Вспоминаются те страшные дни, когда враг бомбил наш город Туапсе... Туапсинцы не падали духом, строили баррикады, перегораживали улицы... Мы с соседкой тоже оставляли своих детей и по оч-ереди ходили делать баррикады. Нефтезавод и рабочие все эвакуировались, эшелон шел за эшелоном. Я не могла ехать с грудным ребенком, хотя листок эвакуации был на руках. Подходили дни, которые запомнились на всю жизнь. Приходили пароходы из Одессы, Севастополя, привозили детей, у которых не осталось никого из родных — ни пап, ни мам. У этих детей было столько горя, что не забыть никогда. Высаживали их в морвокзал, потому что днем нельзя было пароходам идти дальше: враг преследовал их с воздуха. Дети постарше уговаривали маленьких детей, которые протягивали ручки посторонним людям, глазки их были полны слез, они звали своих мам, им, видно, не суждено увидеть счастья на земле. Ночью их грузили вновь на пароходы и увозили в Сочи. С каждым днем становилось напряженнее, фронт подходил все ближе к Туапсе. Приехали эвакуированные с Кубани: на подводах сидели дети и старики, люди покрепче шли за повозками. Налетел враг и с воздуха бросал мины, спускаясь так низко, что из пулемета расстрелял всех, кто переезжал переезд, дорога на Сочи — пустая. Люди — дети, старики, — лошади остались лежать неподвижно. Это было в конце июля 1942 г. И по 7 августа враг не оставлял в покое Туапсе, налетая по 17 раз в день, бомбил город. Люди, сидя в убежищах, не могли выйти, набрать воды для детей — не успевали давать отбой, как враг налетал снова и бросал бомбы и мины на больницы, любое здание, стоящее целым. У врага не хватило силы перейти гору Индюк, он просчитался: наши войска остановили его в 30 км от города. Враг сильней стал налетать: не щадил ни стариков, ни детей. Днем было страшно выходить на видное место. Я помню тот день — 7 августа, когда у парка на Церковной горке стояла очередь, не помню зачем, враг спустился до того низко и с пулемета расстрелял очередь. Мало осталось живых. Я помню, как мать одного ребенка упала, сраженная смертельной пулей, а ребенок был живой, ползал на груди у матери, а она не подняла руки, чтобы обнять его (даже не могу выразиться, слезы заливают глаза).

...Спасибо нашим истребителям, много они вражеских самолетов в море проводили! Много сбивали зенитки, стоявшие в горах, они прямой наводкой попадали в цель. Я помню ночь на 7 августа, когда наш город освещен был пожарищем, но люди грузили и выгружали, не боясь никакой страсти.