Без надежных соратников Зорге нечего было и думать о выполнении задания. Центр оказывал ему поддержку и в этом, посылая в Шанхай подготовленных товарищей. И все же Зорге приходилось подбирать себе помощников и из местного населения, проверять их в деле, налаживать их работу.

В первую очередь необходимо было установить бесперебойную связь с Москвой, с Центром. Из Шанхая в Харбин курьеры регулярно доставляли более подробные, большие по объему донесения, лист за листом сфотографированные на микропленку - ее можно было надежнее спрятать. Особо важные и срочные сообщения передавались по радио, с помощью коротковолнового передатчика, во Владивосток и уже оттуда - в Центр. Первое время их шифровкой занимался сам Рихард Зорге. Вскоре, однако, эту кропотливую, отнимающую много времени работу взял на себя присланный Центром разведчик, польский коммунист, которого все знали под именем «Джон». Помимо шифровальной работы он в группе Зорге выполнял и все фотоработы. Доходы, которые приносил ему небольшой магазин фотопринадлежностей на шанхайской Норс-Сычуань-роуд, помогали, кроме этого, покрывать финансовые издержки группы. Ну а само помещение фотомагазина с оборудованной в нем затемняемой фотолабораторией служили и отличной конспиративной квартирой, и явкой для тайных курьеров.

Немецкий коммунист Зепп Вайнгар-тен, первый радист Зорге, в свое время служивший радистом на флоте, вскоре наладил радиосвязь с Центром, пользуясь при этом самодельным радиопередатчиком. В Шанхае Вайнгартен жил на территории французской концессии.

С начала 1931 года эти функции стал выполнять Макс Кристиансен-Клаузен; в ту пору ему шел тридцать второй год. Под именем немецкого коммерсанта Макса Клаузена, через Сибирь, Харбин и Дайрен, он прибыл в Шанхай еще зимой 1929 года. Макс был идейно убежденным борцом, членом Коммунистической партии Германии. Он вырос в Северной Фрисландии, в семье каменщика, и еще в молодости освоил профессии кузнеца и слесаря. В 1917 году его взяли на службу в кайзеровскую армию и отправили на курсы радистов. В начале 1919 года, пройдя через все ужасы войны и испытывая непреодолимое отвращение к прусской системе слепого повиновения, он демобилизовался из армии, затем некоторое время кое-как зарабатывал себе на жизнь, будучи портовым рабочим, членом профсоюза портовиков, впоследствии нанимался матросом на различные суда.

В 1922 году за участие в забастовке судовых механиков его отправили на три месяца за решетку. Год спустя он оказался без работы, а вскоре и без средств к существованию: безудержная инфляция «съела» все сбережения. В гамбургском клубе моряков он познакомился с коммунистами: с их помощью он, наконец, начал разбираться в сути политических событий. В марте 1927 года он вступил в КПГ, а годом спустя изъявил готовность поехать в СССР, с тем чтобы отдать свои силы и способности делу укрепления социализма и, при необходимости, помочь защищать его. Так он стал разведчиком, радистом Красной Армии, и был направлен в Китай. Подыскивая себе в Шанхае подходящую квартиру, он случайно познакомился со своей будущей женой Ан-ной, урожденной Жданковой, одних с ним лет. Анна была русской, родом из Новосибирска; от первого замужества у нее осталось финское гражданство. Живя одна в Шанхае, она с трудом сводила концы с концами, работая санитаркой в больнице.31 Макс Кристиансен-Клаузен пришел к Зорге с вопросом, не помешает ли его будущая совместная жизнь с Анной выполнению задания. Все трое встретились в одном из ресторанов и Макс познакомил Зорге со своей возлюбленной. «Очень симпатичная женщина. Я желаю тебе счастья», - сказал Рихард после этой встречи Максу.32 Коммунисты Рихард, Макс и Анна более двенадцати лет вели разведывательную работу на Дальнем Востоке; безграничная преданность общему делу и полное доверие друг к другу не раз помогали им с честью выходить из самых опасных ситуаций.

