В те дни я был лейтенантом, командиром огневого взвода 260-го пушечного артиллерийского полка.

Конечно, я помню все — от начала артподготовки, когда пришлось действовать в таком дыму, что даже подготовленные щитки с номерами целей и данными для ведения огня было не разглядеть. Мы посылали по гитлеровцам снаряд за снарядом, добавляя к точным артиллерийским терминам слова: «За Ленинград!», «За Родину!», «За слезы матерей!».

Когда полк пошел вперед, то, думаю, все бои, которые он вел, описать невозможно. Мы теряли своих боевых товарищей, имена которых по сей день бережно храним в памяти. Приходилось поддерживать огнем наступающие части, отражать атаки фашистских танков. В наступлении мы видели результаты своего огня: развороченные снарядами доты и дзоты, разбитые пушки и машины, множество трупов гитлеровцев.

Но мне хочется сегодня напомнить, что война — не только бой, но и тяжкий труд. Наступление в зимних условиях, по бездорожью, по изуродованной врагом земле — дело чрезвычайно нелегкое.

Спали у костра на лапнике, у него сушили одежду и обувь.

Речки приходилось преодолевать вброд. Мостов не было, не было и льда, так как он был разбит снарядами. Однажды при этом упали в воду 5 ящиков со снарядами (общий вес — почти полтонны).

Мороз был около 20 градусов, но, скинув полушубки, люди кинулись в воду. Все подняли. Потом сушились у костра.

Все это надо было для боя. Да и сознание не позволяло оставить под водой то, что было сделано в блокадном городе руками женщин, подростков и стариков.

Нет, у нас не применялась придуманная каким-то безот-ветственным человеком формула: «Война все спишет...» После боя стреляные гильзы и даже тару (ящики) отправляли на завод.

Как-то после ночного марша при постановке на огневую позицию у нас «провалилось сквозь землю» орудие, повиснув на лафете. Поляна оказалась замерзшим болотом. «Дна» у нее не было. Тракторами вытаскивали гаубицу. Сколько было порвано тросов! Сколько мудрости и терпения проявили водители и командиры! И к установленному времени вся батарея была готова к бою.

Есть три заповеди, которые надо выполнять после трудного марша: первая — подготовь батарею к бою, вторая — накорми воинов, третья — дай им отдохнуть? Вторую и третью заповедь нередко выполнять не удавалось. Но и голодные, безмерно уставшие солдаты дрались храбро, с высочайшим чувством патриотизма. Многие и многие были отмечены боевыми наградами.

Мы участвовали в освобождении Пушкина, Ропши, Красного Села, Гатчины и многих других населенных пунктов. За героические подвиги личного состава полку было присвоено почетное наименование «Ленинградский». Как и Другим частям и соединениям, приказами Верховного Главнокомандующего ему объявлялись благодарности.

Беру один из четырех дорогих мне документов, художественно оформленных и врученных тогда в торжественной обстановке:

«Лейтенант Рудько Николай Устинович.

Приказом Верховного Главнокомандующего от 19 января 1944 года войскам Ленинградского фронта за отличные боевые действия при прорыве обороны немцев и овладение городами Красное Село и Ропша объявлена благодарность, в том числе и вам, как участнику этой героической операции.

Командир части подполковник Васейко».

Читаю эти строки и слышу канонаду наших пушек, вижу дорогие лица фронтовых товарищей, которые геройски сражались, освобождая от блокады любимый Ленинград.