Многое рассказали чекистам о вражеских разведывательных органах сами шпионы, задержанные и разоблаченные нашей контрразведкой. Ценные сведения были получены от советских людей из числа военнопленных, которых абверовцы пытались сделать своими агентами.
Вот еще один из эпизодов, свидетельствующих о том, что доктрина адмирала Канариса о действенности массовой агентуры была построена на песке и не могла сработать в условиях Советского Союза. Гитлеровцы слишком плохо знали советских людей, беззаветно преданных своей Родине.
...Алексей Плакутин юношей вступил на вахту пограничной охраны советской Балтики. Боевому комсомольцу, спортсмену пришлась по душе полная опасностей жизнь моряка-пограничника. Плакутин остался на сверхсрочную службу. Он был инструктором физкультуры в военно-морском пограничном училище, а с началом войны стал командиром взвода курсантов.
Когда немецко-фашистские войска пробились к истокам Невы, морской десант курсантов-пограничников получил задачу выбить гитлеровцев из захваченного ими Шлиссельбурга. В первых рядах в схватку с фашистами вступил взвод лейтенанта Плакутина. Противник встретил десант массированным огнем. Курсанты залегли. Гитлеровцы перешли в контратаку. Алексей Плакутин отстреливался до последнего патрона, был контужен и оказался в плену.
Начались скитания по лагерям. Псков, Резекне, Да-угавпилс... В начале сорок второго года Плакутина перевели в лагерь Саласпилс. Гитлеровцы установили здесь жестокий режим. Пленных морили голодом, заставляли выполнять непосильную работу, по любому поводу наказывали, расстреливали.
Алексей чувствовал, что даже его закаленный организм начинает сдавать. Не раз возникала мысль о побеге. Но осуществить этот замысел было невозможно.
Вскоре в лагерь прибыли абверовцы. Беседуя с военнопленными, они стремились вызвать их на откровенность. Гитлеровцев интересовало все: прошлое человека, его убеждения, отношение к войне, к жизни вообще, мечты о будущем. Абверовцы «разъясняли», чего добиваются фашисты, ведя войну, а потом предлагали «сотрудничать с великой Германией в борьбе с большевиками».
Вызвали на беседу и Алексея. Он решил: «Дам согласие. Вырвусь из лагеря и сбегу».
Вместе с другими пленными, отобранными абверовцами, Плакутин оказался на Рижском взморье, в дачном местечке Вяцати, где размещалась разведывательно-диверсионная школа абвера. Алексея зачислили в группу диверсантов-подрывников. Здесь он пришел к выводу, что просто сбежать — мало, что надо помочь советским органам безопасности выловить готовившихся в школе диверсантов.
Начались занятия. Через месяц Плакутина в числе двадцати пяти курсантов гитлеровцы отправили в Эстонию. На берегу Финского залива, в бывшем имении барона Шуберта Вихула, при абвергруппе 212 функционировала еще одна разведывательно-диверсионная школа. Начальником ее и одновременно начальником абвер-группы 212 был капитан Курт фон Рейнгардт. Здесь завербованных продолжали учить подрывному делу, тренировать в стрельбе и метании гранат. Небольшая группа изучала радиосвязь. Плакутин занимался с по-казным усердием. Абверовцы заметили его старание, поручили ему проводить с курсантами занятия по физ-подготовке.
Шло время. Однажды Плакутина вызвал к себе капитан Рейнгардт. Поблескивая стеклами очков, он объявил:
— Назначаю тебя старшим группы для выхода на задание в тыл русских. Подбери двух подрывников и двух радистов.
«Кого же взять с собой?» — задумался Алексей. Прежде всего он остановил свой выбор на Владимире Прокофьеве, который вел себя в школе осторожно, но иногда высказывал антифашистские настроения.
— Ну, что ж, идти все равно придется, — сказал тот. — Ладно, бери с собой. Но знай, пользы от меня будет мало.
— Отчего же? Прокофьев усмехнулся:
— Все знают: гранаты я бросать не научился, стреляю так себе. Не то что ты.
— А я вот стараюсь.
— У каждого свой талант.
