву. Макс не виделся с Рихардом три года, их встреча на перроне московского вокзала была необыкновенно теплой и трогательной.

Зорге наслаждался каждым днем, проведенным в Москве. Наконец он мог каждый день быть рядом с женой Катей, ждавшей его столько времени. Оба и не подозревали, что будущее разлучит их навсегда, что Рихард никогда больше не увидит ни Москвы, ни Кати. Их ребенку, которого они так страстно желали, тоже не суждено было появиться на свет: организм Кати не справился с беременностью.

Перед самым отъездом Зорге генерал Берзин успел выполнить еще одну его просьбу. Зорге в последний раз был в Германии два года назад; тогда, по соображениям безопасности, ему приходилось избегать контактов с фашистскими властями. Тем не менее, он непременно ХО" тел до отъезда в Японию встретиться и побеседовать с кем-либо из авторитетных знатоков современной ситуации в Германии. При этом его интересовал целый ряд специальных вопросов, например, какие последствия имела введенная Гитлером в марте 1935 года всеобщая воинская повинность, в результате чего количественный состав армии возрос со 100 000 до 550 000 военнослужащих, или подробности подписанного в середине июня 1935 года военно-морского соглашения между Германией и Англией. Кроме того, он хотел получить информацию об антипольских выступлениях пятой колонны в Данциге (Гданьске).

Поэтому генерал Берзин разрешил Зорге в виде исключения непосредственные беседы с товарищами, работавшими на Советский Союз в буржуазной Польше и внедрившимися в посольство нацистской Германии в Варшаве. Одного из этих товарищей звали Герхард Кегель; недавно в Берлине вышли в свет его мемуары. Вспоминая об этих встречах он писал: «Подробности о товарище Зорге, о его политической борьбе, жизни и гибели я впервые узнал лишь спустя много лет после окончания второй мировой войны. Глядя на его фотографии в газетах и книгах я вспомнил, что однажды уже видел этого человека, а именно - в Варшаве. Это было, скорее всего, летом 1935 года, когда мне как-то вечером позвонил товарищ Рудольф Херрнштадт. В то время он занимал небольшую квартиру на верхнем этаже современного дома на варшавской Алее Уяздовске. Если у меня нет более важных дел, сказал он, я могу зайти к нему на чашку кофе: он ждал гостя, знакомство с которым обещало быть инте-ресным. Речь идет об опытном журналисте, знатоке Восточной Азии докторе Зорге, корреспонденте «Франкфуртер цайтунг» на Дальнем Востоке. В Варшаве он проездом всего на один день. От него можно безусловно услышать много интересного.

Когда я пришел к Херрнштадту, доктор Зорге уже сидел у него. Мы пили кофе на балконе. День выдался теплым и солнечным, нашему взору открывался прекрасный вид на долину Вислы и на расположенный за ней городской район Прага. Подробности той беседы сегодня я могу припомнить лишь с трудом. Помимо совместно проделанного политического «кругосветного путешествия», мы услышали от доктора Зорге рассказ о проблемах Дальнего Востока. Разговор, естественно, зашел и о засилье нацистов в Германии, о растущей угрозе войны. Тогда я не знал, что Зорге - коммунист. Сегодня я могу с уверенностью сказать, что товарищ Зорге был лучше осведомлен о моей политической деятельности, нежели я о его». Уже в сентябре 1935 года вслед за Зорге в Токио выехал Макс Кристиансен-Клаузен. В Москве он прошел интенсивную подготовку как радист и шифровальщик; теперь, снабженный соответствующими паспортами, он в несколько этапов - под видом итальянца, затем канадца и гражданина США - морским пу-тем добирался до берегов Японии: вначале из Ленинграда во французский Гавр, оттуда на борту парохода «Бостон» - в Нью-Йорк. Там он отправился в генеральное консульство Германии, где продлил свой германский заграничный паспорт, выданный еще в двадцатые годы и 14 ноября 1935 года, под именем Макса Клау-зена, в Сан-Франциско поднялся на борт японского судна «Тацута мару». Две недели спустя он прибыл в Японию и вскоре в условленном месте встретился с Зорге.

Анна последовала за мужем в марте 1936 года под именем Эммы Кёниг. Транс-сибирский экспресс домчал ее до Владивостока, откуда она на борту каботажного судна прибыла в так хорошо ей знакомый Шанхай. В конце июля Макс вторично приехал сюда в качестве тайного курьера Зорге и встретился с Анной. Теперь, по прошествии пяти лет совместной жизни, они смогли, наконец, официально оформить супружеские отношения. Консул фашистской Германии, зарегистрировавший их брак, не имел ни малейшего пред-ставления о прошлом новобрачных, полном приключений и опасностей. Закон-спирированная наилучшим образом супруга преуспевающего владельца фирмы «М. Клаузен н К0» Анна вскоре после этого ступила на паркет Немецкого клуба в Токио.