Вспоминая о той колоссальной работе, которую приходилось проделывать Рихарду Зорге в Шанхае, Макс Кристиан-сен-Клаузен рассказывал: «С первого же дня Рихарду необходимо было решать сложнейшие задачи. Как с помощью лишь горстки верных людей проследить за беспорядочными перемещениями двухмиллионной армии? Как ему удава-лось держать в поле зрения сотни китайских генералов, к тому же еще то плетущих интриги, то воюющих между собой? Как получить надежную, достоверную информацию с нескольких главных направлений военных действий и из множества очагов гражданской войны? Как ее должным образом проверить, уточнить, выделить самое существенное? И при этом ки-тайская военная машина и войска различных империалистических держав, сражавшиеся в Китае, были только малой частью всего, за чем наблюдал Рихард Зорге! Ради нескольких отрывочных сведений ему приходилось иногда проводить целые ночи в таких нанкинских увеселительных заведениях, как «Клабхауз», «Интернэшнл клаб» или «Ротари клаб», «накачивать» вином своих собеседников, развязывая им таким образом языки. При этом он всегда знал о тех, с кем говорил, больше, чем они о нем. Еще во время своего пребывания в Германии, например, он собрал персональные данные главным образом тех военных советников, у которых можно было предположить в дальнейшем наилучшую осведомленность; эти данные, как он не раз говорил нам, давали ему возможность, в итоге, в дружеской беседе «выпотрошить их, как жирного рождественского гуся». В этой связи мне вспоминаются такие прусские генералы, как Гудовиус, Линдеманн, Шпеманн, Вет-цель и Линк, дворяне - Мольтке, Альтен, Бок, Хунолынтайн, Эгиди и Кнобель-сдорф или такие доктора наук, как Блуме, Анзель, Лебер и Эбербек - все, кто, находясь вдали от родины, в Шанхае и Нанкине, постоянно искал случая провести часок-другой в дружеской, доверительной беседе со «светским львом» Рихардом Зорге. Эти люди служили нам неиссякаемыми источниками информации. К другим Рихарду приходилось подолгу подбирать ключи или завязывать с ними знакомство, используя посредничество общих друзей. Рихард при этом всегда думал о перспективной ценности результатов разведывательной работы. Кто кого и чему учит в военных академиях Пекина и Нанкина? В военных училищах родов войск? Эти факты и концепции, как правило, начинали применяться на практике лишь несколько лет спустя. Какие новые, более мобильные части находились в стадии формирования? Какие виды вооружений с большим радиусом действия - например, новые артиллерийские орудия или боевые самолеты - закупались и испытывались, в какой последовательности и каким дивизиям они передавались? Исходя из всего этого, можно хорошо представить себе, что у нас поистине не было недостатка в работе, и как мы, часто все сообща, радовались, когда кусочки мозаики складывались в общую картину».

Но путь к успеху редко бывал коротким, и еще реже случай играл при этом такую существенную роль, как это было, к примеру, когда Зорге искал возможности получения данных о современном артиллерийском вооружении нанкинской армии. В годы первой мировой войны в одном из эшелонов, в котором солдаты-отпускники ехали на родину, он познакомился с тридцатичетырехлетним ветеринаром по имени Эрих Эбербек, команди-рованным в Поезёры, в отдел исследования эпизоотии, от батареи полевых гаубиц 10-го Страсбургского полка крепостной артиллерии. Разговор зашел о дальнейшей учебе после войны. Эбербек намеревался сдавать кандидатский экзамен в Берлинской ветеринарной академии. Темой его исследований был лошадиный сап. А в конце 1931 года в Нанкине Зорге узнал от полковника ветеринарной службы доктора Лебера о том, что некий Эбербек, его коллега в Берлине, подписал контракт на поездку в Китай в качестве военного советника.

