ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

   Обшарив весь завод, солдаты ушли. Наступила тишина. Но Анатолий Антипов, не доверяя ей, еще долго сидел неподвижно в своем убежище. Стиснув в руках немецкий автомат, он смотрел в крохотное окошко инструментальной кладовой, готовый при малейшей опасности снова спрятаться в узкую нишу за стеллажами, где скрывался вот уже несколько часов. Он вовремя вспомнил про эту нишу, когда, убив немецкого солдата и взяв автомат, услышал во дворе топот подкованных сапог. Еще в мирное время кладовщик Давыдов жаловался, что за стеллажами есть дырка, в которую проваливаются инструменты, да так, что потом их не достать - нужно ломать полку... Анатолий живо оторвал несколько досок и с трудом пролез в тесную нишу. Он отчетливо слышал немецкую речь, но не понимал ни слова, а когда солдаты рассыпались по цехам и стали обшаривать каждый уголок, Толя приготовил автомат и решил, что живым не сдастся и перед тем, как выпустить в себя последнюю пулю, постарается уложить десяток фашистов.
   Но как же получилось, что Толя Антипов, твердо решивший уехать с последним эшелоном, остался в Любимове? Произошло это совершенно случайно, по нелепому стечению обстоятельств. Анатолий руководил бригадой монтажников, которые снимали со стен провода, ломали оставшиеся механизмы и уничтожали те чертежи, которые не успели вывезти. Он работал без отдыха уже несколько суток, не спал и не обедал, подкрепляясь сухим хлебом, который таскал в кармане. Толя до того измучился, что в последний день ходил как бы в полусне и хотя по-прежнему отдавал распоряжения и сам лазил на стремянки и обрывал провода, но соображал уже очень плохо.
   Когда колонна грузовиков выстроилась в заводском дворе, Анатолий присел на крыльцо заводоуправления, довольный, что работа, наконец, кончилась. Вдруг он вспомнил, что в техническом отделе остались еще папки с какими-то чертежами, и, с трудом оторвав тяжелое тело от ступенек, взобрался по железной лестнице на антресоли. Технический отдел был пуст, но Антипов твердо помнил, что где-то видел чертежи, и заглянул в заводское бюро рационализации. Он не был здесь давно, с того самого дня, когда заходил по поводу своего изобретения... Ему бросилась в глаза открытая дверца шкафа. Там виднелись синие картонные папки. Толя просунул руку, вытащил одну из них, раскрыл и вдруг узнал свой собственный неумелый эскиз. Присев на пол, он стал рассматривать чертеж, о котором уже успел позабыть.
   В голове все время была мысль, что нельзя тут задерживаться, машины могут уйти; он хотел лишь на минутку присесть... Но едва тело коснулось пола, как Антипов уронил голову и уснул мертвым сном.
   Очнулся он на рассвете от железного грохота, ворвавшегося в уши. Ничего не соображая спросонья, Толя выбежал во двор. По улице проходили немецкие танки. Он понял, что опоздал, и в бессильном гневе прикусил губы. У него не было сомнений в том, что и Шумов, и Лисицын, и вообще все, кого он знал, еще вчера уехали из Любимова. Как страшно было сознавать, что ты остался совсем один среди немцев! Толя еще не спрашивал себя, как будет жить в оккупации, и этот вопрос решился сам собой, когда в механическом цехе появился немецкий солдат. Толя притаился и машинально подобрал с пола тяжелую шестерню от сломанного зубофрезерного станка. В руках у немца поблескивал автомат. "Мне бы такой!" - мелькнуло у Толи. Он прижался к стене и стал ждать, когда немец подойдет. До последнего мгновенья юноша не знал, что сделает; убивать солдата, во всяком случае, он не собирался. Это произошло как-то помимо его воли. Немец остановился в двух шагах от Антипова, услышал дыхание или шорох, быстро повернул голову и взглянул ему прямо в глаза. Лицо солдата стало испуганным. Он сорвал с плеча ремень, но Антипов уже ударил его шестерней в переносицу, услышал, как что-то хрустнуло под рукой, а затем, когда фашист упал, вынул у него из руки теплый автомат... Толя сразу почувствовал себя увереннее и понял, что он ведь находится дома, а значит, не должен бояться. Пусть страшатся те, кто пришел сюда, не спросив хозяина!..