Вторым, кого Плакутин решил включить в группу, был Сергей Луганок, шустрый, небольшого роста белорус. Сделал это Алексей неспроста. Как-то его друг, кухонный рабочий Мулин, доверительно шепнул ему:
— Алексей Павлович, предупредите Луганка. Хороший парень, а пропадет ни за понюшку табаку. Хочет бежать к партизанам, а где они есть, не знает. Сейчас ищет штатскую одежду. Узнают гитлеровцы — капут ему. Меня не слушает. Может, вы на него подействуете,
И вот Алексей разговаривает с Луганком:
— Ходят слухи — бежать хочешь?
— Неправда!
— Хорошо, если так. Но я знаю, что это правда. Луганок прищурил глаза:
— А что тебе, собственно, нужно?
— Чтобы ты выкинул это из головы. Связи с партизанами у тебя нет. Без документов далеко не уйдешь. Задержат — расстреляют. Пойдешь в дело со мной.
Луганок долго молчал. Потом сказал:
— Согласен. Кого еще хочешь взять?
— Прокофьева.
— Ясно. А радистов?
— Вильченко и Садыкова.
Начальник школы, которому Алексей доложил о составе группы, постучал по столу — раз, два, три.
— Ты доверяешь Луганку? — вдруг спросил он.
— Вполне.
— Однако есть кое-какие сигналы... — Рейнгардт внимательно смотрел в глаза Плакутину.
— Ничего плохого о нем не знаю.
— А я рассчитывал, что возьмешь Мучницкого. Надежный человек.
— Возьмем шестым, господин капитан...
— Пусть будет так, — после небольшого раздумья ответил Рейнгардт.
Мучницкий попал в плен при отступлении летом сорок первого года. Он не раз говорил, что ненавидит Советскую власть. Отец его был раскулачен. Мучннцкий не скрывал, что выдал фашистам захваченного в плен комиссара батальона. Известно было, что он служил шофером в карательном отряде, действовавшем против партизан. В школе Мучницкого считали информатором Рейнгардта.
Перед отправкой группы капитан пригласил Плакутина в кабинет.
— Слушай внимательно, — сказал он.— Ты — командир в звании капитана, Луганок — политрук, Прокофьев— воентехник, остальные — солдаты. В соответствии с этим получите одежду, документы и все необходимое для изготовления документов на месте. Ваша задача... — Рейнгардт объявил приказ: — Первое. Взорвать железнодорожный мост на участке Дуброва—Зеленец. Второе. Подорвать железнодорожное полотно на ряде участкоз между станциями Зеленец—Войбокало. Третье. Разведать места расположения аэродромов, складов и огневых точек и собрать сведения о передвижении советских войск. Четвертое. Поджигать крупные склады.
Начальник школы сам вывез группу Плакутина в поселок Лампово, близ станции Сиверская, и разместил ее на конспиративной квартире. Он лично следил за экипировкой и оснащением участников операции. Они с интересом рассматривали выданные им фиктивные документы. Луганку абверовцы вручили поддельный билет члена ВКП(б). Плакутин получил карту района действий, семьдесят пять тысяч рублей, пачку чистых бланков командировочных удостоверений, справок эвакогоспиталя, продовольственных аттестатов и красноармейских книжек со штампами и печатями.
Все шестеро зашили в пояса брюк удостоверения-пропуска для перехода через линию фронта после выполнения задания, подписанные начальником абвергруп-пы 212 Рейнгардтом и заверенные печатью с орлом и свастикой: «Предъявитель сего является служащим аб-вергруппы 212. При переходе через линию фронта он должен быть беспрепятственно проведен к ближайшему представителю 1Ц. Его вооружение и снаряжение должны быть оставлены при нем».
Взрывчатку и радиостанцию для маскировки вложили в противогазные сумки.
— Всем обеспечены! — воскликнул Мучницкий, похлопывая себя по сумке. Помолчав и оглянувшись на дверь, он с напускной лихостью предложил:
— А может, задание выполнять не будем? А?
Не успел Алексей ответить ему, как Луганок отчеканил:
— Нет, уважаемый, будешь выполнять. И заруби на носу: не допустим, чтобы ты саботировал. Ясно?
— Ясно.
Мучницкий втянул голову в плечи.
Вскоре тайно от других его вызвал Рейнгардт.
— В полной мере я могу положиться только на тебя, — предупредил он. — Если игра пойдет не по правилам, действуй решительно.
— Все исполню в точности, господин капитан.