И вот спустя более полутора десятков лет доктор Зорге и доктор Эбербек, ставший уже одним из главных советников Чан Кайши в области ветеринарного дела, пили за здоровье друг друга в одном из нанкинских офицерских казино. В тот же вечер ветеринар поведал Зорге, что работает над ускоренным выведением особой породы мулов, отличающихся большей выносливостью и силой и предназначенных для транспортировки самых со-временных, специально сконструированных для условий китайского бездорожья орудий. Эти орудия, над у совершенствованием которых на основе опыта первой мировой войны работала группа инженеров под руководством профессора баллистики из Ганновера Германа Кранца и бывшего профессора кафедры конструирования оружия Военно-технической академии в Берлине дрезденца Вильгельма Швиннинга, являлись секретной продукцией германских оружейных концернов. Их экспорт сулил грандиозные прибыли; кроме того, в Китае предоставлялась возможность испытать орудия в условиях реального боя. Поскольку, согласно Версальского договора, Германии все еще запрещалось производство орудий калибра 75 мм и с дальнобойностью до 9500 м, рейхсвер через своих посредников - большей частью, бывших артилле-рийских офицеров и техников - сотрудничал со шведским концерном «Бофорс», который намеревался еще в 1932 году оснастить' сорока восемью орудиями этого типа два полка нанкинской армии. Эбербек подробно рассказал своему бывшему «фронтовому товарищу» Зорге обо всем, что касалось его деятельности в Китае. Орудия разбирались каждое на восемь стокилограммовых частей и в таком виде могли транспортироваться на пози-ции упряжкой из восьми мулов по любому бездорожью. Задача Эбербека за-ключалась в том, чтобы предоставить в большом количестве подходящих животных и подготовить их к боевому применению путем тренировок с грузами аналогичной тяжести. Но это было еще на все: ветеринар рассказал, что обучением китайских артиллеристов должен был теперь заняться также недавно приехавший в Китай капитан Готтфрид Гильберт. Практические занятия по использованию новых орудий в 1-ом полку он должен был проводить вместе с прибывшим с ним из Германии майором Вальтером Хартманом, во 2-ом полку этим должен был заняться обер-лейтенант Густав Бёгель. В Танчжане, примерно в 18 километрах к югу от нанкинской резиденции Чан Кайши, был организован учебный центр с обширным полигоном для стрельбы из новых орудий. Об этом, правда, Зорге уже знал от своих китайских информаторов. По их просьбе старый повар белогвардейского инженера-строителя Ярона, которому было поручено ведение работ в Танчжане, тайно сфотографировал планы местности, стро-ительные чертежи и геодезическую документацию. Среди этих документов Зорге даже нашел копию плана-наброска артиллерийского полигона в Ютербоге с пометками, сделанными в берлинском министерстве обороны: из-за чрезвычайной спешки он должен был стать прототипом для полигона в Танчжане.

Такие разведданные не в последнюю очередь предназначались и для информирования командования китайской Красной Армии в целях своевременной тактической подготовки войск. Во всяком случае, впоследствии, во время проведения нанкинской армией карательных экспе-диций против Советских районов Китая именно эти колонны орудий, влекомых упряжками мулов, наиболее часто подвергались атакам частей китайской Красной Армии, которая не могла противопоставить этому тяжелому вооружению ничего кроме партизанских отрядов на путях подхода артиллерийских частей в Гильберт являлся специалистом по артиллерии с опытом участия в военных действиях; он же написал инструкцию для артиллерийских войск рейхсвера в тылу противника. Когда однажды коман-дование армии Чан Кайши в условиях строжайшей секретности предприняло концентрацию артиллерии в провинции Цзянси, с тем чтобы неожиданно подвергнуть обстрелу и уничтожить штаб Красной Армии на юге этой провинции, план этот, к удивлению генералов, провалился. Части Красной Армии умело ушли из-под ураганного огня артиллерии.

По различным причинам Зорге особое внимание уделял военно-воздушным силам нанкинской армии. Они представляли собой самую мобильную ударную силу внутри страны и немалую опасность для соседних государств, поскольку, хотя чанкайшисты и располагали еще сравнительно небольшой воздушной армией, число самолетов в ней быстро возрастало. Наибольшую опасность вражеская авиация представляла для советских районов Китая: ее налеты всегда происходили внезапно, а кроме того китайские коммунисты не имели практически никаких средств противовоздушной обороны.

Нанкинское правительство приступило к реорганизации и модернизации своей пока еще слабо развитой авиации с целью ее интенсивного использования в военных операциях. Поначалу чанкайшисты только закупали самолеты во Франции, Италии и США; однако, одновременно в авиационную промышленность вкладывались капиталы, с тем чтобы создать собственную материально-техническую базу для ее развития. Гражданские аэродромы использовались военной авиацией, система обучения пилотов и структурная организация летного состава были милитаризированы.