   Когда наступила ночь, Толя снова забрался на антресоли, лег на стол в отделе рационализации, но уснуть не мог. Автомат поблескивал на полу.
   С оружием было куда спокойнее! Но разве автомат годится только для того, чтобы охранять свое существование? Конечно, нет!.. Каждый вооруженный русский человек должен быть солдатом! Теперь перед Анатолием стоит одна задача: убивать немцев! Вот в чем отныне заключается смысл жизни!.. Чтобы делать это успешно, нужно прежде всего решить вопрос: где ночевать, как доставать пищу? Поразмыслив, Анатолий пришел к выводу, что ночевать можно на заводе. Здесь легко найти безопасное убежище... Что касается пищи, то Антипов особенно не заботился о ней, уверенный, что с голоду уж как-нибудь не умрет!..
   Он мечтал, закрыв глаза, о том, как через несколько дней по городу поползут слухи о таинственном, неуловимом партизане, который по ночам убивает немецких офицеров, поджигает склады. Фашисты уже объявили награду за его голову, но человек этот неуловим!.. Слух о нем дойдет и до коммунистов, подпольщиков. Не может быть, чтобы никто не остался в городе для подпольной работы!.. И тогда Анатолия разыщут и скажут: "Так вот кто этот таинственный народный мститель! Ну что ж, Антипов, ты оправдал доверие. Будь же членом организации и выполняй отныне наши задания!"
   ...В полночь он спустился вниз и черной тенью промелькнул по двору. Толя не знал о том, какая обстановка в городе. Спрятав автомат под телогрейку, он решил пойти на разведку и, если обстоятельства сложатся благоприятно, застрелить какого-нибудь фашиста. Кроме того, Антипов надеялся добыть немного еды... Он так хотел есть, что кружилась голова!..
   Прилегающие к заводу улицы были пустынны. Дома стояли запертые. Толя, прижимаясь к стенам и заборам, направился к центру. По пути он видел солдат, патрулировавших по городу, но успевал прятаться в подъездах и подворотнях... На площади он долго с любопытством и презрением разглядывал при свете луны флаг, висевший у входа в комендатуру. Ночью тот казался густочерным, каким фашистскому флагу по-настоящему и полагалось быть...
   У подъезда сгрудилось множество машин. Ах, как Антипов пожалел, что у него нет гранаты!.. Вдруг сзади раздались шаги, и Толя замер. Это был немецкий патруль. Солдаты прошли так близко, что один задел Толю плащом. Когда шаги стихли, он перевел дыхание и вытер с лица обильный пот. "Так можно и влипнуть!" - подумал Антипов, решив, что нынче ночью больше не станет лезть на рожон, ибо не знает обстановки в городе. Он лучше сейчас пойдет на какую-нибудь пустынную улицу, постучит в дом и попросит хлеба.
   Толя так и сделал. Прежде ему редко приходилось бывать на окраине, у городского парка. Миновав длинный забор, он очутился в узком переулке, где между камнями даже теперь, в ноябре, пробивалась густая трава, а стены домов обросли пожелтевшим плющом. Антипов осторожно постучал в первую попавшуюся дверь. Послышались быстрые шаги. Женский голос испуганно спросил:
   - Кто там?
   - Дайте хлеба! - вполголоса попросил Анатолий и, так как ответа не услышал, тихо повторил: - Пожалуйста, дайте немножко хлеба!
   Дверь приоткрылась. После долгой паузы раздалось угрюмое:
   - Проходи!
   Толя не допускал даже мысли, что ему могут отказать и теперь от изумления и обиды потерял дар речи. Лязгнула щеколда, Антипов отошел прочь, бормоча больше с недоумением, чем со злостью: "Ты смотри, пожалуйста, какие гады есть!.."
   Это был первый наглядный урок, полученный им в оккупированном городе. Он понял, что теперь уже нельзя с одной меркой подходить ко всем людям, опасно в каждом видеть друга, потому что всплыли на поверхность все те, кто при Советской власти отлеживались глубоко в тине, притворялись... Сейчас они сбросили маску, показав волчье лицо собственника и стяжателя...
   В эту ночь он больше не решился бродить по городу и отправился на завод, где забрался в свой уголок.
