Абверовцы стремились проникнуть и в разведывательные подразделения Ленинградского фронта.
В июне 1943 года наша контрразведка сумела перехватить и дешифровать радиограмму абвергруппы 312, которая размещалась в Гатчине, начальнику абверкоманды 304 майору Гезенрегену. В ней говорилось, что абзергруппа 312 переправляет через линию фронта пе-ревербованного агента противника. Псевдоним его «Виланд».
Из радиограммы был ясен лишь замысел врага. Но кто этот «Виланд», на каком участке он будет переброшен на нашу сторону, еще предстояло установить. Действовать требовалось немедленно. Ложные сведения о противнике, которые нес фашистский агент, действуя под видом возвращавшегося с задания советского разведчика, могли ввести в заблуждение наше командование, вызвать просчеты при планировании боевых операций.
Управление контрразведки фронта информировало контрразведку КБФ и Волховского фронта о полученных данных. Те и другие стали выяснять, не является ли «Виланд» войсковым разведчиком.
Специалисты всю ночь просидели над перехваченной радиограммой и к утру расшифровали еще одну фразу. В ней шла речь о советском разведчике, который был сброшен с самолета в ночь на 17 мая 1943 года в районе Пендиковского озера, близ деревни Шапки. Это давало еще одну нить для розыска вражеского агента.
Сотрудники управления контрразведки Ленинградского фронта капитан Л. Б. Гайсин и старший лейтенант П. И. Романов сутки не смыкали глаз. Они навели справки в разведотделе фронта, побывали в штабах армий. Выяснилось вот что.
17 мая с одного из пригородных аэродромов Ленинграда вылетел самолет. На его борту находились гвардии сержант Баранов и рядовой Палкин. Они направлялись в разведку на пять дней в район Тосно, Шапки, чтобы установить степень интенсивности передвижения войск противника и определить систему вражеских укреплений на реках Мге и Мойке. Пять дней истекли. Разведчики не возвращались. Неужели один из них скоро вернется как фашистский агент «Виланд»? Но кто — Баранов или Палкин? Когда и где он перейдет линию фронта? Ответа на эти вопросы не было. Оставалось только ждать...
Несколько позже стало известно, что в это время произошло там, за линией фронта.
Сотрудник абвергруппы 312 обер-лейтенант Розе прибыл к линии фронта из Сиверской на «оппель-кадете». В машине сидел «Виланд» с повязкой на глазах, которую сняли, когда прибыли на место. Для пере-броски агента Розе облюбовал участок обороны 177-й стрелковой дивизии 54-й армии Волховского фронта. Сейчас он еще раз проверял, как «Виланд» усвоил легенду, и давал ему последние указания:
— Если попадете в особый отдел, держитесь на допросе одной линии. Не добавляйте ничего, говорите одно и то же, одно и то же. Тогда можно рассчитывать на успех.
Но расчеты обер-лейтенанта Розе были напрасными...
Рядовые 9-й роты 486-го стрелкового полка Кури-лин и Усачев заступили на пост у дзота 1503 в поздний час 10 июня. Белая ночь как бы помогала бойцам. Кочковатое болото широкой нейтральной полосы, отделявшей наши позиции от переднего края немцев, было залито светом.
Командира роты старшего лейтенанта Васильева разбудил вбежавший в землянку Усачев:
— Товарищ старший лейтенант, к дзоту ползет немец. Видно, перебежчик. В руках — белый платок.
— Передайте Курилину: не стрелять. Я сейчас выхожу.
Васильев догнал Усачева около поста. Метрах в пятидесяти перед дзотом лежал человек в форме солдата немецкой армии. В левой руке он держал трепетавший от легкого ветерка белый платок.
— Я ваш, я советский солдат, — торопливо говорил неизвестный.
Васильев предупредил его, чтобы он был осторожен; впереди минное поле.
— Я сапер. Разберусь... В случае чего, могу разминировать.
Перебежчик благополучно преодолел минное поле. Васильев обезоружил его и повел к себе в блиндаж.
— Моя фамилия Палкин, — торопился рассказать неизвестный. — Нас с товарищем послали в разведку 17 мая, да только мой друг погиб. Убили его фашисты проклятые...
«Переживает», — сочувственно подумал Васильев. Он знал, как тяжело терять фронтовых друзей, и не задавал вопросов.
— Задержался я, никак не мог перейти линию фронта. Раза четыре пытался. Сообщите обо мне в инженерное управление или нашему комбату. А еще лучше — дайте документ, я на попутных сам доберусь в Ленинград.
— Сейчас свяжусь с командованием. Не хотите ли перекусить? Голодны небось?
— Не откажусь, — ответил тот.
На другой день Палкин был доставлен в Ленинград, но не в инженерное управление, а в управление контрразведки фронта. Капитан Гайсин и старший лейтенант Романов встретились с тем, кого разыскивали по всем соединениям фронта. Перед ними сидел высокий, нескладный человек лет тридцати пяти, с бесцветным лицом и бойко рассказывал, как они с гвардии сержантом Барановым приземлились близ озера Пендиковского, как собирали интересующие инженерное управление сведения, как пробирались к линии фронта, чтобы доставить информацию.
— На опушке леса наткнулись на немецкий патруль. У нас потребовали документы. Мы побежали. Фашисты открыли стрельбу. Баранова убили, а мне удалось уйти.
Чекисты внимательно слушали сочиненную обер-лейтенантом Розе легенду, которую уверенно пересказывал агент.
— Вы меня, товарищи, поскорей отпустите в инженерное управление, — убеждал контрразведчиков Палкин. — Там, поди, заждались. Сведения больно ценные. Не зря за них голову сложил гвардии сержант...
— А может быть, правду начнете рассказывать, «Виланд»?
— Что? — вздрогнул Палкин. — Какой «Виланд»?.. Вы меня на пушку берете! Проверьте в инженерном управлении. Там знают, кто такой Палкин. Я ценные сведения принес. Вы отвечать будете.
В тюрьме Палкин снова и снова вспоминал все, что услышал от обер-лейтенанта Розе. Вспоминал его посулы. Гитлеровец обещал освободить Палкина из плена, дать ему дом, корову. «Вот теперь я получу все спол-на»,— горько думал Палкин и вспоминал о Баранове, который попал к фашистам из-за него, но отказался стать предателем. «Сволочь ты, Палкин, — с негодованием говорил сержант, узнав, что его напарник согласился работать на фашистов. — Убить бы тебя, да нечем. Стань хоть напоследок человеком: придешь к своим— признайся во всем».
Снова и снова мучительно размышлял Палкин: «Откуда они знают мой псевдоним? Может, признаться в чем-то малом?..» Он до войны отбывал наказание за грабеж и усвоил манеру поведения уголовника. «Нет, надо держаться до конца, повторять одно и то же».
Шли дни. Под давлением улик, собранных следователем Н. И. Родионовым, Палкин признался, как струсил и сдался в плен фашистам, как предал Баранова, как стал абверовским агентом. Обер-лейтенант Розе снабдил его дезинформационными данными, якобы собранными в тылу немецких войск, и дал задание накапливать сведения о войсках фронта, а при очередной разведоперации вернуться обратно.
Не вышло. Агент «Виланд» не возвратился.