Еще в конце двадцатых годов британская авиакомпания «Империэл Эруэйз лимитед», а также функционировавшее в Китае американское «Общество по исследованию воздушного сообщения» отказались обучать летному делу пилотов-китайцев, с целью сохранить свою монополию на использование авиации в Китае. А французское правительство, в свою оче-редь, сбывало китайцам допотопные, малоэффективные военные аэропланы времен первой мировой войны.

Между тем, германские военные советники с самого начала объявили о готовности быстро расширить парк самолетов китайской авиакомпании и ускоренными темпами создать в Китае военно-воздушный флот. Планы германских милитаристов в нарушение положений Версальского договора тайно за границей накопить опыт использования военной авиации для люфтваффе и совместно с германскими концернами наладить серийное производство истребителей и бомбардировщиков, разведывательных и тран-спортных самолетов шли навстречу желаниям Чан Кайши, жаждавшего заполучить современную технику. Немцы обучали сотни пилотов-китайцев, разрабатываемые ими машины с большой дальностью полета предназначались для обеспечения воздушных перевозок из Китая в Европу и обратно. В качестве компенсации за помощь Германия потребовала монопольного права на экспорт в Китай самых современных «юнкерсов» и предоставления особых прав гражданской авиакомпании «Люфтганза». Чан Кайши не только согласился со всем этим, но и пошел еще дальше, изъявив желание иметь в Китае завод по производству «юнкерсов».

Конкурентную борьбу самолетостроительных концернов и авиакомпаний умело использовала и Агнес Смедли. В «утонченных» беседах за столиком офицерского казино на аэродроме в Ханькоу ей удалось кое-что вытянуть из германских авиационных инженеров Фукса и Рубенса, а также из двух спесивых офицеров: Отфрида Немана, имевшего во время первой мировой войны чин обер-лейтенанта и бывшего воздушным наблюдателем и летчиком-истребителем, и обер-лейтенанта Велкоборски. Офицеры по-хвалялись своими успешными разведывательными полетами на замаскированном под гражданский самолет «юнкерсе», вводившем в заблуждение зенитчиков китайской Красной Армии: они не открывали огонь даже по идущей на бреющем полете машине. Внимательно вслушивалась она в возбужденные разговоры германских советников по авиации, в полном со-ставе прибывших в Нанкин по случаю открытия авиалинии «Люфтганзы» Шанхай-Нанкин-Москва-Берлин-Париж, дававшей возможность добраться из Шанхая в Париж за четыре-пять дней вместо обычных трех недель. Кроме этого, «Люфтганза» с помощью контролируемой ею смешанной китайско-германской авиакомпании «Евразия» одновременно прибрала к рукам большую часть внутренних китайских авиалиний. Некий майор Те-хель, улетавший домой, в Германию, хвастаясь, называл технические характери-стики спроектированных им ангаров и аэродромных сооружений.

Но главным источником информации о ходе запланированного создания китайских ВВС для Зорге являлся германский военный советник граф Хельмут Генрих фон Мольтке. Об этом Зорге подробно говорил в 1932 году с Отто Брауном, военным советником от Коммунистического Интернационала при ЦК Коммунистической партии Китая. Спустя почти сорок лет этот в высшей степени сдержанный и немногословный человек в связи с упоминанием личности Мольтке вспомнил об этом разговоре и рассказал следующее: «Я видел, как немецкие пилоты без разбора сбрасывали с немецких «юнкерсов» на китайские деревни и мирное население изготовленные на рурских заводах бомбы; в воздухе они чувствовали себя абсолютно безнаказанными. Они сильно донимали нас в провинциях Юньнань, Гуандун, Шэньси и на западе Хунани и намеревались, прежде всего, нанести нам большие потери во время нашего Великого похода через одиннадцать китайских провинций, протяженностью в 25 000 ли. И всякий раз, поднимаясь с песка или травы или покидая предусмотрительно подготовленное укрытие и видя, что пострадавших нет, я - к удивлению китайских товарищей - не мог сдержать довольной усмешки. Ведь каждый вражеский самолет снова и снова напоминал мне о том, что в свое время рассказывал Зорге о летчике-инструкторе сформированного генералом Фэн Юйпэем отборного учебного подразделения, имевшем обыкновение, представляясь в обществе, щелкать каблуками и скрипучим голосом возвещать: «Ствол Б, линия первая, ветвь первая, фон Мольтке, граф!» Зорге лишь с трудом удавалось при этом сохранять серьезный вид: в свои тридцать лет граф, для пущего эффекта, во время приемов вставлял в глаз монокль. Классовый враг был намного сильнее в воздухе нас, коммунистов; все что мы могли ему противопоставить, была маскировка. Однако, нам давно уже было известно, где расположены девять нанкинских ангаров, в которых производилось наземное обслуживание воздушной армады, усиленной при-мерно шестьюдесятью «юнкерсами», тридцать два из которых имели двигатели мощностью свыше трехсот лошадиных сил, и как нам лучше всего к ним подобраться. К концу войны Чан Кайши мог выставить против Красной Армии около пятисот боевых самолетов. Каждому из них рано или поздно необходимо было возвращаться на аэродром, заправляться и пополнять боезапас. Тогда уже наступали наш черед ходить, как это было однажды под Гуйяном, где мы неожиданно напали на аэродромную охрану, а затем взорвали все самолеты, и с особенным удовольствием - немецкие «юнкерсы». Знающему, в чем дело, оптимисту было отчего усмехаться!»

