Я проснулся от того, что загремели стекла. Наш дом стоял между линиями, и стекла всегда тряслись от поездов, но на этот раз они по-другому загремели.

Я оделся и выскочил поглядеть.

Только что перед этим прошёл пассажирский [поезд №] четыре трид-цать. Я увидел, что [№] четыре тридцать стоит у переезда и горит, а над ним летает самолёт. Кругом было много дыма, огня и людей. Горел последний вагон — товарный, — и еще один — пассажирский. Самолёт полетел в вышину. Чёрные раненые люди валялись около рельсов. Я боялся на них смотреть. Из вагона выскочила женщина с ребёнком на руках. У ребёнка маленькое лицо было всё в крови. А самолёт начал опять спускаться. Я посмотрел, куда бы спрятаться, но остался со всеми. (Тут уже было много людей: кто раненых тащит, кто тушит огонь)... Вдруг что-то засвистело, как свисток, но машинист дернул поезд, и бомба попала не в пассажирский, а в почтовый вагон. Там загорелись посылки, письма и тюки, и сразу сделалось светло, как будто не утро, а полный день. Прибежали мальчики из ремесленного училища и кинулись растаскивать почту. И я с ними кинулся. Я схватил тюк писем, они шевелились и заворачивались у меня в руках и оттуда, изнутри, вдруг вырвалось пламя и обожгло мне лицо.

Скоро прибыл специальный пожарный поезд. Его вызвал по телефону мой отец.