Значительная часть моей жизни пришлась на работу в Московском комитете партии и Московском Совете. Обстоятельный рассказ об этом, пожалуй, потребовал бы целой книги. В данном случае я говорю лишь об отдельных, наиболее запомнившихся эпизодах того военного времени, когда народ и советские войска нанесли сокрушительный удар по противнику, вторгнувшемуся в пределы Подмосковья, и отбросили его на Запад. А ведь было так, что передовые части противника подошли к советской столице на расстояние артиллерийского выстрела. Фронт и тыл оказались рядом. А что такое тыл Западного фронта? Это — не просто большой город, это столица нашей Родины — огромная территория, колоссальные ресурсы, производственные мощности, все виды коммуникаций, тысячи учреждений, связанных в одну систему. Это миллионы людей которыми надо было управлять, при неудачах нести величайшую ответственность по меркам военного времени — накормить, одеть, обуть, снабдить боеприпасами, горючим, обеспечить транспортом. Это при том, что Московскому Комитету партии и Московскому Совету пришлось подменить выехавшие из города министерства и хозяйственные учреждения, зачастую искать необычные, ра-циональные, решения проблем, не терпевших отлагательства. Разрабатывая варианты мобилизационной подготовки на случай военных осложнений специалисты исходили из опыта предыдущих войн. Но им, равно как нам, утверждавшим эти разработки, не хватило воображения представить себе масштабы и глубину потрясений, опрокинувших мерки и устои мирного времени под напором вихря событий, нараставших как в киноленте, на советско-германском фронте. Велик был диапазон забот председателя Московского Совета — порой прямо противоположных. Если осенью 41-го года велась лихорадочная эвакуация предприятий из Москвы, то в последующие годы приходилось заниматься частично их возвращением с периферии в столицу. Порой, казалось, складывается безвыходное положение, но оптимизм, вера в святое дело, стойкость москвичей и самоотверженность войск помогали преодолевать трудности и тяготы того не меркнувшего в памяти времени. Война не отпускала ни днем, ни ночью.
Рано утром 5 октября мы сидели в кабинете первого секретаря МК и МГК и секретаря ЦК ВКП(б) А.С.Щербакова и рассматривали завершение строительства Можайской линии обороны. Входит его помощник и говорит: «Александр Сергеевич, Вас срочно по важному делу требует из Юхнова работник политотдела Западного фронта.» Щербаков взял трубку; тот доложил, что неподалеку от города натолкнулся на большую колонну немецких танков, а наших войск нигде в этом районе он не видел. Щербаков сказал, чтобы он не отходил от телефона и немедля связался по кремлевскому телефону с помощником Сталина Поскребышевым. Тот сообщил, что Сталин только что лег отдыхать. Тогда Щербаков позвонил Молотову. Молотов спрашивает: «А это не провокация?» Щербаков говорит что работник политотдела пока у телефона, и предложил связаться с Юхновским горкомом партии и все проверить. Молотов говорит: «Проверяйте.» Щербаков быстро удостоверился, что такой человек действительно существует. Только тогда решили разбудить Сталина. А он тот же вопрос задает: «А это не провока-ция?» И дает команду помощнику командующего округом по ПВО генерал-майору Громадину немедленно поднять два истребителя и проверить. Надо сказать, что погода стояла отвратительная: туман, дождь. Через некоторое время летчики доложили: «Мы облетели колонну, она растянулась на несколько километров. Видимо, это танковый корпус» .Так как погода была плохая Сталин для перепроверки решил направить другую пару самолетов. Минут через 40—50 летчики доложили, что обстреляли эту колонну. Тогда Сталин приказал Громадину всю авиацию Московской зоны ПВО бросить на бомбежку танковой колонны. Это все-таки 700 самолетов. Затем отдал приказ скомплектовать подвижные артиллерийско-пулеметные группы и направить их навстречу танкам. По боевой тревоге были подняты все военные училища и академии. В первую очередь в район Юхнова были переброшены Подольское артиллерийское и Подольское пехотное училища. Кроме того, Сталин принял решение вызвать из Ленинграда Жукова. Поскольку наши войска оказались отрезаны в районе Вязьмы, срочно были приняты меры по организации обороны на Можайской линии. На Западный фронт были направлены 14 новых дивизий, 40 артиллерийских полков, 16 танковых бригад и другие части.
