24 января части нашей 13-й стрелковой дивизии (бывшая 5-я дивизия народного ополчения Ленинграда) были переброшены из-под Тосна в направлении на Павловск — Гатчину для преследования немцев, отходивших под натиском гвардейцев, наступавших с Пулковских высот. Мы вошли в Павловск вслед за частями первого эшелона.

Уходя, немцы пытались сжечь и разрушить все сооружения, продолжая выполнять известную директиву Гитлера о «выжженной земле», но здесь полностью осуществить коварный замысел им не удалось. Наши войска сумели предотвратить уничтожение Павловского дворца, подготовленного к взрыву. Но внутренние покои немцы поджечь успели.

Случилось так, что командующий артиллерией дивизии полковник Герасимов, начальник инженерной службы подполковник Данилов и автор этих строк одновременно вбежали во внутренний двор Павловского дворца. Он горел...

Мои спутники, которые в то время были почти вдвое старше меня, как-то притихли и отошли в сторону.

Вдали был слышен шум артиллерийской канонады, кое-где раздавались звуки пулеметных очередей. Здесь, во дворе, было сравнительно тихо, в морозном воздухе слышался треск горящего сухого дерева — горели дворцовый паркет, оконные рамы, деревянные перекрытия.

Двое пожилых людей — боевых советских офицеров — стояли и утирали слезы. Я еще не знал в тот момент, что именно здесь прошла молодость этих людей — бывших офицеров царской армии, участников первой мировой войны. Оказалось, что они не просто боевые друзья, но и родственники: женаты на сестрах, до революции живших в Павловске.

И вот сейчас, оказавшись во дворце, с которым у них были связаны многие воспоминания юности, они не выдержали. Вид горящего дворца — творения великих русских зодчих, память о прожитых годах, радость снятия блокады, усталость и тяготы войны;— все это слилось в этот момент и привело к обильным слезам, которые они и не пытались скрыть от меня. Они рассказали мне о своем родстве и случайной встрече в нашей дивизии, куда попали в разное время из других частей.

Однако бой продолжался. Вскоре мы покинули Павловск и устремились в направлении Сиверской, оттуда к Нарве...

26 марта полковник Константин Иванович Герасимов в боях под Нарвой был тяжело ранен и к нам в дивизию не вернулся. С Сергеем Ивановичем Даниловым мы дошли до конца, закончив войну в Чехословакии.

И вот сейчас, спустя 40 лет, когда мне исполнилось семьдесят, а обоих моих спутников тех дней уже нет в живых, вспоминая бои по разгрому немцев под Ленинградом, я во всех подробностях помню то, что рассказано выше.

Возможно, эти несколько мгновений во дворе Павловского дворца так ярко помнятся потому, что мне довелось увидеть за внешней суровостью двух отважных русских офицеров, дважды в своей жизни сражавшихся с немцами, их благородную душу.