Однажды Зорге неожиданно вызвали к начальнику разведывательного управления Красной Армии, легендарному генералу Яну Карловичу Берзину. Генерал был знаком со всеми публикациями Зорге, отмечал в нем способного наблюдателя, мастера глубокого анализа и надежных прогнозов. Берзин без обиняков задал Зорге вопрос: готов ли он оставить партийную работу, отказаться от заманчивой карьеры в науке и отправиться на важный участок невидимого фронта — туда, где сейчас требовались люди с его способностями, с тем чтобы защищать Советский Союз? Зорге отлично представлял себе все далеко идущие последствия такой кардинальной перемены в своей жизни, тот огромный риск, с которым была связана работа в лагере классового врага. Но в груди его билось сердце борца, он жаждал конкретной деятельности, что же касалось напряженности международной обстановки, то он ощущал ее, пожалуй, лучше кого бы то ни было. Возможно, Рихарду Зорге непросто было принять это решение, однако он без лишних слов протянул генералу Берзину руку и сказал: «Я готов!» И буквально на следующий же день он приступил к интенсивной подготовке к выполнению своего задания: прежде всего ему необходимо было многому научиться.

Спустя тридцать пять лет один из его бывших боевых соратников, впоследствии генерал, занимавший ответственную должность в генштабе - по этой причине мы здесь не называем его имя - рассказывал: «Он был удивительным человеком ... ученым, исследователем, дипломатом. У своих наставников он научился четко и трезво мыслить, выработал жесткую самодисциплину революционера. Я входил в ту же парторганизацию, что и Рихард, мы часто встречались и беседовали. Наиболее сильное влияние на Зорге - как, впрочем, и на нас всех - оказывал товарищ Берзин. Он не только лично принимал участие в разработке задания для Зорге, но и много помогал в решении вытекавших из него ответственных и сложных задач».

Наставники Рихарда Зорге генерал Берзин и комиссар эпохи гражданской войны Борович прошли суровую школу ленинской чека. И все же между этими тремя революционерами никогда не существовало взаимоотношений ученика с учителями, ибо они отличались друг от друга лишь тем, что до этих пор сражались за общее дело на разных фронтах: Зорге - в Киле, Гамбурге и Руре, Берзин и Борович - в Петрограде и в Сибири.

Еще в конце 1917 года чека вступила в неравный бой с превосходящими силами как внутренней контрреволюции, так и внешней -интервенции против пролетарского государства. Во главе чека с первых дней ее существования стояли такие люди, как Феликс Дзержинский, которого называли «грозой буржуазии», Ян Берзин и Алекс Борович - коммунисты, ежечасно рисковавшие жизнью в борьбе за идеалы революции. Когда международный монополистический капитал объявил крестовый поход против российской рабоче-крестьянской революции, когда его генералы двинули против Советской России оснащенные современным оружием армии, когда наемные бандиты перешли к открытому террору и убийствам коммунистов и руководителей РКП (б), Феликс Дзержинский, боевой соратник Ленина, писал жене: «Кольцо врагов зажимает нас все сильнее и сильнее, приближаясь к сердцу ... Я выдвинут на пост передовой линии огня, и моя воля: бороться и смотреть открытыми глазами на всю опасность грозного положения и самому быть беспощадным, чтобы, как верный сторожевой пес, растерзать врага ... Мы - солдаты на боевом посту. И я живу тем, что стоит передо мною, ибо это требует сугубого внимания и бдительности, чтобы одержать победу. Моя воля - победить, и, несмотря на то, что весьма редко можно видеть улыбку на моем лице, - я уверен в победе той мысли и движения, в котором я живу и работаю ... А здесь танец жизни и смерти - момент поистине кровавой борьбы, титанических усилий ...»

Сегодня лищь с трудом можно представить себе всю непримиримость классовых битв тех лет, когда вопрос «кто кого?» решался в условиях постоянного риска для жизни. В октябре 1922 года, когда Красная Армия выбила японских интервентов из Владивостока, известный своей немно-гословностью товарищ Дзержинский, к тому времени уже в течение пяти лет возглавлявший Чрезвычайную комиссию, так подводил итог ее работы: «В самый разгар гражданской войны, когда нас сжимало огненное кольцо блокады, когда нас давили голод, холод и разруха, когда внутренние белогвардейцы и заграничные империалисты подбирались к сердцу республики, ВЧК и ее органы на местах развивали самоотверженную, героическую работу.