12 октября состоялось решение ГКО, возложившее строительство 3-й линии обороны на Московский Совет. Мы вместе с Московским комитетом партии обратились с призывом к населению. В считанные дни на строительство обороны вышло более 100 тысяч москвичей, главным образом женщины. О выполнении постановления я доложил в записке Председателю ГКО 25 ноября. Было построено 1428 артиллерийских и пулеметных ДОТов и ДЗОТов, большое количество баррикад, установлено множество пртивотан-ковых ежей. Протяженность противотанковых рвов соствила 165 км., препятствий из трехрядной колючей проволоки — 111 км. Минировались все подходы к окраинам Москвы, как впрочем, и шоссейные дороги. Было установлено более 50 тысяч мин. Команду о взрыве должен был отдать Берия. Это ему поручили.
16 и 17 октября Сталин советовался с Жуковым: можем ли отстоять Москву? Жуков попросил для этого еще две армии. Тогда, видимо, у Сталина возникла уверенность в том, что Москву можно отстоять. А надо сказать, что единомыслия в ГКО о защите Москвы не было, противником защиты Москвы был Берия, который, правда, вслух эту идею не высказывал. Вот Сталин и собрал Государственный Комитет Обороны, организовал поименное голосование. Когда я сидел на этом совещании, то сразу вспомнил совет в Филях Кутузова в 1812 году. Разница, правда, в том, что Сталин опрашивал всех, начав не с младших, а со старших, — и по званию, и по возрасту. Думаю, что разговор с Жуковым, безусловно, повлиял на принятие решения оборонять Москву.
Моссовет принимал активную деятельность в оказании помощи фронту. Так, например: в конце октября мне звонит Жуков и говорит: «Положение у нас очень тяжелое. Войск еще не хватает, поэтому приходится очень оперативно перебрасывать войска в наиболее опасные места. Но у нас нет автомобилей. Не можете ли помочь?». Я пообещал, и мы в течение двух дней собрали в Москве 2 тысячи грузовых автомобилей. На авторемонтных заводах /у нас их было девять/, быстро привели их в надлежащий вид и передали Западному фронту.
Несколько позже по поручению Жукова ко мне обратился Н.А.Булганин. А надо сказать, что работу Моссовета он знал, поскольку сам ранее был его председателем. «У Вас, говорят, есть трест по передвижке зданий. Не может ли он помочь нам вытаскивать застрявшие танки из болот и водоемов» . Я пригласил управляющего к себе и рассказал ему в чем дело. Попутно замечу, что трест к этому времени уже превратился в роту бойцов МПВО. Дело в том, что при Моссовете было сформировано 6 специальных полков, оснащенных техникой. За время обороны Москвы для Западного фронта было вытащено около тысячи застрявших, подбитых, утонувших в болотах и реках танков.
Не так гладко проходила эвакуация предприятий и специалистов из Москвы. Были случаи дезертирства, трусости и неорганизованности эвакуации. Запомнился такой случай. Было это 18 октября. Звонок. Сталин: «Вы знаете, товарищ Пронин, из Наркомвнеш-торга все уехали и оставили на складах московской таможни несколько сот тонн драгоценных металлов: вольфрам, молибден и так далее. Не могли бы вы погрузить их?» — «Можем, конечно». — «А за сколько вы можете организовать погрузку?» . — «В течение тридцати минут» . Он как озлится: «Вы серьезно говорите (он подумал, что я очки втираю). Через сколько?» А я говорю: «Товарищ Сталин, у нас шесть полков на казарменном положении и двадцать пять батальонов. Я по тревоге подниму сколько надо батальонов, и они через полчаса будут на складах таможни. Только прикажите, чтоб вагоны были». Он сразу по-другому начал говорить. «Хорошо. Вагоны будут.». В течение трех дней несколько десятков вагонов погрузили и отправили в Горький.