   На другой день Толя едва дождался вечера. Так мучил голод, что желудок сводило судорогой, а в рот набегала сладкая слюна. Выскользнув за ворота, Антипов побрел по улице. Теперь он был менее осторожен, чем вчера. Голод притупил бдительность и прибавил смелости...
   В школе разместилась немецкая пехотная часть. Окна, несмотря на холод, были открыты. Слышались звуки губных гармоник, чужая речь. Во дворе стояла походная кухня с дымящейся трубой. Полный немец в белом фартуке и поварском колпаке хлопотал возле чугунного котла. Приподняв крышку, он сыпал туда крупу. На ящике лежали связки колбас, желтый квадратный кусок масла и надорванный бумажный пакет с мукой. Забор, окружавший школу, был сломан. Кусты вырублены.
   Выглянув из-за угла, Анатолий не мог глаз оторвать от колбасы. Казалось, он даже ощущает на языке специфический пряный вкус.
   Толя хорошо понимал, что попытка стащить у повара продукты обречена на неудачу, потому что окна открыты и стоит выйти из-за угла, как сбегутся солдаты. Но голод был сильнее здравого смысла. К тому же повар вдруг ушел со двора. На улице не было ни души. Продукты остались без присмотра. Они были так заманчиво-близки!.. Дрожа от страха и голода, Толя тремя прыжками достиг ящика, схватил колбасу, сунул за пазуху и бросился бежать. Но не успел свернуть за угол, как услышал удивленный голос:
   - Хальт! Вохин, вохин? Штей ауф!..
   Не оглядываясь, Толя стрелой промчался по переулку. Он слышал за спиной приближающийся топот. Раздался выстрел. Словно горячий ветер обжег плечо. Антипов перелез через забор, увидел на крыльце женщину, которая поспешно скрылась в доме, не задерживаясь, перепрыгнул через невысокий, обмазанный глиной плетень и, скользя по мокрой траве, покатился по откосу к реке. На берегу он оглянулся. Повар и еще два немца, крича и стреляя из автоматов, перелезали через плетень.
   Толя бросился в воду и поплыл. Он вспомнил о том, что у него тоже есть оружие, только тогда, когда тяжелый автомат потянул на дно. Набрав в грудь побольше воздуха, юноша нырнул, под водой стащил телогрейку и сорвал с шеи автомат. Как только он, широко открыв рот и судорожно хватая воздух, показался на поверхности, послышались выстрелы, и маленькие фонтанчики вспенили воду.
   Анатолий был отличным пловцом и ныряльщиком. Это его спасло. Он долго плыл под водой с открытыми глазами, пока не заметил колеблющиеся нити водорослей и понял, что находится у берега, заросшего камышом. Осторожно высунув голову из воды, Антипов увидел, что немцы бегают возле реки, что-то сердито крича. "Потеряли!" - подумал парень. Он немножко отдохнул и стал осторожно пробираться между камышами. Оказавшись на твердой земле, Толя отполз немного в сторону леса и здесь в изнеможении прилег на мокрую, холодную траву.
   Ему хотелось заплакать от досады. Что он наделал! Из-за какой-то колбасы, которая, кстати, осталась на берегу, потерять с трудом добытый автомат, навлечь на себя погоню и остаться без одежды и обуви в такое время, когда негде их достать! А главное - легкомысленным, мальчишеским поступком он доказал, что не способен быть настоящим партизаном!
   Антипов лежал долго, замерз и посинел, но не двигался с места. Вдруг где-то близко послышался настойчивый собачий лай. Привстав, Толя увидел цепочку немцев, которые вброд переходили реку, держа на поводках беснующихся, захлебывающихся от лая овчарок. Похолодев, Ан- типов вскочил и помчался дальше в лес. Он хорошо знал, как трудно, почти невозможно сбить со следа немецкую овчарку, и понял, что, уставший, безоружный, наверняка будет пойман, если его не спасет какое-нибудь чудо. Но в чудеса Анатолий не верил и упал духом.
   Он продирался сквозь чащу без цели, без направления, лицо его было до крови рассечено колючками, одежда давно превратилась в бесформенные лохмотья. Собачий лай, который сперва отдалился, теперь приближался с каждой минутой.