Длинной шеренгой тянутся раскрытые заговоры и восстания. Зоркий глаз ВЧК проникал всюду. ВЧК была оружием диктатуры трудящихся. Пролетариат направлял для работы в органах ВЧК лучших сынов своих. И неудивительно, что враги наши бешено ненавидели ЧК и чекистов. Их ненависть - вполне заслуженная. ВЧК может гордиться тем, что она стала объектом неслыханной травли буржуазии. ВЧК гордится своими героями и мучениками, погибшими в борьбе». В это трудное время в число ближайших соратников Феликса Дзержинского входил и красный командир Ян Берзин. В анкете всероссийской переписи членов РКП (б) в графе «Ранения», заполненной его рукой, имеется краткая запись: «Дважды ранен, семь ран».

Ян Карлович Берзин (настоящее имя Петерис Кюзис), сын малоземельного латышского крестьянина, еще в революционном 1905 году, четырнадцатилетним пареньком, вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию. За распространение революционной литера-туры он был схвачен и избит царскими жандармами. Позднее за участие в боях в составе одного из латышских рабочих отрядов его приговорили к смертной казни, и лишь из-за молодости осужденного приговор не был приведен в исполнение. В конце концов, после третьего ареста Берзина сослали в Якутию. В 1917 году он принимал активное участие в революционных боях в Петрограде. Вскоре Ленин дал Яну Берзину особое поручение. В начале 1918 года капиталистические государства по-прежнему упорно не желали официально признавать Советскую Россию, первое государство рабочих и кре-стьян. Ленин в то время направил через Берлин в Швейцарию советскую миссию; она разместилась в Берне, в переулке Шваненгассе. Перед миссией была поставлена задача: прорвать дипломатическую блокаду Советской России; кроме этого, из Швейцарии можно было лучше наблюдать за развитием революционных событий в Западной Европе. Ян Берзин в течение полугода руководил этой миссией. Он же отвечал за издание газеты «Русские новости», выходившей большим тиражом на немецком, французском и итальянском языках. Эта газета способ-ствовала распространению правдивой информации о борьбе молодого Советского государства за мир, против интервенции империалистических держав. Когда в Германии началась Ноябрьская революция, напуганное швейцарское правительство выслало Берзина и его сотрудников из страны. Ян Берзин немедленно отправился обратно на фронт. С июня по август 1919 года он возглавлял политотдел 11-ой Петроградской стрелковой дивизии, затем по заданию ЧК находился в 15-ой армии. В декабре 1920 года он был откоман-дирован в непосредственное подчинение начальника разведуправления Красной Армии, а с 1924 года уже сам стоял во главе руководства советской военной разведки.

Таким образом, генерал Берзин из своих тридцати восьми лет уже в течение четырех руководил разведуправлением Красной Армии. Он быстро подружился с тридцатичетырехлетним Зорге. Ян Карлович Берзин, которого товарищи за глаза уважительно называли «Старик», был способным организатором, постоянно выдвигал новые идеи. Чуткость и безошибочное знание людей помогали ему успешно проводить отбор и подготовку подходящих кадров. Он хорошо знал, как много в трудной профессии раз-ведчика зависит от политической и человеческой зрелости товарищей, которым нередко приходилось искать выход из самых сложных ситуаций, не имея возможности ни с кем посоветоваться.

Берзин ознакомил Зорге с данными, подтверждавшими возросшую активность на Дальнем Востоке прежде всего германского рейхсвера, командование которого после поражения в первой мировой войне мечтало о реванше. По условиям Версальского договора союзные державы-победительницы предписали Германии ограничить ее кадровую армию до ста тысяч и военно-морской флот до пятнадцати тысяч военнослужащих. Кроме этого, Германия лишалась всех колоний как в Китае, так и в тихоокеанском ре-гионе. Оснащение армии тяжелой артиллерией, самолетами и танками, а также импорт и экспорт вооружений были запрещены. По статье 179 Версальского договора Германии также запрещалось «аккредитовать любые миссии сухопут-ных сил, военно-морского флота или военно-воздушных сил в других странах». В соответствии с этой статьей ни один гражданин Германии не имел права «со-трудничать с иностранными государствами в деле военной подготовки их армии и флота». Однако всего лишь восемь лет спустя после Версаля рейхсвер, фабриканты и торговцы оружием в Германии начали вовсю тайно нарушать его положения. Далеко не второстепенная роль при этом отводилась неоколониалистской доктрине проникновения на Дальний Восток. Так, в январе 1927 года полковник Курт Либман, начальник войскового ста-тистического отдела министерства обороны, вел переговоры с японским воен-ным атташе в Берлине, генерал-майором Р. Ватанабе о расширении обмена офицерами армии и генерального штаба.