Хочу привести такой маловспоминаемый факт. В октябре на каждого работающего было выдано по два пуда муки. Дело в том, что мельница в Москве была одна, к тому же часто останавливалась для ремонта /в нее уже две бомбы попали/. И мы опасались: разбомбят мельницу и люди голодные будут. Мне позвонил А.И.Микоян и заявил, что надо выдать каждому по два пуда муки. Выдавали муку по учреждениям и предприятиям. А потом нам за решение о выдаче муки крепко всыпали. Дошло до Сталина. Наверное, Берия доложил. Позвонил он мне, но я чувствую, что звонит от Сталина. «Ты что, выдаешь муку населению?». — «Да, выдаю». — «А по чьему распоряжению?». — «По распоряжению правительства». — «Как правительства?! Кто тебе дал распоряжение?». — «Микоян». — «А...Ну, ладно» . И положил трубку. Через несколько часов, к вечеру Поскребышев звонит: «Приезжайте на заседание Государственного Комитета Обороны» — «По какому вопросу?» — «О муке» . Через пять минут звонит А.С.Щербаков: «Ты уверен, что тебе дал распоряжение Микоян?» Я говорю: «Ну, как же. Я не глухой. Конечно он». Видно, ему тоже звонок был. Приехали мы. Выходим, а заседания и нет никакого. Сталин говорит: Вот Пронин организовал выдачу населению по два пуда муки. Он ссылается, что сделал это по разрешению правительства». Ко мне обращается: «Верно это или нет?». — «Да, товарищ Сталин, верно» . «А кто тебе дал распоряжение?». — «Микоян» . А откажись он, меня бы немедленно расстреляли и разговаривать не стали бы. Но Микоян подтвердил: «Да, я дал распоряжение», и начал мотивировать решение. Ох, как его взяли в оборот все...
Нам удалось провести прикрепление населения к конкретным магазинам. Это позволило ликвидировать очереди и повысило от-ветственность работников торговли. Оперативно решались многие вопросы снабжения населения продуктами. Для сравнения скажу, что вот уже два года слышу болтовню о необходимости открытия мелких пекарен. Моссоветом же в 1941 году за полтора месяца было построено две сотни подземных пекарен. Булочные открывались в 6 часов 30 минут утра.
К концу ноября в городе кончились запасы соли, а подвоза ее в то время не было. Кто-то из старожилов подсказал, что перед войной около мясокомбината в поисках нефти бурили скважину и на большой глубине обнаружили соляной источник с концентрацией соли в 22 процента. Проверили. Скважина оказалась исправной. И вот в двухнедельный срок подразделения МПВО построили выпарочные печи и Москва стала производить около 15 тонн соли в сутки.
События стремительно нарастали. 1-го октября командование Западного фронта доложило: противник направил две группировки Западного фронта на: а/.Ярцево-Вязьма для окружения Западного и Резервного фронтов и б/.Шелепы-Канютино — на окружение центральной части Западного фронта. В те дни Западный фронт имел (на 1 октября) всего 192 самолета и остро нуждался в самолетах, танках, артиллерийских боекомплектах. 4 октября в 5 часов 20 минут противник перешел в решительное наступление на Орел.
В связи с создавшейся военной обстановкой Государственный Комитет Обороны 8 октября решил провести «специальные» мероприятия по предприятиям Москвы и Московской области (имелось ввиду уничтожение предприятий в случае захвата столицы гитлеровскими войсками). Для этого была создана городская пятерка, а в районах города — тройк. Они должны были определить объекты спецмероприятий, порядок их проведения, выделить исполнителей, обеспечить необходимыми материалами и неукоснительную проверку исполнения.
Коммисия составила список на 1119 предприятий, которые разбила на две категории: а/.412 имеющих оборонное значение. Их предполагалось ликвидировать путем взрыва, и 6/.707 предприятий необоронных наркоматов — путем механической порчи и поджога. В этом списке указывались предприятия пищевой промышленности — хлебозаводы, холодильники, объекты железнодорожного и городского транспорта, электростанции и связь.
ГКО 12 октября постановил создать 3-ю линию обороны г.Москвы с мобилизацией в порядке трудовой повинности 200 тысяч человек с сохранением средней зарплаты за мобилизованными... 15 октября ГКО постановил: ввиду неблагополучного положения в' районе Можайской оборонительной линии эвакуировать в г.Куйбышев иностранные миссии, Президиум Верховного Совета, а также правительство с заместителем председателя СНК Молотовым (»Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке» ), органы Наркомата обороны и Наркомвоенмора, а группу Генштаба — в Арзамас. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — Берии и Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).
19 октября было принято решение ГКО: ввести с 20 октября в Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.... нарушителей порядка ...»немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов, и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Ради справедливости надо сказать, что Государственный Комитет Обороны принял в эти месяцы исключительные меры по защите Москвы. Дни и ночи непрерывно действовал ГКО и оперативная часть штаба Красной Армии.
