Ленинградские партизаны, более двух лет воевавшие в тылу врага и оказавшие неоценимую помощь войскам фронта в освобождении родной земли, в 1944 году стали вливаться в регулярные части Советской Армии.
Накопленный ими опыт ведения партизанской войны следовало активнее использовать. В этом опыте нуждались, в частности, советские патриоты в Эстонии, где еще хозяйничали гитлеровцы и их пособники — вооруженные подразделения «Омакайтсе».
9 марта 1944 по льду Чудского озера в районе Муствё для оказания помощи подпольным группам и партизанским отрядам в Эстонии отправлялась бригада под командованием Макарова и Кивисика. Она была сформирована Эстонским штабом партизанского движения (ЭШПД). В бригаду входили эстонские патриоты и ленинградские партизаны. С ней следовала оперативная группа управления контрразведки фронта под командованием К. К. Александрийского в составе старшины радиста Б. Н. Ланцова, бойцов-боевиков и разведчика Д. И. Гученко.
Бригаде Макарова и Кивисика не удалось проникнуть в глубь Эстонии. Противник, стоявший на западном берегу Чудского озера, опасаясь, как бы советские войска не вышли в тыл 18-й армии, закрепившейся у Нарвы, зорко охранял побережье.
Один из бывших сотрудников абверкоманды 304 на допросе в июне 1945 года показал: «В марте—апреле 1944 года я выезжал на три недели в абвергруппу 326 для руководства следствием по делу партизан бригады Макарова, которая шла для помощи эстонским партизанам и подпольщикам, но была разбита и частично пленена... Большинство задержанных партизан были переданы затем в ГФП и, очевидно, расстреляны».
Отдельные группы партизан с боями пробивались обратно. 23 марта после двадцатичетырехчасового перехода по льду возвратился радист оперативной группы управления контрразведки Б. Н. Ланцов. Он принес с собой пробитую пулей рацию. Докладывая об исходе операции, Ланцов рассказал о героической гибели начальника опергруппы К. К. Александрийского.
— Какова же судьба командира и комиссара бригады?— спросил у радиста капитан А. Ф. Приходько.
— Точных сведений нет. Видимо, погибли.
Спустя некоторое время Приходько навел справки о судьбе Макарова в Эстонском штабе партизанского движения. Сведений о командире бригады по-прежнему; не было. А в конце мая началась тщательно продуманная операция «Искатели», рассчитанная на внедрение; наших разведчиков в одно из контрразведывательных; подразделений абвера на территории Эстонии.
Безлунной ночью над глухими лесами в районе города Йыгевы прошел неизвестный самолет. Из-под крыла его выскользнули один за другим два парашютиста. Самолет развернулся и направился на восток, где на прифронтовом аэродроме высадил капитана А. Ф. Приходько. Он только что проводил во вражеский тыл двух своих друзей — комсомольца Хейно Каска и кандидата в члены партии Виктора Косова. Два месяца с утра до поздней ночи работал он с ними, подготавливая их к выполнению сложного, и опасного задания.
Прошел день, другой. От разведчиков поступила радиограмма: «Приземлились двадцати километрах юго-западнее Йыгевы. Все хорошо. Приступаем к выполнению задания. Кос. 28.05».
«Кос» — это была их условная подпись.
Через три дня поступила еще одна радиограмма: «Вчера нас преследовали каратели. Потеряли продовольствие. Розыск Макарова пока безрезультатен. Кос».
Через некоторое время последовали новые сообщения: «Просмотрен лес квадратах... Двигаемся на юг. Кос», «Находимся квадрате... Встретили Лаанемяэ. Он знает, где скрываются другие. Кос». Потом Виктор и Хейно радировали, что встретили двух партизан и что те обещают помочь в розыске Макарова. Но об этих людях управлению контрразведки фронта было известно, что они служат фашистам.
Что же в действительности происходило в тылу врага?
Приземлившись неподалеку от города Йыгевы, Хейно и не пытался разыскивать Косова. Он отдохнул немного, а на рассвете, закинув за плечи вещевой мешок с рацией, вошел в городок и направился... прямиком в местную полицию. В тот же день его доставили в Тарту, на улицу Айя, 42, в абвергруппу 326, а затем перевезли в дом № 35 по той же улице, в подвал отделения СД, где в одной из камер уже сидел Виктор Косов. В этом подвале год назад была расстреляна бесстрашная разведчица штаба Краснознаменного Балтийского флота Леэн Кульман, славная дочь эстонского народа, посмертно удостоенная звания Героя Советского Союза.
