Среди коммунистов нашлось бы немного товарищей, которые по своим личным качествам подходили для выполнения задания, порученного Зорге. После Октябрьской революции тысячи людей проявили несгибаемое мужество и героизм в борьбе за ее идеалы на «бесшумном» фронте, сотни из них отдали свои жизни в этой борьбе. Но задание такого масштаба требовало не только личного мужества. Китай был местом столкновения самых разнообразных интересов, самых разных сил; здесь секретные службы мгновенно приставляли шпиков к каждому иностранцу. В такой ситуации незаметное внедрение в чанкайшистские правительственные круги и сбор секретной информации требовали большого ума и незаурядной находчивости. Ни разведуправление Красной Армии, ни доктор Зорге не имели права терять времени. Каждый день бездействия мог означать, с одной стороны, все новые и новые жертвы, но, с другой стороны, любое мгновение неосторожности могло обернуться провалом, даже гибелью разведчика и его помощников. Взять на себя выполнение подобной миссии мог не только революционер с международным опытом, не только человек энциклопедического ума, владеющий несколькими языками и способный руководить сплоченным коллективом единомышленников. Он должен был уверенно чувствовать себя в определенных кругах европейцев, азиатов и американцев как свой среди своих. Для этого необходимо было изучить нравы и обычаи этих народов, «сословную» манеру поведения, сво-бодно чувствовать себя в клубах «избранных» и на дипломатических приемах. Зорге уже знал, с кем из германских военных советников ему придется иметь дело в Нанкине: капитан, доктор философии Эрнст Август Ансель, регирунгсрат, доктор юриспруденции и социологии Рудольф фон Цантиер, бароны - майор фон Вангенхайм, обер-лейтенант фон Бок, фон Эгиди, фон Хорнхардт и другие. Многое зависело от умения Зорге применять в беседах «академический» слог, от его способности мгновенно схватывать суть дела и абсолютно надежной памяти. Секреты противника можно было выведать лишь с помощью самых совершенных методов, используя при этом слабости и рутинной буржуазии, и чопорного дворянства. Однако, мало было только уметь непринужденно кланяться - надо было заручиться рекомендациями обще-признанных авторитетов. В этом Зорге не приходилось рассчитывать на чью-либо помощь, надо было самому завязывать необходимые знакомства и добывать действенные рекомендации. С этой целью он и отправился в Берлин, имея в кармане помимо своего старого заграничного паспорта еще и запасной на имя Хуго Барата. В Берлине он остановился в доме коммунистов супругов Малдак, живших в районе Трептов на Шлезишер штрассе 6. Восьмидесятилетняя Маргарет Малдак, еще в 1921 году вступившая в КПГ, в настоящее время проживает в берлинском районе Фридрихсхайн. Она рас-сказывала нам: «Рихард - мы знали его как Хуго - умел жить совершенно непри-метно. Мы приготовили для него комнату с тахтой и книжным шкафом, как только узнали о его предстоящем приезде. Он привез с собой что-то наподобие раскладушки. Полиции было сложно вести наблюдение за нашим домом, и многие товарищи уже успели этим воспользоваться. Парадный вход был «прикрыт» справа булочной, а слева - пивной; во дворе, в трех расположенных параллельно друг к другу строениях, располагались ремесленные мастерские. Вокруг нашего дома постоянно сновали люди. Мы дали Рихарду ключи от входной двери и его комнаты, так что он мог уходить и приходить в любое время. Свое белье он стирал сам; впрочем, он обеспечивал себя сам и во всем остальном. Он часто пользовался моей пишущей машинкой, которую я в силу профессиональной необходимости держала дома. Когда появилась на свет наша дочь, он очень радовался вместе с нами и подарил мне гарнитур для детской коляски. В декабре 1929 года мы переехали в пригородный Биркенвердер, так как наша дочь страдала рахитом. Рихард простился с нами. Впоследствии он несколько раз присылал нам из Харбина открытки, подписанные «Хуго». В 1933 году, после того как полиция в седьмой раз произвела обыск в нашем доме, я уничтожила все его записки, даже самые безобидные». Коммунист Рихард Гиптнер, живший в то время в Берлине, также встречался с Зорге. «В последний раз я видел Рихарда Зорге в 1929 году в Берлине. Это было, кажется, в апреле или в мае. Я к тому времени стал секретарем отдела Западной Европы Коминтерна. Зорге обратился с просьбой освободить его от работы в аппарате Коминтерна, и мне поручили сообщить ему, что его просьба удовлетворена. Так состоялась наша встреча. Я сообщил ему о решении руководства Коминтерна и передал письменное распоряжение. Зорге явно была по душе возможность приступить к новой работе; он сказал мне, что будет приезжать в Москву. Мы тепло простились, пожелав друг другу успехов в работе».