Сын капитана первого ранга кайзеровского военно-морского флота граф фон Мольтке в своем расистском высокомерии недооценил смекалку одного из приставленных к нему солдат-боев, которого чанкайшистские офицеры силой заставили служить в армии и который горел желанием отомстить за свои унижения и за своего искалеченного брата, шанхайского профсоюзного активиста. В течение одиннадцати месяцев он регулярно фото-графировал бумаги мекленбургского графа, которые тот, по причине неграмотности всей домашней прислуги, даже уходя оставлял на письменном столе.

Для шанхайской разведгруппы Зорге такую же важность представляло постоянное наблюдение за вооружением и оснащением нанкинской армии, количественная и качественная его оценка. Дело облегчалось тем, что основная масса ввозимого оружия проходила через порт, а все расчеты проводились крупными шанхайскими банками; кроме того, оружейное производство и все склады оружия в Китае управлялись централизованно. Нанкинский арсенал, именовавшийся также цейхгаузом, являлся крупнейшей базой снабжения сухопутных войск и военной авиации самым современным оружием. Зорге удалось получить «карту и чертежи китайского арсенала, которые он сфотографировал и переслал в Москву». Существенную часть вооружений для войск Чан Кайши поставляли заводы по производству пороха, патронов, гранат и винтовок, а также артиллерийский ремонтный пункт ханьяньского военного завода близ Ханькоу. Там работал уже упоминавшийся Максом Кристиансеном-Клаузеном отставной прусский лейтенант д-р Густав Блуме, разработавший на основе современной чехословацкой винтовки анало-гичное стрелковое оружие и организовавший его серийное производство в Ха-ньяне. Чан Кайши возлагал большие надежды на это массовое производство оружия и придавал немаловажное значение тому, что новая винтовка была на-звана его именем - «Чжунчжэнь».

Группа Зорге сосредоточила внимание на всех новых видах оружия, а также на новом приборе для военных целей, которыми предполагалось оснастить нанкинскую армию. Макс Кристиансен-Клаузен подтверждал, что Зорге «охотился» не только за винтовкой «Чжунчжэнь»: его равным образом интересовали пистолеты и винтовки фирмы «Маузер» в Германии, легкие минометы и мортиры немецкого акционерного общества «Рейнметалл-Борзиг», а также, к примеру, и радиотелеграфная аппаратура германских электротехнических концернов «Сименс» и АЭГ. Его информация должна была поступить в Центр раньше, чем это оружие и аппаратура - в войска.

Рут Вернер рассказывала в этой связи об одном эпизоде встречи с Зорге в ее шанхайской квартире. «Я уже упоминала, что сама на встречах в нашей квартире не присутствовала, моей задачей было обеспечить надежную конспиративную квартиру ... Когда я в очередной раз принесла наверх чай, то увидела в руках у товарищей револьверы. -В чемодане и на ковре также лежало оружие. По лицам Пауля и Рихарда я поняла, что мое появление в этот момент было некстати, но все равно обрадовалась. Не только «бумажки» - на-стоящее оружие! ... Это, вероятно, были образцы оружия, либо интересовавшие Советский Союз, ... либо имевшие значение для китайской Красной Армии. Двое присутствовавших китайских товарищей, возможно, учились его разбирать и собирать».