Ровно год спустя после прибытия в Шанхай доктора Зорге в город приехал один эстонец. В его паспорте значилось: Клаас Зельман, профессия - ветеринар. Однако, лечение больных животных его явно мало интересовало. Официально он фигурировал в качестве совладельца магазина фототоваров, в котором - вряд ли по случайному совпадению - уже давно работал Джон. Но Зельман на этом не остановился: он открыл неподалеку небольшой уютный ресторан, хорошая европейская кухня которого привлекала многих посетителей. Вскоре к числу постоянных посетителей этого заведения присоединился и Рихард Зорге. Настоящее же имя Зельмана было Карл Мартин Римм, он являлся тем самым специалистом по военным вопросам, которого Зорге затре-бовал по радио у Центра для усиления своей разведгруппы. Сын безземельного эстонского крестьянина из Антсла Карл Римм уже давно принадлежал к числу ис-пытанных функционеров Коммунистической партии Эстонии. По окончании гимназии в Дерпте (ныне Тарту) он стал сельским учителем в эстонской деревне Лепи-сту. В 1918 году эстонские крестьяне-бедняки избрали его в совет крестьянских депутатов. Для защиты завоеваний революции он организовал первый в Эстонии красногвардейский отряд. Когда в 1918 году войска кайзеровской Германии оккупировали Прибалтику, в том числе и отделенную в 1917 году от России Эстонию, части Красной Гвардии отступили в глубь территории Советской России. Карл Римм приехал в Вологду, где стал членом райвоенсовета, ответственным за набор пополнения в Красную Армию. Позднее он сражался на Урале с бандами Колчака, а когда в 1920 году с «омским правите-лем» было покончено, Римм отправился на север, к Белому морю, где помогал защищать Архангельск от империалистических интервентов. Красный командир Карл Римм участвовал в разгроме под Петроградом северо-восточной группировки войск интервентов под командованием белогвардейского генерала Юденича, бесславно бежавшего в Англию. После окончания гражданской войны Римма послали на учебу в Военную академию имени Фрунзе, которую он успешно закончил в 1924 году. Полученная военная квалификация позволяла ему занимать должность начальника штаба дивизии. Его знания и немалый личный опыт борьбы с германской контрреволюцией, а также хорошее знание немецкого языка послужили решающими предпосылками для нового назначения В разведгруппе его знали под именем Пауль; здесь, на берегах Восточно-Китайского моря, он стал непосредственным заместителем доктора Зорге как руководителя разведгруппы. В 1932 году в Шанхай приехала его жена, Люба Ивановна Римм, она же Луиза Клаас, как было записано в паспорте, выданном эстонскими властями. Уже в первый день пребывания в этом городе она познакомилась с Рихардом Зорге; об этом она вспоминает: «В тот вечер к нам пришел гость, мужчина с приятной внешностью, по-спортивному подтянутый. Он поздоровался со мной, как со старым другом: «Вы уже приехали? Очень рад. Как прошла поездка? Пришлось, наверное, немного поволноваться? Не было ли за Вами "хвоста"?» Пока он засыпал меня вопросами, я старалась получше разглядеть его. У него были красивые вьющиеся волосы и голубые глаза. Как личность, он произвел на меня сильное впечатление. А Карл сказал: «Это и есть Рихард».

Люба Римм, дочь эстонского транспортного рабочего, еще гимназисткой вступила в нелегальную революционную организацию. После окончания гимназии она была принята на службу в дом одной княгини в качестве гувернантки для отпрысков дворянского семейства. После победы Великой Октябрьской социалистической революции она закончила курсы медсестер и впоследствии работала в Московском институте матери и ребенка. Когда Зорге затребовал у Центра еще одного человека для шифровки радиограмм, поскольку объем этой работы непрерывно возрастал, выбор генерала Берзина пал на коммунистку Римм. Она согласилась не колеблясь - ведь новое задание давало ей возможность быть рядом с мужем. Ее благополучному прибытию в Шанхай, от которого, в конечном счете, зависела безопасность всей разведгруппы, предшествовал ряд «перевоплощений». Выехав из Москвы гражданкой СССР, Люба Римм превратилась в Эстонии в немку, затем, в Берлине, - в эстонку Луизу Клаас. На борту роскошного парохода «Конте Россе», выдавая себя за супругу состоятельного ветеринарного врача, она отправилась из Венеции через Гонконг в Шанхай. Сразу по прибытии она приступила к ознакомлению со своей новой работой.

