Мозг был настолько насыщен думами о еде, что она даже снилась. Высшей мечтой было получить побольше бы простой пищи, поесть картошки в «мундире» прямо из котелка. Хотя надо отметить, что, несмотря на тяжелейшие трудности, ленинградцы никогда не роптали и даже снижение норм на выдачу продовольствия не вызывало недовольства. Думали о том, чтобы враг не прошел в наш город.

Тяжело было смотреть, как идет человек: вдруг зашатается, падает и умирает. Или прислоняется к стене и тоже падает. Кто мог, выносили мертвых во двор. Там их потом подбирали и увозили на ближайшее кладбище. В одном дворе я видела, как стояли люди перед мертвыми, склонив головы. Одна из женщин вдруг сказала: «Что же это мы так, ведь в последний путь отправляем. Давайте споем „Интернационал"». И все запели. Тихо-тихо. Почти шепотом.

Жить в одиночку было страшно и трудно. Поэтому объединялись семьи в одной квартире: легче отапливаться и помогать друг другу. Кругом было горе, но люди не черствели, были отзывчивыми, как могли поддерживали «нормальную» жизнь.

Воду экономили. Привозили ее на детских саночках с Невы. Грели на чугунке. Этой водой один раз в неделю мылись, потом в ней стирали, а уж после всего мыли пол.

"После пожара"

На работе был дан приказ, чтобы все ходили с противогазами. Первое время все так и делали. Потом противогаз оставляли дома, а в пустую сумку собирали все, что может гореть: палочки, щепки, бумагу.

В то время мало было людей, падающих духом. Много было патриотизма. Приведу такой случай, может быть не совсем обычный. Мы копали землю, строя оборонительный рубеж. Прилетел немецкий самолет и разбросал листовки, в которых по-русски было напечатано предложение переходить к немцам, что они для нас найдут работу. Что тут было! Люди кричали, грозили кулаками, а самолет кружился над нами. Угроз наших немецкий летчик слышать не мог. Но мы старались выразить свое презрение к нему как могли.

Как мы чувствуем себя сейчас? Мы радуемся, что в магазинах все есть, что люди сыты, и даже очень сыты, хорошо одеты. Что дети жизнерадостны. Жизнь хороша в мирное время под чистым небом. Только бы не было войны, а остальное все хорошо.