Кое-что об этом рассказал и Отто Браун. В советском районе Китая в то время дислоцировались пять дивизий численностью в 25 000 человек. Кроме них имелись еще и децентрализованные части, насчитывавшие около 40 000 человек - всего, таким образом, около 65 000. Эти войска, однако, располагали примерно тридцатью-сорока тысячами винтовок. Другими словами, всего около 50-60 процентов всех отрезанных от баз снабжения частей китайской Красной Армии имели стрелковое вооружение.

Многие бойцы-красноармейцы в то время мужественно шли в бой, вооруженные лишь мечами и ножами. Однако, все они были обучены обращению с немногими типами винтовок и пистолетов, большей частью появившихся ещё до первой мировой войны. На поле боя, таким образом, они могли обратить захваченное оружие против врага. Это повышало боевой потенциал и огневую мощь рабоче-крестьянских частей. Отсюда ясно, какое значение приобретала своевременная информация о новых видах оружия, поступавших в нанкинскую армию: эффект неожиданности мог быть сведен к минимуму, если китайские красноармейцы своевременно обучались обраще-нию с новым оружием. Необходимо было сделать все возможное, чтобы китайская Красная Армия даже в условиях постоянной нехватки оружия могла побеждать в каждодневных сражениях не на жизнь, а на смерть. В связи с этим каждый новый образец оружия, добытый группой Зорге, становился бесценным: его освоение могло оказать десяткам тысяч мужественных бойцов большую помощь. Масштабы этой помощи становятся зримыми, если упомянуть такой факт: только в марте 1931 года во время карательного похода войск Чан Кайши против китайской Красной Армии было захвачено и обра-щено против врага около двадцати тысяч винтовок - десять процентов стрелкового вооружения двухсоттысячной гоминьда-новской армии, участвовавшей в походе.

До сегодняшнего дня окончательно не установлено, какими путями добывали люди Зорге это оружие. Военная полиция чанкайшистского режима в то время интенсивно вела расследование всех случаев его пропажи. И все же, несмотря на усиленную охрану, в необозримом хаосе шанхайских портовых складов то и дело исчезали целые ящики с заграничным оружием, поднятые из трюмов стоявших под разгрузкой судов. Бюрократический аппарат гоминьдана был сверху донизу разъеден коррупцией, за деньги можно было сделать и получить что угодно. Офицеры чанкайшистской армии, напри-мер, продавали оружие за шанхайские доллары, чтобы потом швырять ими в дорогих отелях, ночных барах и борделях для европейцев. Один из оружейных мастеров группы германских военных советников навсегда исчез в китайских кварталах Шанхая - не с пустыми руками, разумеется. Стали известны случаи, когда «сотрудникам» почтенных шанхайских и нанкинских похоронных бюро удавался довольно оригинальный трюк: они делали вид, что, в соответствий с заказом, омывают, одевают и укладывают в гроб покойника, причем, из-за особенностей китайского климата, все это происходило в спешке, как вдруг «выяснялось», что привезен неподходящий гроб. На самом же деле они, оставшись без присмотра, успевали прибрать к рукам личное оружие и служебные документы покойного, коммерческие соглашения о поставках вооружений и частную переписку, складывали все это в пустой гроб и быстро исчезали, прихватив его с собой. Такие случаи имели место в 1930 году в квартирах обер-фейерверкера Ландауэра и обер-фенриха в отставке фон Хорнхардта, бывшего инструктора по вооружениям в нанкинской учебной дивизии, а в середине 1931 года - в квартире обер-лейтенанта кавалерийских войск барона фон Бока. Кто только не охотился за оружием в тогдашнем Ки-тае! Торговцы опиумом и банды гангстеров, уличные налетчики и конкуриру-ющие между собой «серьезные» импортеры вооружений, шпионы империали-стических государств и - в силу вынуждавших к этому обстоятельств - совет-ские разведчики и китайские коммунисты. Время давно стерло все следы и уничтожило документы, свидетельствовавшие об этой их деятельности.

А на военном заводе в Чунцине - городе с миллионным населением, расположенном в юго-западном Китае, в среднем течении Янцзы, Зорге удалось раскрыть то, чем он, как разведчик, - и мы это увидим далее - мог особо гордиться: тайну бесшумной смерти.