Когда Макс Кристиансен-Клаузен собрал и настроил свой коротковолновый передатчик и опробовал недавно приобретенный радиоприемник, имевший широкий диапазон коротких волн, то установил, что и в самом Шанхае, и в его окрестностях эфир был буквально забит сигна-лами. Будучи даже в преклонном возрасте он всегда оживлялся, вспоминая об этом: «Как бывший военно-морской радист я повидал всякое. Но то, что мне удавалось принимать в Шанхае круглосуточно, например, в диапазоне коротких волн от 39 до 60 метров, могло ошарашить любого профессионала. Станционарные и судовые, гражданские и военные, служебные и любительские радиостанции, радиограммы открытым текстом и шифровки - и все это на самых разных языках мира. Передающие станции отстояли друг от друга на шкале приемника лишь на доли миллиметра, передатчики различной мощности перекрывали друг друга, отчего зачастую резко ухудшалась избирательность. Мое сердце радиста всегда начинало биться чаще, когда я слушал эту какофонию сигналов. Тем не менее, не составляло особого труда отличить радиолюбителей от тренированных профессионалов, государствен-ные радиостанции от прочих и с помощью знакомых мне систем позывных различать передающие станции по их национальной принадлежности. Одних национальных станций насчитывалось множество: китайские, затем дипломатические и военные радиостанции американцев, японцев, французов, англичан, немцев, голландцев и так далее. Однако, радиоразведка не входила в круг наших задач, для нее у нас не было средств и, прежде всего, времени. И все же я еще весной 1930 года сказал Рихарду, надо бы попро-бовать «подоить небо», то есть, не подвергая себя особой опасности, сидя в собственной квартире, выуживать из заполнявшего эфир потока информации полезные для нас сведения. Рихард тут же заметил: то, что нас более всего интересует, наверняка надежно зашифровано. Значит, нам нужны были шифры, и прежде всего -тайный код средств связи нанкинской армии. Рихарду понадобилось всего два месяца, чтобы выяснить в Нанкине, что в ходе «модернизации» правительственной армии система кодирования с конца 1929 года принципиально, изменена и что этим, равно как и дальнейшим совершенствованием кода, в Синцзяне, где базировался основной полк связи войск Чан Кайши, занимался один немецкий офицер связи, инженер по фамилии Штёльцнер. Использовав подвернувшуюся возможность, Рихард Поехал в Синцзян; вернулся он, должен заметить, таким разбитым, каким я его никогда впоследствии не видел, поездка же оказалась безрезультатной. Он назвал Штёльцнера осторожной лисой: его дом с зарешеченными окнами, расположенный на окраине военного городка, охраняли часовые с собаками, сам он незнакомых посетителей не принимал. Судя по установленным на участке вблизи его дома антенным устройствам, он имел собственную радиостанцию. Я посоветовал Рихарду обсудить это дело еще раз с известным своей находчивостью китайским товарищем Цзя-ном: возможно, его многочисленным помощникам удалось бы достичь большего. Но он лишь устало махнул рукой: «В этом деле мы не можем допустить ни малейшего риска, оно слишком щекотливое: ведь если возникнет хотя бы малейшее подозрение насчет даже частичного рассекречивания кода, он будет изменен и все наши усилия окажутся напрасными».

Цзян, однако, проявил упорство. Он знал страну и людей лучше нас. Спустя три с небольшим месяца он сообщил Рихарду, что нашел «слабое место». Цзян исходил, прежде всего, из следующего предположения: если мы не можем попасть в дом Штёльцнера, значит надо найти кого-нибудь из его домашних, кто бы вынес оттуда то, что нас интересует. Штёльцнер сошелся с одной китаянкой и вскоре женился на ней. Женщина хотела заполучить его «навечно», опасаясь, что, потеряв его, лишится и приобретенного положения в обществе. В доме Штёльцнера лишь она одна имела доступ во все помещения, в том числе и в его «святая святых» - рабочий кабинет, который убирала сама, так как хозяин не доверял никому из боев и служанок. Штёльцнер был уверен в том, что жена никогда не отважится заглянуть в его служебные бумаги, к тому же она ничего не понимала в технике и лишь с трудом могла объясняться по-немецки и по-английски. В то же время она постоянно стремилась произвести на мужа впечатление новыми шелковыми нарядами, немыслимо дорогими французскими духами, изящными пеньюарами и тонким бельем - всем тем, что она вместе со своей матерью время от времени покупала в шанхайских магазинах в то время, когда супруг уезжал по служебным делам в Нанкин. Однако даже высокого оклада господина военного советника нехватало для покупок в дорогих шанхайских магазинах с их ростовщическими ценами. Оставалось лишь решить вопрос копирования «бумаг»: для переписывания их было слишком много; о том, как обращаться с современным миниатюрным фотоаппаратом, эта женщина не имела представления, а на основательное обучение ее фотографированию у нас не было времени. Тогда за дело взялся Джон. Он пожертвовал одну из своих «леек», снабдил на ней диафрагму и выдержку механической блокировкой и с помощью шнурка с привязанным к нему свинцовым шариком установил оптимальное расстояние до объекта съемки. Теперь людям Цзяна оставалось лишь в течение нескольких минут проинструктировать мадам Штёльцнер: разложить листы бумаги под торшером или настольной лампой» положить на бумагу свинцовый шарик, натянуть шнурок и, держа фотоаппарат неподвижно, плавно нажать на спуск, затем передвинуть кадр. Замена пленки также не составляла труда. Фотоаппарат с десятком микропленок она незаметно пронесла в дом в сумке, в которой кроме ее покупок лежал и выданный нами «аванс» в виде нескольких десятков флаконов различных духов, общим объемом около литра, поштучно купленных Анной в нескольких магазинах, и спрятала в сундуке со своим платьем. Все мы сгорали от нетерпения. И вот однажды Джон проявил пленки. Из ванночки с закрепителем один за другим мы извлекали отпечатки - на немецком, английском и на хань-ском диалекте китайского языка, типографские и машинописные страницы, страницы из книг, частные письма, листы бумаги, испещренные математическими знаками, цифрами и знаками препинания, размноженные инструкции. Сплошная неразбериха, в которой четкие снимки перемежались со смазанными. Систематическое фотографирование страницы за страницей оказалось исполнительнице «фоторабот» явно не по плечу. Вначале мы втроем рассортировали все по языкам, потом Рихард про-смотрел английские тексты, я - немецкие, а китайские мы оставили для Цзяна. После получения третьей «партии» материалов из Синцзяна, к которой на сей раз была приложена и «лейка», мы располагали кодом радиосвязи нанкинского главного генштаба с дивизиями и бригадами, несколькими специальными кодами -среди них были и те, которыми пользовались германские военные советники исключительно в переговорах между собой, а главное - военными документами, содержавшими наброски систем периоди-ческих и экстренных изменений кода. Не менее важным было и то, что эти документы, как показало сравнение, имелись в сделанном специалистами переводе на английский (для инструкторов) и на ханьский диалект китайского языка. Совершенно неожиданно мы обнаружили еще и список номеров служебных и домашних телефонов всех германских военных советников на территории гоминьданов-ского Китая, который давал возможность реконструировать структуру этого аппарата. Наши шанхайские доллары, «вло-женные» в изделия парфюмерных фабрик Парижа, Лиона и Марселя, оказа-лись в этом необычном бизнесе - духи в обмен на секретные документы - в конечном счете, чрезвычайно выгодной инвестицией».