Нас приглашали в ГКО по два-три раза в сутки. Проверялось исполнение ранее намеченных мер по защите Москвы.ставились новые задачи по усилению ее охраны.
Поздно ночью нас приглашали на заседание Ставки, на котором обсуждалась сложившаяся за сутки обстановка на фронте.
Надо сказать, от Сталина зависело решение о защите Москвы, но отстояли город его защитники — дивизии народного ополчения и прибывшие из восточных районов дивизии Красной Армии.
В системе обороны Москвы были созданы три оборонительных рубежа: по окраинам города, вдоль окружной железной дороги, по Садовому кольцу и Москве-реке. УНКВД дало указание организовать на территории Московской области партизанских отрядов из числа сотрудников и бойцов истребительных батальонов.
А Гитлер рвался к Москве. Он дважды отдавал приказ не принимать капитуляцию Москвы. Вот к примеру приказ штаба 4-й немецкой армии № 3566, от 14 октября 1941 года отдел 1-а.
Согласно категорического приказа фюрера и главнокомандующего вооруженных сил войска не должны вступать в центр города Москвы. Границей для наступления и разведки является окружная железная дорога ( Нижние Котлы, Ленинская Слобода, Карачарово, Дангауэровская Слобода, Лефортово, Черкизово, Шелепиха, Кутузовская Слобода и т.д.). Подписал за начальника штаба армии полковник Блюментрит.»
Со времени начала войны в Москве уже накопился значительный опыт конкретных мероприятий, направленных на разгром врага.
Было отобрано более 120 тысяч человек в народное ополчение. Из них сформировали 12 дивизий, геройски защищавших столицу на Волоколамском, Нарофоминском и Серпуховском направлениях.
Особенно добрых слов заслуживают женщины. 20 тысяч девушек, в большинстве выпускники школ, изъявили желание стать защитницами. Они быстро освоили специальности прибористов, пулеметчиков, азростатчиков и смело защищали столицу.
Две трети среди 600 тысяч бойцов МПВО составляли женщины. Днем работа на заводе по 11 часов, вечером и ночью — защита столицы от бомб. Не было случая, чтобы хоть одна дезертировала из подразделения МПВО. Они геройски работали.геройски воевали и отстояли от пожаров 203 завода, в том числе, такие как шарикоподшипниковый, автозавод, ряд авиазаводов. Они спасли во время налетов вражеской авиации жизни более семи тысяч женщин и детей, спасали бесценные памятники русской культуры: Кремль, Третьяковскую галерею, Библиотеку имени Ленина, Музей-усадьбу Л.Н.Толстого в Хамовниках.
С первых дней войны в тяжелую осень 1941 года, когда враг подошел вплотную к Москве, сотни тысяч москвичей и жителей столицы, в большинстве женщин, в дождь, снег и морозы, дни и ночи возводили вокруг столицы оборонительные сооружения.
Война застала Марию Прокофьевну Нестерову уже в пожилом возрасте, однако, она возглавила команду МПВО своего дома. Во время одного из налетов команда сбросила с крыши около 150 зажигательных бомб, но продолжала тушить пожары. За этот подвиг она была отмечена государственной наградой.
Маша Семенова пришла в команду МПВО со школьной скамьи. Перевязывая раненных на месте взрыва бомбы, она сама была ранена в ногу осколком бомбы, но продолжала оказывать помощь другим, пока от сильной потери крови не потеряла сознание. Врачи спасли ей жизнь, но раненную ногу пришлось ампутировать. За самоотверженность и мужество Маша Семенова была награждена орденом Красного Знамени.
Нельзя не отметить смелость и самоотверженность московских школьников, активно участвовавших в борьбе с зажигательными бомбами. Несмотря на запрещение, они ухитрялись вместе с командами МПВО, а иногда и в одиночку, дежурить во время налетов у подъездов, на чердаках и улицах. Проезжая однажды во время очередного налета по Красной площади, на которую в тот момент упали десятки «зажигалок», я увидел, как из подъезда ГУМа выбежали несколько маленьких фигурок и под оглушительный грохот зениток начали тушить бомбы. Руки у ребят были обернуты мокрыми кепками. Они хватали бомбы за стабилизатор и с силой ударяли их о мостовую. От удара горячее вещество бомбы отрывалось от корпуса, и она гасла. Женя Нефедов и Володя Галанов с гордостью показали нам обгоревшие кепки. За смелость, проявленную при тушении зажигательных бомб мальчики были награждены медалями «За отвагу» .