Незаменимым помощником группы Зорге являлся китайский коммунист Цзян. В советской литературе о Зорге он упоминается как «деятельный, всезнающий китаец Цзян». Его отец был слугой в доме одного из китайских генералов в Шанхае - обстоятельство, из которого члены разведгруппы нередко извлекали немалую пользу. В этой связи Люба Римм вспоминает об одной опасной операции. Во время одной из бесчисленных полицейских облав был арестован китаец -информатор разведгруппы Зорге; по соображениям предосторожности было принято решение размонтировать и на некоторое время спрятать радиопередатчик. Это дело поручили Любе Римм и Цзяну; они упаковали детали радиопередатчика и направились с ними к дому китайского генерала, где служил отец Цзяна. У самой генеральской виллы они неожиданно наткнулись на моторизованный полицейский патруль. Цзян, ни на мгновение не потерявший присутствия духа, категорически отказался открыть генеральские чемоданы (их, кстати, раздобыл его отец) полицейские же, в нерешительности, медлили. Тем временем вокруг собралась толпа зевак и в общей суматохе отец Цзяна затащил рикшу, везшего в своей тележке чемоданы, во двор виллы. Когда полицейские, в конце концов, отважились ворваться туда и силой открыть чемоданы, то не обнаружили в них ничего, кроме генеральской формы и грязного белья его превосходительства - им пришлось с извинениями ретироваться. Это отец Цзяна успел мгновенно подменить чемоданы. А ситуация могла обернуться самыми скверными последствиями: в тогдашнем Шанхае действовали законы военного времени, согласно которым нелегальное хранение и использование ра-диоппаратуры каралось смертью. Завидное хладнокровие Цзяна и его знание местных нравов, чего по понятным причинам так недоставало европейским това-рищам, на этот раз отвели беду. Огромную помощь оказывал Цзян и в сборе информации о деятельности военных советников. В соответствии с положением, занимаемым ими в обществе, военные советники окружали себя целым штатом слуг и служанок, носильщиков, мальчиков на побегушках, поваров, горничных и нянек. В случае необходимости Цзян всегда умел находить среди этих людей надежных помощников - свои «глаза» и «уши», ни днем, ни ночью не прекращавшие неусыпное наблюдение.

Рут Вернер познакомилась в Шанхае с одной китаянкой, соратницей Рихарда Зорге: «К числу сотрудников Рихарда принадлежала и молодая, миловидная китаянка с бледным лицом, обрамленным короткой прической, со слегка выдающимися вперед передними зубами. Она происходила из влиятельной семьи: ее отец был, кажется, высокопоставленным го-миньдановским генералом. Он выгнал свою дочь из дому, когда та вопреки воле родителей вышла замуж за бедного человека, к тому же еще и коммуниста. Это была интеллигентная, храбрая и скромная женщина ... у [ее] мужа были больные легкие. По просьбе Рихарда я сняла для него летний домик в Моканшанских горах и навещала его там».

К числу же важнейших информаторов группы Зорге в Шанхае принадлежал три-дцатилетний японский журналист и писатель, доктор юриспруденции Ходзуми Одзаки. Доктор Зорге впоследствии так отзывался о нем в своих записках: «Одзаки являлся моим первым и наиболее ценным помощником ... Наши взаимоотношения - как деловые, так и сугубо личные - всегда оставались наилучшими. Он предоставлял мне самые точные, самые полные и интересные сведения из всех, которые я получал из японских источников. Едва познакомившись, мы стали лучшими друзьями».