— Мы советские разведчики, — заявил Хейно на первом же допросе. — Партизанский штаб послал нас найти Макарова и Кивисика, помочь им установить связь со штабом. Что хотите делайте, но выполнять задание мы не собирались. У меня родственники здесь, я эстонец.
— А ты не врешь, парень? — мрачно спросил прыщеватый следователь Сирэ, сотрудник абвергруппы 326.
— Зачем мне врать? Спросите Косова, мы с ним давно решили, что явимся к вам.
— А у него тоже родственники здесь? — ядовито спросил Сирэ.
— Он сирота. Ему все равно, где жить, лишь бы жить.
— Ты мне голову не морочь! Мы о вас давно знаем, ожидали, что прилетите. Вот в этой книге о тебе все записано...
И Сирэ похлопал ладонью по переплету лежавшего на столе гроссбуха.
Хейно готов был поверить, что следователь действительно что-то знает о них. Но он вспомнил инструктаж капитана Приходько и отогнал от себя эту мысль.
— Я вам рассказываю правду. Как эстонец эстонцу,— резко произнес он.
Хмурый Сирэ немного смягчился.
— Разные бывают эстонцы... Теперь, парень, всякий свои щи солит. Мне немцы ближе, чем иные наши. Красных-то развелось, как блох.
Словно устыдившись своего спокойного тона, он снова закричал:
— Говори, кого знаешь из контрразведки «Смерш»?
— А это что такое?
— Прикидываешься? Я тебе проясню мозги! Знаем мы фокусы вашего «Смерша».
На самом деле следователь мало что знал о контрразведке «Смерш». Пойманный в марте 1945 года один из работников абверкоманды 304 на допросе показывал: «О деятельности органов НКВД и особых отделов у нас имелись более или менее подробные данные. Что же касается контрразведки «Смерш», то о ней было известно очень немногое. Лично я узнал о существовании этого органа в начале 1944 года от заместителя начальника абверкоманды 304 лейтенанта Колера, который сказал, что «Смерш» есть высший орган советской контрразведки, но никаких данных о его структуре он не имел».
Видимо, реорганизация особых отделов в контрразведку «Смерш» (апрель 1943 года) на некоторое время запутала абвер.
Два дня допрашивали Хейно и Виктора абверовцы и работники тартусской СД. Вызывали поодиночке, сопоставляли показания. Сирэ кричал, порывался ударить.
Как-то во время допроса Сирэ вызвали к телефону в другую комнату. Хейно остался один. Не двигаясь, он скосил глаза на стол и увидел протокол допроса Косова. Голос следователя доносился из соседней комнаты, и Хейно рискнул перевернуть листок, на котором были записаны показания друга. Все правильно. Косов твердо держался обусловленной версии. Хейно почувствовал прилив сил.
Сирэ вернулся:
— Вам русские приказали сдаться в плен.
— Разве может быть такой приказ? — удивленно вскинул глаза Хейно.
Поздно ночью допрос был продолжен. Вместе с Сирэ в кабинете сидел белокурый голубоглазый обер-лейтенант, типичный «сверхчеловек», каким его представляли себе мракобесы из третьего рейха. «Наверное, Редлих», — подумал Хейно, заметив золотой зуб во рту обер-лейтенанта, и вспомнил, что говорил капитан Приходько о начальнике абвергруппы 326. Это был действительно он, Вернер Редлих, с которым уже не раз сталкивались разведчики чекистских органов, действовавшие в стане врага.
Мягко улыбаясь, обер-лейтенант расспрашивал Хейно о полученном им задании, интересовался, знает ли тот Макарова в лицо, предусмотрено ли отправлять связников на сторону советских войск. Редлих неплохо, но с сильным акцентом, говорил по-эстонски.
— Ваш соотечественник, — он небрежно кивнул в сторону Сирэ, — не верит вам. Но я верю. Я долго жил в Эстонии, знаю душу эстонского человека. Вы будете работать с нами.
Сердце Хейно нервно заколотилось. «Вот оно, — подумал он. — Теперь бы не сорваться. Не спешить, не давать согласия сразу».
— Вы согласны? — спросил Редлих. — Оправдаете доверие верховного главнокомандования германской армии?
— А что я должен буду делать?
— Будете передавать по радио партизанскому штабу дезинформацию по нашему указанию. Мы будем вводить их в заблуждение.
