22 июня 1941 года — начало войны. Самое страшное, что может быть на земле, началось...

Счастливое детство и юношество кончились. Мечты мирной жизни оборвались. Я готовился поступить в военную Академию. Вместо Академии в первые же недели войны тяжелые бои под Рогачевом (Западный фронт). С боями выходим из Гомельского окружения. Опять тяжелые бои. Опять окружение (Полтавское). Выходя из окружения, контузия разрывом мины. Плен. Это произошло 20-го сентября 1941 года. На переправе через заболоченную р. Сулу вблизи г. Лубны.

Что может быть страшнее смерти — это плен. Так началась долгая неделя. 7-го ноября побег с этапа (Лубны, Хорол, Кременчуг, Кировоград, Адобаш...). Полуживой скелет в дорожном кювете, подбирает украинский возница и привозит в село Петроостров Кировоградской области. Здесь украинская патриотка Елена Яковлевна Кодашева взялась спасти меня от неминуемой смерти от истощения, ран и язв. Так я обрел вторую мать (через 18 лет, т.е. в 1960 г., мы встретились). Она приезжала ко мне в гости. Сейчас она продолжает работать в колхозе. На фронте (она) потеряла мужа и брата.

Более двух месяцев был прикован к постели. Елена Яковлевна ухаживала за мной, как за родным сыном. Укрывала от полиции, не боясь, что за это грозит смерть. Не успел стать на ноги, как был обнаружен жандармами и заключен в лагерь за колючую проволоку. Каторжный труд в каменоломне. И здесь, за 50 км от Петроострова, нашла меня Елена Яковлевна. Приносила передачи, которые половинили охранники.

«Если будешь бежать, — говорила она, — иди в Петроостров: упрячем, снаряжу на восток, к своим». Побег из каменоломни был неудачным. Вскоре после побега был схвачен полевой жандармерией и заключен в Кировоградскую тюрьму.

Каждый день плена — это пытки, издевательства, физическое умерщ-вление людей. Не так страшна смерть, как предсмертие! И вот в предсмертном состоянии, т.е. каждый день, пленные закалялись духовно, находили себя, чтобы вести борьбу с врагами Родины, казалось бы, в невыносимых условиях.

В Кировоградской тюрьме находились выловленные партизаны, пленные беженцы, члены партии, председатели колхозов, сельсоветов и др. руководители местной власти.

Всем тюремщикам153 грозила неминуемая смерть. (** Имеется в виду — заключенным.) Каждую ночь десятками выводили на расстрел. Оставшихся в живых (около 2-х тыс. человек) зимой 1942/1943 года под усиленным конвоем посадили в товарные вагоны и повезли в неизвестном направлении. Так я оказался в Германии. Фашисты изменили тактику уничтожения советских людей. Фашисты увозили наших людей в Германию и там их уничтожали после непосильного труда в шахтах, рудниках, подземных химических заводах. Особо подозрительных (военнопленных) заключали в концлагеря. В Германии мне удается сменить фамилию на Олега Миронова. Этот маневр не принес мне маскировки. Я угодил с группой в 42 человека в концлагерь Бухенвальд, где был зверски убит Эрнст Тельман, где было замучено и сожжено в крематории несколько десятков тысяч стойких антифашистов из 18 стран Европы. Здесь, в Бухенвальде, сближаюсь с руководителями подполья Николаем Симаковым и Степаном Баклановым. Получаю задание по созданию самодельного оружия. Через неудачи — успех. При испытании замедлителя для ручной гранаты приспособление взрывается у меня в руках. Ранение. Через 1,5 месяца после выздоровления возвращаюсь к выполнению задания. Задание выполнено. Получена самодельная взрывчатка (нитроклетчатка), ручная граната, мина, зажигательная бутылка. Это самодеятельное оружие было использовано узниками в восстании 11-го апреля 1945 г. (В изготовлении самодельного оружия участвовали русские, чешские, польские, австрийские, немецкие, французские политзаключенные.) Перед восстанием, т.е. 9-го апреля 1945 г., нас, русских военнопленных, из лагеря эвакуировали с целью уничтожения. Ночь. Взламываем дверь вагона. На полном ходу выпрыгиваем во тьму. Отделался ушибами и царапинами. Вчетвером продвигаемся на восток, навстречу родной Армии-Освободительнице. При мне самодельная ручная граната собственной конструкции, у Федора Девкина заряженный пистолет, у Александра Коробейникова самодельный компас, у Евгения Соловьева самодельная карта Восточной Германии. Все это мы вынесли из Бухен-вальда. В ночных переходах растеряли друг друга. К своим выходили в одиночку. Через три недели после побега достигаю прифронтовой полосы. Питался подножным кормом — кореньями, выкапывал вчера посаженный картофель, случайными трофеями.

На рассвете слышу рев прорвавшихся танков. Выхожу из леса ближе к дороге. Движутся танки. На танках вооруженные солдаты. На пилотках и шапках красные звездочки. На гимнастерках ордена, медали. Ура! Наши! На мой сигнал один из танков делает тихий ход. Солдаты подхватывают меня за руку. На танк. От радости плачу. Слез нет. Глаза высушил плен. Обида за выпавшую мне судьбу не давала сказать ни слова... Солдатам было и так понятно, кто я есть, по моему жалкому виду. Солдаты-освободители успокаивали меня и говорили, что фашисты за поругание Земли русской платят сторицей.

Так я обрел свободу и встречу с Родной Армией. На привале меня по-знакомили с майором Аратунян (62-я танковая бригада, 1 -й Украинский фронт). Майору сообщил, что я лейтенант-артиллерист, комсомолец, узник Бухенвальда. Мои сообщения проверялись в бою... Мне доверили минометный взвод.

Так я опять становлюсь народным мстителем за замученных и сожженных в крематориях боевых товарищей в фашистских застенках...

Памятный день — 9-е Мая 1945 г. Штурмом, на танках врываемся в восставшую Прагу. Ликующая Прага и воины празднуют Победу, конец войне и народным бедствиям. В Праге встречаюсь с чехами в полосатой одежде — это узники Бухенвальда вернулись на Родину. «Наздар, коллега!» Юзеф узнает меня. В Бухенвальде крепла интернациональная дружба...

После войны меня демобилизовали. Приезжаю в родной Прокопьевск в Кузбассе. Мать показывает извещение: 1941 г.: «Без вести пропавший...» Родственники узнают из моих рассказов — был в плену. Чуждаются. Больно, но ничего не сделаешь... Время покажет. Родина требовала от оставшихся в живых новых испытаний, но уже на мирном фронте. Надо было восстанавливать разрушенное врагом хозяйство. Нужны были специалисты. С ослабленным здоровьем решаю пойти учиться. Работаю и учусь в институте. В 1950 году получаю диплом и назначение в Сызранское медучилище, где и работаю по настоящее время преподавателем фармакологии и химии. Имею семью. Сын Алик перешел в 7 класс.

Пусть наши дети не знают тех памятных дней войны, которые так много принесли горя и испытаний их отцам и матерям.
Лысенко Павел (по Бухенвальду, Олег Миронов). 9 июня 1961 года, г. Сызрань, Куйбышевская обл.

РГАСПИ Ф. М-98. On. 3. Д. 43. Л. 10—15 об.