Доктор Одзаки перевел на японский язык роман своей доброй знакомой Агнес Смедли «Дочь Земли», причем на титульном листе японского издания стоял лите-ратурный псевдоним Одзаки -Сирикава Дзиро. С 1928 года он жил в Шанхае и работал корреспондентом видной японской газеты «Осака асахи симбун». Истинный патриот и последовательный борец за мир, он поддерживал самые непосредственные контакты как с китайскими, так и с японскими коллегами по профессии - прогрессивными журнали-стами, участвовал в работе легальных и нелегальных антиимпериалистических организаций. Книги и статьи Ходзуми Одзаки регулярно появлялись на прилавках книжных магазинов и на страницах газет и журналов. Кроме родного языка он владел еще китайским и английским. В токийском издательстве «Интернациональная пролетарская библиотека» в одном только 1931 году вышли две его книги; в одной автор выступал под уже упоминавшимся псевдонимом Сирикава Дзиро, в другой - под именем У Цзоси.38 Круг друзей Одзаки был весьма обширен, в большинстве своем это были люди, придерживавшиеся левых взглядов: например, китайские ученые Ван Цзюйвэн и Ян Люсинь.39 Оба закончили императорский университет в Киото, где посещали курс выдающегося японского политэконома-марксиста, профессора Хадзиме Кава-ками, усилиями которого был переведен на японский язык «Капитал» Маркса. Оба они в свое время состояли членами Коммунистического союза молодежи Китая, а в конце 1930 года основали в Шанхае антиимпериалистическую «Японо-китайскую лигу борьбы». Зорге особенно часто консультировался у профессора Вана: последний прекрасно знал свою страну и кроме того имел доступ во многие архивы и библиотеки, фонды которых не предназначались для всеобщего пользования.

Через Ходзуми Одзаки Зорге познакомился с японским репортером журнала «Шанхай дейли ньюс» Хисао Фунакоси и с Ямаками Масаёси, руководителем китайского отделения известного японского агенства печати Ренго Цусин - все они выразили готовность сотрудничать с группой Зорге.

Особенно полезной для разведгруппы была деятельность Тэйкити Каваи. С 1929 года он знал японского переводчика Рюки Сёдзима, правительственного чиновника в Пекине. С его помощью ему удалось внедриться в аппарат военной разведки японских оккупационных войск в северо-восточных районах Китая, граничивших с Советским Союзом. Тэйкити Каваи уговорил Сёдзима попробовать получить место в кемпейтай; после тщательной проверки переводчика в 1932 году приняли на службу в тайную поли-цию. Рюки Сёдзима удалось в общей сложности скопировать 37 секретных документов и послать их из Мукдена, где он работал, с курьером в Шанхай. Однако в середине тридцатых годов он трусливо предал Тэйкити Каваи, за вознаграждение выдав его японской полиции. В течение пяти дней журналиста зверски пытали и беспрерывно допрашивали в тюрьме города Синцзинь, но Каваи готов был скорее умереть, чем выдать кого-либо из товарищей. И палачам пришлось признать свое поражение: за недостатком улик консульский суд приговорил его всего лишь к десяти месяцам тюремного заключения условно. В 1940 году журналист вернулся на родину, вновь установил контакт с Одзаки и продолжил борьбу.

Более чем сорок пять лет спустя о встречах с Зорге в Шанхае рассказала в своих подробных воспоминаниях и Рут Вернер. Рассказала она и о той посильной помощи, которую она, двадцатидвухлетняя коммунистка, оказывала группе разведчиков.

Таким образом, шанхайская разведгруппа Зорге была чрезвычайно интерна-циональной по своему составу: ее ядро составляли четверо граждан СССР, один польский, один китайский и два немецких коммуниста, а также один японский патриот. Члены разведгруппы в общей сложности владели более чем дюжиной языков: немецким, русским, английским, норвежским, японским, эстонским, финским, польским и несколькими диалектами китайского языка. Один только Карл Римм, к примеру, говорил на шести языках.

Естественно, что основная нагрузка ложилась на Рихарда Зорге, как руководителя группы; благодаря его усилиям разведработа не только велась непрерывно, но и день ото дня становилась все более интенсивной.