В 1943 году ленинградские метростроевцы должны были без промедления приступить к строительству шахт Комаровского месторождения. Но одновременно строилась ледово-свайная переправа через Ладогу. Поэтому вначале на шахтах работало не более тысячи человек.

Тысяча рабочих вышла на заснеженную новгородскую землю у Комарова. Кругом были лес, кустарник, безлюдные холмы. Начали с раскорчевки леса, формирования строи-тельных площадок, сделали просеки, проложили три километра железной дороги, а уже к 10 декабря заложили 18 стволов пяти шахтных полей.

Зима была достаточно суровой, но жили в неутепленных вагонах: досок и лесоматериала зачастую не хватало даже для закрепления стволов. Проходка велась вручную — лопатами, ломами, кайлами. Сказывался отрыв от базы, от своих заводов и предприятий в Ленинграде.

Начальник политотдела В. П. Ковалев докладывал Ленинградскому областному комитету партии: «Расширение объема и нарастание темпа работ не обеспечиваются необходимыми материалами и оборудованием. Особенно остро стоит вопрос энергоснабжения для механизации и освещения работ, обеспечения горючим и смазочными материалами, пиломатериалами, рельсами, прокатом».

В письме содержался ряд деловых предложений, в том числе — по первоочередной отправке оборудования и материалов по ледовой дороге.

Командование и политотдел Метростроя на месте принимали меры по повышению производительности труда. Ядром коллектива стали подразделения: Тоннельрем-1 (тоннельно-мостовой ремонтно-восстановительный поезд), возглавлявшийся знатным метростроевцем коммунистом Б. Киселевым, и ПДК-12 (поезд деревянных конструкций), возглавлявшийся Г. П. Петровым, ныне председателем совета ветеранов Ленметростроя.

Партийные организации возглавили борьбу за увеличение скорости проходки стволов под лозунгом «Ленинград ждет угля! Коммунист и комсомолец — в забой!». Вскоре появились первые бригады скоростной проходки — А. Иванова, В. Степанова, П. Тимофеева и И. Лихачева, выполнявшие дневное задание на 150—200 процентов. Когда бригада Н. Акимова однажды не выполнила норму, в забой спустился секретарь партбюро Ф, Жилин: «Мы в долгу перед городом-героем, нельзя уходить!» Он остался и работал вместе с бригадой.

Однажды секретарь бюро ВЛКСМ П. Безродный выкроил минутку, чтобы составить донесение о комсомольской работе. В вагон заглянул замполит Ю. Сунцов: «За ребят в двадцать второй шахте беспокоюсь. Начальник смены заболел. Проведай».— «Эх, не ко времени,— вздохнул Безродный,— но надо». Вскоре он был в забое. Все шло нормально. Темп был отменный, и настроение деловое. Как раз дошли до пересечки— здесь основная штольня соединялась с -рабочими.

И вдруг — вода, потолок проседает, шевелится. Авария. Кто-то, убегая, задел кабель. Погас свет. Страшно, когда в шахте нет света. А тут еще и обвал. Коммунист П. И. Безродный, комсомольцы А. Дрязгов, М. Виноградов и А. Бель-чиков, захлебываясь в потоке воды и грязи, укрепили готовый рухнуть свод, и после этого загорелся свет. Убежавшие вернулись. Смена продолжала работать. Ни слова упрека не было сказано тем, кто струсил: слишком уж молоды были ребята и девчонки в этой смене.

Начало оказалось очень трудным, но в январе насчитывалось уже 26 заложенных стволов. По мере проходки увеличивался приток грунтовых вод. Они затапливали стволы, казалось совсем готовые. Размер бедствия был такой: из 26 затоплено 19.

В иных стволах приток воды составлял 7 тонн в час. А вместо водоотливных насосов — ведра. Откачка воды производилась непрерывно, круглосуточно, в течение нескольких дней. Многие смены работали только «на воде». На водоотлив становились все, кто мог стоять на ногах. В ход шли даже ведра для питьевой воды. Из-за отсутствия механизации грунт из шахт доставляли наверх перекидкой по 7—8 полкам, то есть каждую лопату грунта метростроевец перебрасывал несколько раз.

Измотанный трудом в шахте или «на воде», рабочий приходил в промерзший вагон, а у многих не было даже матрацев, смены белья. Как оказалось, некоторые командиры подразделений заботились только о производственных показателях. Такое положение было нетерпимым. Политотдел Мег'-ростроя организовал обследование бытовых условий и провел совещание по быту комаровцев с приглашением руководя-щего состава подразделений и частей.