   Антипов, задыхаясь, остановился и огляделся. Он забрел в непроходимую глушь. Под толстым поваленным деревом виднелось черное круглое отверстие, со всех сторон окруженное желтыми опавшими листьями. Казалось, кто-то нарочно подгреб их. Соседние стволы были ободраны. На коре виднелись длинные, глубокие царапины. "Медвежья берлога!" - понял Анатолий. Он не был охотником, но знал, что в это время года медведи впадают в спячку. И вдруг мелькнула мысль, которую он сперва отбросил, как нереальную, но затем она показалась ему вполне выполнимой. Да, пожалуй, это как раз и была та счастливая случайность, которая могла его спасти! "Надо чем-нибудь отвлечь от себя собак!" - подумал Толя. Он отломил от ближайшего дерева толстый длинный сук. Затем сунул его глубоко в берлогу. Сук наткнулся на что-то мягкое. Послышалось недовольное ворчание. Толя изо всех сил заворочал палкой, как рычагом. Из-под земли раздался грозный рев потревоженного зверя. Антипов спрятался за деревом и смотрел, как из берлоги, с хрустом и рычанием, медленно вылезает огромный жирный зверь с маленькими сонными глазками и лоснящимся рыжим мехом. Собаки были уже близко. Их лай слышался почти рядом. Антипов в последний раз взглянул на разъяренного медведя, который, сам того не ведая, должен был спасти его от смерти ценою собственной шкуры, и бросился через кусты в сторону от берлоги.
   Через несколько минут лай перешел в страстный, захлебывающийся визг. Толя понял, что овчарки набросились на зверя, и человеческий след перестал их интересовать... Всю ночь он отлеживался в лесу.
   Простуженный и измученный, Антипов под утро вернулся в Любимово. Юноша крался по городу в рваной одежде, босой, боясь наткнуться на немцев.
   Но на улицах еще не было ни души. Оборванный, с обросшим, похудевшим лицом, Толя, несомненно, был бы задержан первым же солдатом, но ему повезло. Он очутился перед домом Хатимовых.
   Этот знакомый дом произвел на него странное впечатление. Жизнь чудовищно переменилась, а дом остался прежним, стоит как ни в чем не бывало! Так же поблескивает на утреннем солнце крыша, белеет подметенное крыльцо, в окнах виднеются занавески...
   Антипов в нерешительности остановился у калитки. Здесь всего лишь три дня тому назад жила Зина! Сколько раз он ходил по этой тропинке, поднимался по ступеням на крыльцо!.. Толя внезапно заметил, что на двери нет замка, а ставни распахнуты. Значит, в доме живут. Ему почему-то не пришло в голову, что его вместо Зины могут встретить немцы! Ведь он же обещал Зине ждать за рекой! Как же можно было об этом забыть? Девушки, наверно, целый час искали его, а он тем временем спал!.. Что, если они не решились пуститься в путь одни?..
   Толя открыл калитку. Он хотел постучать в дверь, но случайно бросил взгляд на открытое окно. Ветер отогнул занавеску, и Антипов заметил стул, а на спинке стула серо-зеленый немецкий мундир с серебряными офицерскими погонами. Сердце упало. Он спрыгнул с крыльца и, втянув голову в плечи, ожидая, что его окликнут, медленно направился к калитке. И когда действительно чей-то голос произнес его имя, он не поверил ушам. Но снова услышал громкий шепот:
   - Толька!
   Антипов оглянулся, но двор был пуст.
   - Антипов! - раздалось снова. Голос доносился из сарая. Дощатая дверь была приоткрыта, и в черной щели виднелось чье-то белое, круглое лицо. Это была Зина! С минуту Толя стоял на тропинке, не в силах пошевелиться, затем с радостным криком бросился к девушке. Он протиснулся в узкую дверь, ничего не видя в полумраке, нащупал горячие плечи и обнял подругу.
   - Пусти! - смущенно сказала Зина и вырвалась.
   Толя опустил руки. Его глаза привыкли к темноте. Он увидел, что в сарае, кроме Зины, еще есть люди. Узнав Шуру и Тоню, юноша шагнул к ним, но тут услышал знакомый голос, шепнувший прямо в ухо:
   - Почему же ты не здороваешься?
   Толька остолбенел. Перед ним стояли Женька и Алексей. Шумов сдержанно и радостно улыбался. Солнечные лучи, падая сквозь щели, украсили его одежду золотыми полосками...