В 1943 году я был оружейником 191-го истребительного авиаполка. После трехмесячных боев он понес большие потери. Было принято решение пополнить личный состав полка.

Потребовался учебный самолет с двойным управлением — «спарка», на котором можно было бы проверить летчиков, прибывающих в часть. Один из самолетов перегнали в Ленинград, на рембазу Комендантского аэродрома. Мне пришлось контролировать работу по его переоборудованию, затем принимать самолет.

Когда «спарка» была готова, я позвонил в полк и попросил прислать летчика. Прибыл сам командир полка майор Межевов, чему я был крайне удивлен.

Самолет окончательно приняли, командир посадил меня во вторую кабину, пошли на взлет. Взлетели. Набрали высоту. Вошли в левый разворот. Под нами внизу проплывали Кировские острова, часть залива. Потом началась суша. Командир крикнул мне:

— Смотри вниз, летим над немецкими окопами. Видишь, вон бьет немецкая батарея...

Я обернулся и увидел сзади самолета шапки разрывов немецких зенитных снарядов.

Удара осколка по самолету я не ощутил, но двигатель вдруг начал «чихать», стрелка манометра давления масла задрожала и двинулась к нулю. Двигатель сбавлял обороты и потом совсем заглох.

Межевов обернулся, посмотрел на меня. Лицо у него было строгое, серое, в пятнах. Я ему улыбнулся, кивнул головой. Прыгать с парашютом было бесполезно: внизу — немцы.

Командир решил попытаться спланировать с неработающим мотором на нашу территорию. Земля бежала на нас. Мы падали. Очутились где-то над большим лесом. Впереди виднелся мелкий кустарник. Туда Межевов и направил самолет.

Мы сели на «брюхо» очень удачно, даже никаких телесных повреждений не получили. Это был район поселка Левашово. Рядом оказалась зенитная батарея. К нам прибежали девушки-зенитчицы и окружили самолет.

Мы вылезли из кабины, сели на плоскость и закурили

Командир сказал мне:

— Сержант, понял, что с нами произошло?

Я спросил:

— А как вы смогли посадить самолет?

— Я и сам не знаю, как это получилось. Очевидно, один из нас счастливчик, родился в рубашке.

Я остался ждать бригаду рабочих с рембазы, а командир уехал в поселок Касимово, в свою часть.

Меня приютили зенитчицы, накормили скудным ужином — кусочек черного блокадного хлеба и что-то в котелке наподобие супа. Спал с ними в одной землянке — я на полу, они на нарах.

Ночью завыла сирена, объявили тревогу. Зенитчицы побежали к орудиям, я за ними. Старшая из них строго крикнула мне:

- Назад в землянку! Мы командиру твоему дали слово смотреть за тобой.

Пришлось остаться. Били зенитные пушки, рвались немецкие бомбы, все ходило ходуном, сыпалась земля с потолка землянки. Когда налет кончился, я вышел наружу и встретил возвращавшихся девушек. Они были возбужденные и радостные. Я спросил:

— Как дела? Сбили хоть одного?

— Нет, отогнали их.

На другой день приехала бригада рабочих, а я отправился в свою часть, сдал документы. Командира полка майора Межевова в этот момент не было, а меня ждало направление в другую часть.

Вот и вся история. И только теперь, когда прошло столько лет, я понял, что есть за мной в жизни долг. Ведь командир полка майор Межевов спас мне жизнь. А если его нет в живых (в чем я сильно сомневаюсь, ибо такие люди не погибают), то хочется передать низкий земной поклон его семье от меня и моей семьи.

Почему-то думаю, что вам это письмо покажется неинтересным и им вы заниматься не будете. Если так, не откажите в любезности направить мое послание в архив. Может быть, там найдутся добрые люди, которые помогут мне выполнить мой долг.