— Вернешься — будешь работать у меня в школе автомехаником, — пообещал Рейнгардт, зная мечту Мучницкого о собственной автомашине.
...Немецкий военно-транспортный самолет ночью взлетел с аэродрома в Сиверской, пересек линию фронта и сразу же за железнодорожной линией Волхов—Тик-вин выбросил шесть парашютистов.
Приземлившись, Луганок дал три резких свистка. Послышались ответные сигналы. Вскоре собралась вся группа, кроме Плакутина.
— Где же Алексей?
Луганок снова засвистел. Ответа не было. Он вынул из кобуры наган и поднял его вверх.
— Что ты делаешь? — испуганно воскликнул Мучницкий.
Раздался выстрел. Все примолкли. Ответного выстрела не последовало. Луганок обвел всех взглядом.
— Я выполнять задание фашистов не буду! — решительно заявил Прокофьев.
— А я скажу за Алексея и за себя: мы еще в Вихуле договорились явиться к своим с повинной. А вы? — обратился Луганок к радистам.
— Я пошел в школу, чтобы выбраться из плена, — сказал Вильченко.
— Как все, так и я, — заявил Садыков.
— Хотите, чтобы чекисты расстреляли нас как изменников?— вскочил Мучницкий. — Я предлагаю возвратиться и доложить Рейнгардту, что задание выполнено. Как он проверит, правда это или нет? Зато мы останемся в живых.
— Вернуться? Нашел дураков!
— Здесь нам никто не поверит. Будут пытать, а потом убьют. Лучше возвратиться, — настаивал на своем Мучницкий. Встретив единодушный отпор, он отскочил назад и выхватил гранату. Прокофьев и Луганок бросились на него, обезоружили.
Во второй половине дня заместителю командира по политчасти 2-го военно-дорожного отряда батальонному комиссару В. В. Березнову доставили рапорт воентехника 2-го ранга Н. И. Худевича. Текст рапорта был краток: «Придя на обед к себе в деревню Погостище, обнаружили пять человек военных, которые заявили, что они сегодня ночью спустились на парашютах с немецкого транспортного самолета и пришли сюда, чтобы их срочно доставили в штаб фронта. Они сдали оружие, и четверо из них просили особо охранять пятого, по фамилии Мучницкий. Все пятеро доставлены мною в ваше распоряжение...»
Алексей Плакутин приземлился в редком леске, свернул парашют и, как было условлено, трижды свистнул. Ответа не последовало. Тогда он выстрелил из пистолета вверх. Тишина. «Что делать?» Он сел на камень, задумался, потом встал и решительно зашагал навстречу занимавшейся утренней заре. Вскоре Алексей был в особом отделе авиационной части, расположенной поблизости. Он коротко доложил чекисту:
— Бывший лейтенант пограничник Плакутин. В данное время старший группы диверсантов противника. Выброшены сегодня ночью в семи километрах отсюда.
Плакутин положил на стол оружие, документы, солидную пачку денег.
— Состав группы?
— Еще пять человек.
— Где они?
— Не нашел. А вторая группа на том же самолете направилась дальше, как я слышал, куда-то в район Вологды.
Чекист развернул на столе топографическую карту.
— Где оставили парашют? Алексей показал.
На обратном пути, сидя в машине рядом с неразговорчивым чекистом, Плакутин поинтересовался:
— А остальных разыскивать не будем?
— Нет. Они уже в надежном месте.
— Все пятеро?
— Да.
Вскоре Алексей и его товарищи встретились в Тихвине в особом отделе. Они рассказали чекистам все, что знали о фашистских диверсионных школах в Вяцати и Вихуле, о подготавливаемых там немецких агентах, о диверсионной группе, которая вслед за ними была выброшена в район Вологды.
Мучницкого судил военный трибунал.
Как это было уже не раз, капитан Курт фон Рейн-гардт просчитался. Вслед за шестеркой Плакутина аб-веркоманда 204 и подчиненные ей абвергруппы 211 и 212 выбросили в тыл Ленинградского и Волховского фронтов еще ряд групп с диверсионными заданиями. В большинстве своем эти люди явились к советскому командованию с повинной. Остальных выловили чекисты. Ни одна преступная акция, задуманная начальником диверсионной абверкомаиды 204 группы «Норд» полковником фон Эшвингером и его подручными, не достигла цели.