Можно с уверенностью сказать, что результаты этой трудной операции, проведенной совместно советскими, немецкими и китайскими разведчиками, принесли в дальнейшем огромную пользу прежде всего китайскими революционерам. Отто Браун в своих мемуарах, к примеру, пишет: «Когда я приступил к работе в Шанхае, (в 1932 году - Ю. М.) ... то. располагал лишь отрывочной, отчасти противоречивой военной информацией ... О гоминьдановских армиях я был, в целом, информирован очень хорошо, не в последнюю очередь благодаря радиограммам из (китайского - Ю. М.) Центрального Советского района, где почти все радиопереговоры противника систематически прослушивались и расшифровывались».

В ходе работы над своими мемуарами в московских архивах Отто Браун натолкнулся на поименный список германских военных советников в Китае с указанием занимаемых ими должностей, составленный доктором Зорге в 1932 году:

«Германские военные советники

В настоящее время их зарегистрировано в Нанкине около 60. На 40 больше, чем в середине 1929 года и на 10 больше, чем в середине 1930-го. Распределение: главный штаб германских советников - 5 %, при начальнике главного генштаба китайской армии - 10 %, при военном министре - 25 %, при кит. армейском инспекторе - 55 %, остальные - в ведомстве по вооружениям и на военных заводах Нанкина, Ханьяня/Ханькоу и Чунцина.

в штабе советников

Генерал от инфантерии Георг Ветцель (дзунгувы/главный советник), майор Ганс Круг, капитан Фридрих Круммахер (адъютант/начальник штаба)

в военном министерстве среди прочих

ротмистр Оскар фон Боддиен, лейтенант д-р Густав Блуме, подполковник Ф. Хаубс, профессор Кайпер (ранее Дрезден), Кёппен, полковник Эрнст Лассен, полковник ветеринарной службы д-р Макс Лебер, обер-лейтенант Отфрид Ле-ман, ротмистр Вильгельм Лоренц, д-р Вальтер Метценер (химик!), майор Ганс Пирнер, инженер Рубенс

в главном генеральном штабе

Баумгертнер (картограф/фотограф), инж. Эртнер (техника), генерал-майор Гудог виус (из Пекинской военной академии), майор Вальтер Хартман, обер-лейтенант Ганс Рюф (картограф)

при армейской инспекции

полковник Баде, обер-лейтенант Отто Бауэр, майор Белиц, капитан Эрих Блё-дорн, капитан Ульрих фон дер Дамерау, капитан фон Эгиди, майор, д-р медицины Вальтер Ферман (имеет швейцарский паспорт!), капитан Готфрид Гильберт, обер-лейтенант Хартунг, лейтенант Франц Хуммелъ, капитан барон фон Хуноль-штайн, капитан Кайзер, майор Эрнст фон Кнобельсдорф, майор Рихард Котц, подполковник Герман Крибель, майор Ганс Круг, оружейный мастер Карл Мартин, капитан Константин Майер, обер-лейтенант Фридрих Мёллендорф, обер-лейтенант Мориц, полковник Ганс Нольте, унтер-офицер Франц Поле, майор Отто Шаумбург, капитан барон Бодо фон Штайн, лейтенант (инж.) Эрих Штёльцнер, обер-лейтенант Курт Штреппель, лейтенант Фриц Вебер, обер-лейтенант Велкоборски, лейтенант флота Вильгельм Циммерманн».