Из Трептова Зорге переехал в район Шарлоттенбург. Он продолжал настойчиво добиваться места корреспондента в Китае и, в конце концов, нашел его: редактор «Дойче гетрайде-цайтунг», выходившей шесть раз в неделю газеты, принял его в штат. Эта «утренняя газета мирового рынка сельскохозяйственной продукции», как гласил ее подзаголовок, фи-нансировалась акционерным обществом «Гетрайде-кредитбанк АГ». Здесь публиковались сообщения о конъюнктуре на мировом рынке пшеницы, ржи, кукурузы, овса, ячменя и бобовых культур из Гамбурга, Бремена, Франкфурта-на-Майне, Маннгейма, Штутгарта, Дуйсбурга, Бреслау, Кенигсберга, Ливерпуля, Роттердама, Чикаго, Виннипега, Буэнос-Айреса и Росарио - то есть из Европы, Северной и Южной Америки. Напротив, азиатским регионам уделялось мало внимания по сравнению с растущей заинтересованностью Германии в проникновении на Дальний Восток. Главный редактор этой газеты доктор Альфред Штерн, родом из Оффенбаха, несколько раз принимал у себя Рихарда Зорге; во время этих встреч они много беседовали о Франкфурте-на-Майне. В лице Зорге Штерн рассчитывал обрести корреспондента, способного предоставить для газеты недостающую информацию. Поэтому вполне естественно, что главный редактор дал себе труд убедить в правильности своего выбора и влиятельного издателя доктора Юстуса Шлосса, и коммерческого советника из «Гетрайде-кредитбанк АГ» Альфреда Цилёнцигера. Более того: он лично обратился в ведомство внешних сношений Германии за соответствующими рекомендациями.

Еще в Москве, в ходе всесторонней подготовки к выполнению задания, Зорге тщательно изучал самые последние к потому актуальные труды немецкого синолога Карла Августа Виттфогеля, известного своими левыми политическими настроениями. В 1926 году в Вене вышла книга Виттфогеля «Пробуждающийся Китай. Краткий обзор истории и современных проблем Китая», а в 1927 году в Берлине - его монография «Шанхай -Кантон». Зорге хорошо знал Виттфогеля по совместной работе в Обществе социологических исследований и его франкфуртском институте. Они оба вместе с супругами принимали участие в проведении марксистских рабочих недель, состоявшихся в 1922 и 1923 годах в Ильменау и Гераберге. Еще в ноябре 1929 года Зорге встречался с Виттфогелем; часами делились они воспоминаниями о двадцатых годах. Виттфогель с 1925 года являлся членом Германо-китайского общества и сотрудником Института Китая во Франк-фурте-на-Майне. Узнав о планах Зорге относительно поездки в Китай, он сразу же свел его со своим коллегой, синоло-гом профессором Рихардом Вильгельмом, возглавлявшим Институт Китая. Благодаря этому знакомству, Зорге уже через два дня подписал с представительным Германо-китайским обществом суливший большие перспективы договор об исследованиях, который отличался еще и тем преимуществом, что был исполнен на немецком и китайском языках и заверен нотариусом.

В процессе работы над своими публикациями Зорге регулярно читал и анализировал материалы, помещаемые в буржуазной «Франкфуртер цайтунг». Особенно привлекали его внимание интересные и содержательные статьи о Китае, автором которых была Агнес Смедли, специальный корреспондент этой газеты в Шанхае. В номере от 5 ноября 1929 года сообщалось о начале публикации в продолжающейся серии ее нашумевшего романа «Дочь Земли», а о самой Агнес Смедли Зорге прочел следующее: «Автор в настоящее время. работает на Дальнем Востоке в качестве нашего специального корреспондента; как предоставляемые ею материалы, так и этот автобиографический роман демонстрируют ее незаурядный писательский талант, умение сочетать решительность и твердость в описании фактов с поэтической утонченностью». Само собой разумеется, Зорге постарался разузнать шанхайский адрес этой замечательной современницы.

Во время кратковременной поездки в Соединенные Штаты, предпринятой Зорге, он не только приобрел несколько новых штемпелей в паспорте, дававших ему возможность выглядеть бывалым путешественником в глазах полиции любой страны, но и получил письменные справки от редакций двух газет, которым обещал предоставлять на бездоговорной основе репортажи из Китая под авторским псевдонимом «Алекс Джонсон».

И вот «вооруженный», таким образом, документами на трех языках, он сообщал в Центр о своей готовности к выполнению задания. В начале декабря 1929 года все было готово к отъезду. Время торопило его. Из Берлина в Китай собиралась выехать очередная группа военных советников, которым, согласно договору, с января 1930 года предстояло начать свою деятельность в Нанкине. В эту группу среди прочих входили, например, подполковники Гузе и Хаубс, майоры фон Кнобельсдорфф и Круг, капитан барон фон Хунольштайн. Зорге рассчитывал прибыть в Китай одновременно с ними.

Чтобы поскорее добраться до места назначения, Зорге поехал через Париж в Марсель. Там он сел на пароход, отплывавший в Шанхай через Суэцкий канал, с заходом в порты Коломбо и британской колонии Гонконг. Зорге пробился в круги тех, кто считал себя «высшим обществом», - но это была лишь видимость: в действительности он встал на сторону самых обездоленных и угнетенных.