— Я хотел бы...
— Мы хотели бы именно этого, — жестким голосом сказал Редлих, нахмурившись.
— Подумаю.
— Срок для размышления — до утра.
Утром его вызвал Сирэ:
— Надумал?
— А как же Косов?
— Мы его пошлем в боевой взвод, который ловит партизан. А ты пойдешь в радиовзвод.
— Ну, что ж...
— Подпиши документ, что будешь выполнять все указания немецкого командования. В случае обмана — расстрел. Понял?
— Понял.
В тот же день Виктор Косов был передан в боевой взвод при абвергруппе 326, а Хейно Каок под присмотром фашистского агента, под кличкой «Пада» связался с центром и передал первую радиограмму, весьма обрадовавшую Александра Приходько. Телеграмму составил Редлих: «Приземлились в двадцати километрах юго-западнее йыгевы. Все хорошо... Приступаем выполнению задания. Кос. 28.05».
Началась одна из тех радиодуэлей, которые уже не раз приходилось вести управлению «Смерш» Ленинградского фронта.
Обер-лейтенант Редлих родился в России. Его отец служил в одной из немецких компаний и некоторое время жил в Эстонии. Именно поэтому абвер направил Ред-лиха сюда. Главной специальностью его была радиодезинформация. При абвергруппе 326 находилось несколько захваченных гитлеровцами советских разведчиков-радистов. Пренебрегая угрозой смерти, они пытались при первом удобном случае дать знать советскому командованию, что работают под принуждением. Но был среди них отступник, служивший фашистам не за страх, а за совесть. Из-за его предательства абверкоманда 326 захватила советскую разведывательную группу во главе с Павлом Русаковым. Предателю Редлих присвоил кличку «Пада» (по-эстонски—котел). Русакову, его помощнику Адаму Адамовичу и другим участникам группы фашисты предложили сотрудничать с ними. Но советские разведчики с гневом отвергли это гнусное предложение. Тогда их расстреляли в ГФП.
— Смерть фашизму! — воскликнул за мгновение до смерти Русаков.
— Да здравствует Родина, партия! — успел выкрикнуть Адамович.
Под диктовку Редлиха «Пада» радировал в центр, что группа выполняет задание советского командования. Вскоре «Русаков» запросил подкрепления. В помощь ему пошла вторая группа, которая тоже была захвачена абверовцами. В этой группе находилась наша разведчица Сильвия Воокова, дочь известного большевика-ленинца, активного участника Октябрьской революции С. П. Вос-кова, прах которого покоится на Марсовом поле в Ленинграде. Это была боевая, преданная Родине девушка. Сохранился дневник, который Сильвия вела в годы войны, до ухода на выполнение задания командования в тыл врага. Из ее записей видно, что пример отца был для бесстрашной комсомолки родником патриотизма, стойкости и веры в нашу победу.
В тылу врага Сильвия Воскова погибла как героиня.
Редлих гордился. Ему удалось перехитрить чекистов и добиться некоторого успеха.
Но в конечном итоге наша разведка сумела нанести поражение Редлиху. Захваченный абверовцами разведчик-радист Лео под угрозой оружия передавал в Ленинград дезинформационные сведения. Сейчас трудно установить достоверно, Лео ли сумел, несмотря на контроль гитлеровцев, сообщить кодом, что работает по принуждению, или державший с ним связь в Ленинграде работник радиоцентра догадался, что абверовцы ведут через Лео радиоигру. Но так или иначе, когда Лео по указанию Редлиха попросил выслать ему продовольствие и батареи к рации, посылка в условленном месте с самолета была выброшена. Абверовцы подобрали ее и доставили в Тарту. Командир боевого взвода абвергруппы 326 лейтенант Вахури вскрыл мешок. В нем среди продовольствия оказался деревянный чемодан под замком. Вахури дернул замок. Раздался оглушительный взрыв. Трех абверовцев, присутствовавших при этом, как не бывало.
Вскоре Лео, которого мучила совесть, что он попал в плен и вынужден служить врагам своего народа, бежал из абвергруппы. Найти его абверовцам не удалось, и Редлих передал через Хейно Каска в Ленинград: «К вам направлен немецкий агент Лео. Не доверяйте ему, он предатель. Кос».
Чекисты ждали подобной радиограммы. Она подтвердила, что посылка дошла по назначению.