Началась битва за лучший быт. Были сооружены сушилки для одежды и белья горняков-проходчиков, организован жесткий контроль за графиком работы бань, дезинфекционных камер, прачечных, парикмахерской. Проводилось утепление вагонов подручными средствами. Комсомольцы объявили конкурс на лучшее содержание вагонов. Был организован клуб. От снабжающих организаций получили спецодежду, белье, обувь, матрацы, приобрели 200 умывальников, 1000 мисок, 500 кружек. В столовую было доставлено 32 тонны овощей.

Конечно, далеко не все нужды удалось удовлетворить, но забота о людях всегда найдет ответный отклик. Проходчики шахты № 13, где начальником был коммунист 3. Тейхман, приняли обязательство выдать на-гора первый уголь к 25-й годовщине Советской Армии. Среди строителей ширился призыв направить городу Ленина к 1 мая 600 тонн угля.

Надо сказать, что для метростроевцев уголь был «побочным» продуктом. Задача состояла в том, чтобы сделать шахту и передать ее шахтеру-добытчику. Но на завершающей стадии строительства при проходке рудничных дворов и штреков непременно выдавали на-гора вместе с грунтом и уголь. И вот из этого угля составился у метростроевцев Первомайский эшелон — 1000 тонн!

К маю победителем социалистического соревнования вышло подразделение ПДК-12. Его начальник Г. П. Петров назначил сопровождать первый эшелон с комаровским углем замполита Ю. Я. Сунцова.

Поезд шел по свайно-ледовому низководному мосту через Неву, который со стороны Ладоги был окаймлен живой цепью метростроевцев и воинов, защищавших мост ото льдов. И не забыл Ю. Я. Сунцов дружеских улыбок вконец устав-щих, ежеминутно рискующих жизнью товарищей по Метрострою. Вернувшись, он рассказал комаровским шахтером о том, что видел. Закончил так: «Мы — как в раю, а они — под артиллерийским обстрелом».

Из Ленинграда пришло письмо, в котором строителям выражалась благодарность за ценный подарок. «Вы работаете над созданием Ленинградского угольного бассейна,— отмечалось в нем.— Ваш уголь будет израсходован в городе-фронте на нужды хозяйства и промышленности. Чем скорее и больше город Ленина получит топлива, тем больше будет выпущено вооружения, боеприпасов, тем скорее наступит час окончательного разгрома немецко-фашистских разбойников».

В апреле личный состав строителей комаровских шахт увеличился до двух с половиной тысяч человек. Здесь работала почти половина метростроевцев!

Тут были подразделения Путьрем-1, Путьрем-2 (путевые ремонтно-восстановительные поезда), которые трудились ранее на Ладоге и Неве под огнем противника. И хотя многие рабочие впервые принялись за шахтерское дело, закалка ска-залась. Вскоре в этих подразделениях появились передовые бригады.

Но были среди пополнения и Новички, которые понятия не имели о шахтах. Они с ужасом стояли перед холодной земляной дырой, куда вот-вот им нужно было спускаться на работу. Причем никак нельзя было их «пощадить»,— не было кадров проходчиков. В 12 сменах на 290 человек было только 32 мужчины. «Для победы над врагом я сама поже-лала работать шахтером!» — сказала Н. Ельнова. «Девушки, не бойтесь! Постараемся овладеть новой специальностью! И задание выполним! Нас не испугаешь»,—сказала Ф. Карпенко. Они первыми пошли в забой, а вскоре возглавили ком-сомольско-молодежные бригады, которые отличались высокой производительностью труда.

На строительство шахт прибыли также казахи, узбеки, башкиры и рабочие других национальностей. Для них были организованы кружки по изучению русского языка, политинформации. Чувствовали они себя среди метростроевцев как в дружной семье.

Молодежи на комаровских шахтах принадлежала особая роль. Из 400 метров вертикальных выработок (стволов) молодежь сделала 300, из 4200 метров горизонтальных выработок—3800. Одним словом, комсомольцам и молодежи принадлежали три четверти всей проходки.

Каждая сданная шахта была экзаменом на трудовую зрелость. Остановимся на одной из них. Она была сдана 21 ноября, через год после начала строительства, с оценкой «отлично». Речь идет о шахте № 23, которой руководил кавалер ордена Трудового Красного Знамени Е. Лимончик. Он и парторг Г. Танеев основное внимание в воспитательной работе уделяли молодежи. Здесь прославились три комсомольско-молодежные передовые бригады. Здесь больше, чем в других шахтах, было бригадиров — мастеров скоростной проходки: Д. Михалев, О. Кузнецов, П. Иванов, С. Михайлов, Н. Якимов. Шахта была награждена переходящим Красным знаменем Метростроя.

Надвигалась зима, последняя блокадная зима с ее трудностями и проблемами. Строителям пришлось отдать для нужд фронта жилые вагоны, строить землянки, домики, палатки. Не хватало продуктов, резиновых сапог, одежды, мыла. Но метростроевцы не снижали темпов —не за горами была сдача последней шахты.