По поручению Чан Кайши китайский генерал Ли Наи, получивший военное образование в Германии, приступил к вербовке германских военных советников для работы в Китае. Для этой цели в августе 1927 года в Берлин прибыл другой китайский генерал - Чэнь Жаову. Еще до первой мировой войны он в течение шести лет был курсантом артиллерийского училища в тогдашнем Нейссе, закончил его в числе лучших, свободно владел немецким языком и имел много друзей и покровителей среди немецких офицеров, участвовавших в первой мировой войне. Поэтому в министерстве обороны Германии он считался идеальным посредником в вопросах военного сотрудничества. И вот в декабре 1927 года первая группа переодетых в штатское офицеров германской армии под началом завербованного офицера генштаба, полковника Макса Бауэра выехала из Германии в Китай в качестве высокооплачиваемых военных советников.

В том же 1927 году германские торговцы оружием начали снабжать китайскую гоминьдановскую армию оружием из Швейцарии и Чехословакии, Бельгии и Германии. Впрочем, рейхсверу не удалось длительное время продержать в тайне эти операции: первой забила тревогу Коммунистическая партия Германии. В газете «Роте фане» от 21 апреля 1927 года под заголовком «Германское оружие против Южного Китая» была помещена информация об этом, а 20 июля 1929 года в этой же газете появилась статья «Рейхсвер вооружает палачей китайского народа!» В апреле 1927 года фракция коммунистов в рейхстаге потребовала от правительства «аннулирования всех навязанных китайскому народу грабительских договоров и незамедлительного вывода из страны всех империалистических войск».

У Советского Союза имелись все основания внимательно и не без опасений следить за развитием этих событий: его граница с Китаем протянулась на 7300 километров на юге и юго-востоке страны; кроме этого, существовали еще и 4700 километров границы Китая с дружественной СССР Монгольской Народной Республикой, образованной в 1924 году. Правящие классы Китая держали под ружьем 2,2 миллиона человек, на территории страны были размещены значительные контингенты сухопутных и военно-морских сил империалистических государств.

Озабоченность Советского Союза была оправдана и еще одним обстоятельством: в апреле 1927 года Чан Кайши организовал путч и сформировал в Нанкине антинародное правительство, последовательно проводившее антикоммунистический курс как во внешней, так и во внутренней политике. Только в течение последующих восьми лет были замучены до смерти или казнены около четырехсот тысяч коммунистов. Еще в апреле 1927 года в Пекине было совершено нападение на советское посольство, а в декабре того же года клика Чан Кайши распорядилась закрыть советские консульства, все советские миссии и торговые представительства; спустя некоторое время были разорваны дипломатические отношения с СССР. Сунь Ят-сен, скончавшийся в 1925 году буржуазный революционер и государственный деятель, еще в 1923 году пригласил в Китай советских военных представителей, которые верно служили делу антиимпериалистической и антифеодальной революции в Китае. Из-за происков чанкайшистов им также в 1927 году пришлось покинуть страну.

Одновременно активизировалась и контрреволюционная деятельность в советских пограничных районах на Дальнем Востоке. Германия модернизировала вооружение армий северокитайских генералов. Белогвардейский атаман Семенов, бежавший от наступавшей Красной Армии в Маньчжурию, навербовал в китайском Тяньцзине три тысячи контрреволю-ционных наемников. Генерал Чжан Сю-элян, главный организатор контрреволюционной армии русских эмигрантов, хвастал, что «поведет против Советской России семьдесят тысяч солдат» и уже несколько раз устраивал провокационные вылазки в глубь советской территории. В Северо-Восточной армии Китая тон задавали бывшие царские офицеры. Япония увеличила численность своих оккупационных войск в Южной Маньчжурии с восьми до пятнадцати тысяч, то есть, практически вдвое. Британские агенты поощряли антисоветские провокации в Китае; в середине 1929 года войска китайских милитаристов спровоцировали конфликт на эксплуатировавшейся совместно Китаем и СССР Китайско-Восточной железной дороге.

Для разведуправления Красной Армии не осталась незамеченной повышенная активность и участие в антисоветских вылазках военных спецслужб империалистической Германии. Хотя 2 апреля 1927 года статс-секретарь ведомства внешних сношений в Берлине Карл Теодор Конрад фон Шуберт и заверил официально советского посла Николая Крестинского и сопровождавшего его советника посольства Степана Братмана-Бродовского в том, что отправка оружия в Китай из германских портов и на германских кора-блях запрещена, на практике этот запрет ничего не значил. Об этом свидетель-ствует и следующий инцидент, имевший место в Киле в 1927 году. Норвежский сухогруз «Акер», трюмы которого до отказа были набиты изготовленными на германских военных заводах боеприпасами, разводил пары, готовясь к отплытию к берегам Китая. Этот транспорт был организован отделом морских перевозок рейхсвера, а решение всех административных вопросов взял на себя оберрегирунгсрат Бойстер. «Роте фане» стало известно, что шеф шпионского отдела Балтийской базы военно-морского флота Германии в Киле обер-лейтенант Протце также участвовал в формировании этого транспорта, груз которого прибыл в семнадцати железнодорожных вагонах. В 1928 году даже берлинская бульварная газета «Ди вельт ам абенд» в своем воскресном выпуске на первой полосе под броским заголовком «Тайный вояж немецких офицеров» поместила следующее разоблачительное сообщение:

«Полковник Бауэр пока еще в Берлине.