Итак, Хейно и Виктор стали «сотрудниками» абвергруппы 326. В этом и состоял замысел советской контрразведки, разработанный капитаном Приходько: под видом поисков командира партизанской бригады Макарова проникнуть в фашистскую контрразведку, узнать ее намерения, выявить агентуру.
Неимоверных трудов стоило Хейно и Виктору работать в логове врага. Обер-лейтенант Редлих был опытным контрразведчиком. Малейший неосторожный шаг мог стоить им жизни. Тяжелее всего были моральные муки. Особенно переживал Виктор Косов, зачисленный в боевой взвод абвергруппы, который обычно использовался для поимки советских разведчиков и партизан. Не раз Виктор был свидетелем расправ абверовцев и эсэсовцев с эстонскими патриотами и советскими разведчиками.
— Не могу больше, Хейно! — как-то шепнул он в отчаянии товарищу. — Руки чешутся. Так бы и покосил их из автомата!
— Держись, Виктор, — подбадривал друга Хейно.— У нас другая задача.
Теперь они знали многих фашистских агентов, были осведомлены о планах абверовцев на ближайшее время. Все эти ценнейшие сведения как-то надо было передать управлению контрразведки фронта.
Летом 1944 года войска Ленинградского фронта, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов вступили на территорию Эстонии и Латвии. 26 июля была освобождена Нарва, 25 августа — Тарту.
В ходе летних боев в Прибалтике абвергруппа 326 продолжала вести радиоигру с управлением контрразведки. Под диктовку гитлеровцев Хейно Каск и Виктор Косов передавали, что выполняют задание и просят выслать подкрепление. Абверовцы надеялись вызвать и захватить еще одну группу советских разведчиков. Вполне понятно, что никакого «подкрепления» они не получили.
Радиосвязь с «искателями» прервалась только в середине сентября, когда началось наступление войск Ленинградского фронта из-под Тарту. К концу сен-тября территория Советской Эстонии была очищена от врага.
Оперативные группы управления контрразведки «Смерш» усиленно разыскивали фашистскую агентуру, оставленную абверовцами при отступлении. Немало вражеских агентов обезвредили контрразведчики фронта С. И. Феофанов, А. В. Железняков, П. М. Березин, П. Е. Наливайко, И. М. Чистяков, И. Г. Варьяш, начальник отдела контрразведки 8-го эстонского стрелкового корпуса полковник И. Я. Типнер и его сотрудники Э. Я. Меттус, А. А. Кикас, Р. Я- Лилленурм, контрразведчики 8-й армии, возглавляемые полковником И. С. Качаловым,.
Капитан А. Ф. Приходько разыскивал по всей Эстонии своих друзей, действовавших в абвергруппе 326.
В городе Тапа он нашел мать Хейно Каска. Изнуренная невзгодами войны, немолодая женщина подала чекисту запечатанный конверт.
— Красной Армии от моего сына.
Письмо было датировано 1 августа.
«Здравствуйте! Сейчас мы с товарищем в Тарту, — говорилось в нем.— Обязались «работать» на ОКВ. Нас, может быть, еще подозревают, но пока все в порядке. Настроение у них плохое. Понимают, что войну проиграют. Уже занимаются уничтожением документов. Если с письмом ничего не случится, останемся в доверии у немцев. Извините, что не можем выполнить ваше задание до конца. Слава Красной Армии! С приветом — оба...»
С письмом отважные разведчики пересылали добытые ими планы гитлеровцев, список оставленной в тылу наших войск агентуры, схемы расположения тайников и другие ценнейшие сведения.
Хейно Каску удалось вырваться от абверовцев и выйти в расположение советских войск только в октябре 1945 года на территории Германии. Виктор Косов пропал без вести...
Хейно пробирался к своим в немецкой форме, и первый же встреченный им советский солдат едва не убил его, приняв за врага. Так, в немецкой форме, Хейно и доставили в Ленинград. Вместе с сопровождавшим его бойцом стоял он у Дома офицеров на Литейном проспекте, где должна была состояться встреча с капитаном Приходько. Недружелюбно поглядывали прохожие на прислонившегося к стене белокурого «вражеского» солдата. Каково же было их удивление, когда подскочивший к нему капитан заключил его в свои объятия!
После войны Хейно Каск окончил в Ленинграде медицинский институт и уехал в родную Эстонию. Мало кто знает, что этот скромный сельский врач, награжденный орденом Отечественной войны, совершил славный подвиг в борьбе против фашистской разведки.
