...Широкая тенистая дорога ведет в Девятый форт. По ней в августе 1941 года прошли 500 человек — инженеры, врачи, студенты, взятые немцами «для архивной работы». Отсюда любовались Неманом в ноябре 1941 года 2000 австрийцев и чехов — это были старики и дети, им ска-зали, что их отправляют в Америку, и они верили. 28 октября 1941 года по всей дороге от гетто до форта растянулась колонна в 11 тысяч человек. Шли евреи. По этой дороге в начале декабря 1941 года немцы вели 4000 иностранцев из Западной Европы, 15 декабря прошла новая группа иностранцев в 3000 человек. Здесь же весной этого года шли 800 французских юношей — они шли и пели.

Литовцы, поляки, русские, австрийцы, чехи, англичане, французы, бельгийцы — всего здесь прошло более 70 тысяч, всех их вели в 9 форт, в «Форт смерти».

В путеводителе по Каунасу сказано: «9 форт расположен в 6 кило-метрах северо-западнее города. Он представляет собой железобетонное крепостное сооружение. Внутри форта имеется длинный коридор, по сторонам которого расположено большое количество казематов и под-земных ходов сообщения». Эти казематы были превращены немцами в камеры для заключенных. Тяжелые ворота вделаны в кирпичную стену — это построили немцы. Окна всех камер выходят во двор, где посажены две большие клумбы желтых лакфиолей.

Спасшийся из форта Феликс Беляускас рассказал, как в 1942 году шесть советских военнопленных, находясь на работе в поле с одним надзирателем, убили его и бежали. «В тот же вечер из камер во двор было выведено 58 русских военнопленных, их раздели, потом приказали выйти из форта. Ворота были заперты. Пятнадцать немцев с толстыми палками в руках, хохоча, били голых людей, которые лезли на запертые ворота, задние напирали на передних, затаптывали их, влезали им на спину. Это "развлечение" длилось минут 30. Потом мы все увидели, как выпущенные из ворот окровавленные голые люди бежали по рву, подгоняемые палками туда, за угол, где производились расстрелы. Через несколько минут мы услышали автоматные очереди. В той партии погиб один парень, с которым мы подружились в форте. Его звали Толя. Он мне рассказывал, какая у него хорошая дочка».

В этом дворе с яркими лакфиолями людей раздевали перед казнью. Тут же, ссорясь между собой, надзиратели делили одежду.

Не все раздевались добровольно. Однажды пьяные надзиратели в одном из каунасских кабаков жаловались: «Много мы раздели людей.

Бывали всякие, но таких, как чехи, мы не встречали. Эти сволочи не пожелали снять с себя костюмы, и их пришлось пристрелить в одежде». Эти же «сволочи чехи» бросились на надзирателей, когда те выстроили женщин на расстрел, и стали требовать, чтобы их убили раньше женщин.

Длинный коридор. Направо за железными прутьями камеры с двухэтажными нарами. На полу валяются бутылки, банки, куски одежды, затоптанные семейные фотографии. Все, что осталось от тех тысяч людей, которые жили здесь в ожидании неминуемой смерти. На сводчатом потолке нацарапанная надпись: «5.6.44 г. партия 100 человек расстреляны». В углу ящики. Сюда заключенные клали свои вещи. Внутри ящиков на полках выцарапанные гвоздем, стеклом, кирпичом надписи на всех языках мира.

На французском: «Пять французов были вывезены сюда из Дран-си (Франция) 15 мая 1944 г. Прибыли 19 мая 1944 г. Да здравствует Франция!».

Перед смертью пять французских патриотов выразили то чувство, которое было в них сильнее других, — любовь к родине и глубокая вера в то, что она будет свободной.

В другой камере такая надпись: «Поль Люботт, родился 26.8.1912 г., вывезен из Франции 18.5.44 г., выбыл 23.5. Надеюсь достичь Северного полюса». Люботт пробыл в форте пять дней. За это время он узнал, что значит вызов заключенного надзирателем. Он спешно приписал по-следнюю фразу и чисто по-французски иронически назвал свой путь на расстрел — дорогой на Северный полюс.

Вот нацарапанный календарь, он начат в мае и обрывается в середине июня, тут же шутливое четверостишие по-французски. На внутренней стороне дверки ящика: «Рязанская область. С. Мокрой. Вялкиной Марии. Сообщите, пожалуйста, что я расстрелян. Вялкин А.В. За побеги из лагеря», «Макеев Гаджи 1912 года рождения. Кавказ. Дагестан. Акский район, село Шавкра. 5.7.1944 г. Прошу сообщить — расстрелян!»

В темном углу под нарами сохранилась надпись первого года войны: «Ленинградская обл., г. Боровичи, Онеченский район. Вихров Кузьма Дмитрович. 15.8.1941 год», «Прошу сообщить: Марюшов, Жалин, Бес-палов Степан рождения 1907 г. рождения.5.6.44 г. расстрелян. Рогачевский район. Кайданский уезд. Деревня Ушлавки. Прошу, отомстите». На еврейском, на литовском, на польском. Стихи на английском языке. Наивный рисунок: домик, маргаритки, солнце, птицы, очень много птиц, озеро, по которому плывут лебеди и лодочка, в ней двое сидят обнявшись...

Вот и все. Люди здесь жили, некоторые по одному дню, как француз Поль Татори, который прибыл 10 июля и 10 июля был расстрелян, некоторые — по несколько месяцев... Срок пребывания зависел от того, нужны ли рабочие руки для огородного хозяйства надзирателей 9-го форта.

Из форта живыми не уходили. И все это знали. Из окон камер была видна дорога, по которой пригоняли новые жертвы. Заключенные, если они не были заняты на огородах, смотрели в окна. Они видели каунасские холмы, небо, рощи. Они видели, как в крытых машинах привозили к воротам форта людей, раздевали их во дворике, потом вели на расстрел. Бежавший из форта Беляускас рассказал, как (один) раз к воротам подъехала машина, из нее вышли трое: мужчина и две женщины, видно, это были отец, мать и дочь. Они стояли у ворот. Надзиратель вошел в конторку. Все жители форта, прижавшись к окнам, шептали: «Бегите». Как бы услышав их, мужчина бросился в одну сторону, молодая женщина в сторону рвов, где в тот момент производились расстрелы, и ее там прикончили, а пожилая осталась стоять. Ее убил выскочивший над-зиратель, за мужчиной погнался другой гестаповец. Мужчина бежал к рощице, там есть большие ямы, кустарник, и, может, оттуда ему удалось бы пробежать дальше. Он бежал зигзагами, по нему стрелял немец. Он упал, и немец его пристрелил.

Расстреливали иногда во рву, у железобетонной стенки, иногда в поле, где всех убитых взрывали...

Последний свидетель окончательной ликвидации 9 форта — Эдвард Браткаускас. Он попал в форт 6 июня и бежал за два дня до прихода Красной Армии, рассказал, что при нем на работы заключенные не хо-дили. Поэтому их почти не кормили — давали на три дня 200 граммов хлеба и воду. Немцы в этот период торопились. Они расстреливали целыми днями. Сутками горели два костра, в них сжигали трупы, вырытые в поле, и трупы людей, которых расстреливали. Камеры были наполнены дымом. Мимо форта в сторону рва везли бочки с горючим, длинные поленья дров, крытые машины с людьми. Во дворе все время раздевали все новых и новых заключенных и часто тут же перед клумбами и расстреливали...


И. Эрбург. 1944 г., г. Москва.

РГАСПИ, Ф. М-4. Оп. 1. Д. 226. Л. 43-47.