Война требовала решительных и срочных мер. Сотни предприятий пришлось переключить на создание новой, сложной военной техники и снаряжения.
На массовое изготовление обмундирования и инженерного имущества была переключена текстильная и швейная промышленность. Пищевые предприятия стали производить для фронта сухие концентраты. Много фабрик и мастерских, ранее выпускавших сугубо ^мирную продукцию, быстро освоили производство гранат, деталей для автоматов и другой боевой техники. К началу декабря из 670 подчиненных Моссовету предприятий 654 стали производить боеприпасы и вооружение.
Помню, как через несколько дней после начала войны нас пригласили к заместителю председателя Совнаркома СССР Н.А.Вознесенскому, на которого была возложена ответственность за выпуск «катюш» — реактивных установок и к ним снаряда М-13. По заданию ГКО надо было сверхурочно наладить производство нового оружия. Здесь же на совещании у Н.А.Вознесенского была образована кооперация из пятидесяти заводов, которые должны были производить узлы и детали реактивных установок и снарядов М-13. С того же дня на многих предприятиях началось освоение производства «катюш». Если изготовление пусковых установок было делом сравнительно несложным, то технология производства самих реактивных снарядов основательно помучила инженеров и рабочих — крыльчатки, топливники, сопла, свечи и головки требовали почти ювелирной обработки. Через каждые два дня мы собирались у Н.А.Вознесенского, советовались со специалистами, проверяли по каждому заводу ход освоения производства, оказывали помощь предприятиям оборудованием, квалифицированными работниками и материалами. Неделями не выходили из цехов рабочие и инженерно-технические работники, стремясь скорее наладить производство нового оружия. Москва стала выпускать эти установки. За время войны фронт получил 3745 этих установок.
Фашистские заправилы бахвалились, утверждая, что Москва разрушена. В августе 1941 года Берлинское радио заявило: «Сильные соединения немецкой авиации каждую ночь подвергают уничтожающей бомбардировке этот важнейший индустриальный центр страны. Заводы и фабрики, расположенные вокруг Москвы, настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы Москвы. Кремль и почти все вокзалы разрушены. Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения» .
Все это была пропагандистская ложь. Конечно, Москва понесла потери от вражеских налетов. Бомбы причинили повреждения и разрушения 129 предприятиям столицы. Были разрушены жилые дома, школы и больницы. Пострадали от бомб здания двух театров. В 56-ти местах был разрушен водопровод, в 43-х местах трамвайные пути. Но сохранилась невредимой наша святыня — Кремль. Целыми остались все вокзалы города. В результате героических мер быстро устранялись повреждения, и предприятия продолжали работать бесперебойно.
Испытания войной показали высокие духовные качества советских людей: стойкость, выдержку, беззаветную преданность Родине. Тысячи и тысячи не вернулись с поля брани, но те, кто трудился в Москве, дали фронту более 16 тысяч боевых самолетов, сотни тысяч минометов, 3,5 миллиона автоматов, 9 тысяч артиллерийских тягачей, 34 миллиона снарядов , мин, бомб и большое количество других видов вооружения и военного имущества.
Под руководством Государственного Комитета Обороны Москву защищали и защитили войска генералов Г.К.Жукова, И.С.Конева, ККРокоссовского, В.Кузнецова, М.Е.Катукова, С.И.Богданова, Д.Д.Лелюшенко и других военноначальников.
Я не погрешу против истины, утверждая, что и мои товарищи по работе в Московском комитете партии и Московском Совете отдали все свои силы ради торжества этого святого дела. Среди них: А.С.Щербаков, Г.М.Попов, П.С.Тарасов, Н.Д.Королев, М.А.Яснов, П.В.Майоров, И.А.Фадин, М.Г.Смирнова, Д.Н.Чечулин, А.Щусев, А.Мордвинов, К.Алабян, Г.Федоровский, В.Рындин, С.Е.Лапиров, Н.И.Плотников, В.Ф.Мосолов, М.В.Шестаков, Д.Журавлев, И.Климов, И.Троицкий, Д.Левант, А.Пучков и тысячи других не менее преданных и самоотверженных патриотов.