Частное лицо - полковника в отставке Бауэра - почти каждый день можно видеть в Ш-ем окружном военном комиссариате на Курфюрстенштрассе; в последние дни он также часто появляется в министерстве обороны. Национальное правительство Китая подтвердило сообщение о заключении им с полковником Бауэром договора». От собиравшихся в Китай офицеров редакция узнала следующее: «Эта военно-политическая миссия была подготовлена с ясно выраженного согласия Форин Оффис (министерство иностранных дел Великобритании - Ю. М.) ... которое не только полностью одобряет план реорганизации китайской армии, но и всячески поддерживает его, рассчитывая в лице модернизированной китайской национальной армии иметь в руках лишнее оружие в предстоящем столкновении с Россией ... Поручение реорганизационной работы именно германским офицерам имеет целью сокры-тие в тайне планов англичан ... Направленные в Китай офицеры были завербо-ваны при посредничестве тех же органов, причем здесь не обошлось без участия печально известного полковника Николаи. Этим господам дано указание в беседах с третьими лицами говорить о «демобилизационных работах»; ими подписан контракт на пятилетний срок. Жалованье будет выплачиваться им в долларах, в среднем по пятьсот в месяц ... Если отъезд германской военной миссии действительно состоится в декабре, то он останется для всех незамеченным».

Упомянутый полковник Вальтер Николаи являл собой одну из самых одиозных фигур германского милитаризма: с 1904 года он служил в главном генштабе кайзеровской армии, где с 1913 по начало 1919 годов руководил отделом секретных служб III Б; будучи специалистом по шпионажу, он разработал реваншистскую концепцию подрывной деятельности генерального штаба в Веймарской республике.

В свете всего этого становится ясно, что разведуправлению Красной Армии просто необходимо было иметь в руках надежное оружие в поединке с развернувшими в Китае интенсивную антисоветскую деятельность спецслужбами Великобритании, Германии и Японии.

Такие опытные специалисты по Дальнему Востоку, как герой гражданской войны, впоследствии маршал Советского Союза В. К. Блюхер, который с 1924 по 1927 годы возглавлял группу, насчитывавшую около шестидесяти советских военных советников при революционном правительстве Китая в Кантоне или М. М. Бородин, в любой момент могли обрисовать общую картину военной ситуации в Китае конца двадцатых годов.

Из приблизительно четырехсот пятидесяти-пятисот миллионов человек, составлявших в ту пору население Китая, правящие классы поставили под ружье около 2,2 миллиона. Более семидесяти процентов от этого количества, т. е. около 1,6 миллиона человек находилось в непосредственном подчинении нанкинского правительства Чан Кайши или соперничавших с ним в борьбе за власть генералов. Остальные шестьсот тысяч солдат - более четверти всех вооруженных сил -входили в состав «домашних армий» крупных китайских землевладельцев. Вооружение этих армий было самым разнообразным.

Китайская Красная Армия контролировала в стране шесть районов, составлявших по площади в общей сложности около 1,5 процентов территории Китая, на которой проживал приблизительно один процент его населения. Китайские коммунисты располагали армией, возросшей к тому времени до 65 тысяч человек, на которых, однако, приходилось всего 45 тысяч винтовок. Таким образом, около девяноста семи процентов всех вооруженных сил Китая находилось в то время в распоряжении реакции.

Фронты и театры военных действий безостановочно перемещались по всей территории Китая, составлявшей около 9,6 миллионов квадратных километров. Отсюда ясно, что получение информации с места событий из первых рук приобретало решающее значение. Для генерала Берзина первоочередную важность представляли следующие сведения:

1. Характеристика социальной и политической деятельности нанкинского правительства и отдельных его фракций;

2. Военный потенциал чанкайшистов;

3. Внешняя и внутренняя политика нанкинского режима;

4. Социальная и политическая характеристика всех оппозиционных правительству Чан Кайши сил;

5. Политика Великобритании и США в Китае;

6. Военная мощь иностранных держав в Китае;

7. Обострившаяся проблема статуса экстерриториальности для иностранцев в Китае;

8. Уровень развития промышленности и сельского хозяйства в Китае.

Еще в 1929 году в Москве генерал Берзин и доктор Зорге встретились для заключительной беседы. Вскоре после этого Зорге выехал в Китай.