Когда в начале 1927 года в Ленинграде первым изданием вышел «Разгром», пресса уделила ему много внимания. Тепло отозвался о романе А. М. Горький. Оп назвал «Разгром» талантливым произведением, а па юбилейной сессии ЦИК СССР, проводившейся в Ленинграде в честь 10-летия Великой Октябрьской социалистической революции, нарком просвещения А. В. Луначарский в своем выступлении, говоря о «Разгроме» А. Фадеева и «Цементе» Ф. Гладкова, сказал, что эти книги свидетельствуют о начинающемся расцвете пролетарской литературы.
Переехав в Москву, Фадеев стал работать в секретариате РАПП. Российская ассоциация пролетарских писателей расширяла свою деятельность, вовлекая в свои ряды все новых и новых членов, главным образом из среды молодых рабочих. Приходилось редактировать рукописи, консультировать молодых литераторов, выступать на творческих заседаниях кружков, бурных пленумах правления РАПП. Все это требовало много времени, энергии, сил. Молодые литераторы, получившие помощь и поддержку Фадеева, искренне привязались к нему и полюбили его.
Борис Горбатов писал Фадееву в декабре 1951 года: «25 лет тому назад в кавказской рубашке с набором ремешков и в сапогах явился ты в Москву, и все мы единодушно, молча и не сговариваясь, признали тебя вожаком нашего поколения писателей. Мы отдали тебе не голоса, а сердца свои».
РАПП оформилась в январе 1925 года на 1-й Всесоюзной конференции пролетарских писателей как ведущий отряд созданной в 1920 году Всероссийской ассоциации пролетарских писателей (ВАПП). В нее во-шло большинство писателей-коммунистов, в том числе А. Серафимович, Д. Бедный, Д. Фурманов, Ю. Либе-динский, позднее — А. Фадеев, М. Шолохов. В 1930 году членами РАПП стали В. Маяковский, В. Лугов-ской, Д. Багрицкий.
В рядах РАПП было много рабочей литературной молодежи. Организация была призвана решить одну из задач ленинской культурной революции: воспитать кадры пролетарских писателей, вывести проле-тарскую литературу на ведущее место. К этому и призывала писателей резолюция ЦК ВКП (б) «О политике партии в области художественной литературы» (1925).
«Чапаев» и «Мятеж» Дм. Фурманова, «Железный поток» А. Серафимовича, «Разгром» А. Фадеева, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова — эти произведения созданы писателями, членами РАПП.
Партия поддерживала РАПП, оказывала помощь пролетарским писателям, призывала их учиться у классиков, у современных прогрессивных писателей, у крупнейшего советского писателя М. Горького.
РАПП сыграла положительную роль в объединении творческих сил пролетарских писателей в борьбе против реакционных буржуазных влияний в области литературы и искусства. Вместе с тем в работе РАПП были и ошибки: в области эстетики, теории литературы: и литературной критики. Не всегда правильно оценивалось старое культурное наследие и творчество некоторых современных писателей из других литературных организаций (а иногда и внутри РАПП). Товарищеские отношения, творческие дискуссии подменялись администрированием, литературная критика порой была слишком резкой и грубой. За все это РАПП подвергалась критике в партийной печати и в среде писательской общественности.
В начале тридцатых годов успехи в строительстве социализма в нашей стране, переход подавляющей части старой интеллигенции — и писательской в том числе — на сторону Советской власти показали, что рамки РАПП стали тесными для советской литературы, сдерживают дальнейшее развитие. Поэтому постановлением ЦК ВКП (б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» РАПП и родственные ей организации были расформированы. Открылся путь к созданию единого Союза писателей СССР.
Весной 1928 года советские писатели и читатели переживали радостные дни. После нескольких лет пребывания за границей, где он проходил курс лечения, в Москву из Италии приехал А. М. Горький.
Вечером 7 июня 1928 года на собрании Федерации советских писателей Горький встретился с московскими писателями. Здесь были А. Серафимович, А. Толстой, Ю. Либединский, М. Кольцов, А. Караваева и другие. Александр Фадеев приветствовал гостя.
Это был памятный день в истории советской литературы. Анна Караваева так вспоминает о встрече писателей с Горьким: «Помню миг торжественно-взволнованного молчания, когда высокая фигура Горького появилась в глубине эстрады в нашем невысоком зале заседаний по улице Воровского... Едва Горький приблизился к столу, накрытому красной бархатной скатертью, за которым стоя встретили его члены президиума собрания, как переполненный зал словно содрогнулся от грома рукоплесканий. Горький поклонился всем и сделал рукой знак, как бы показывая, что благодарит, тронут встречей, но давайте, мол, товарищи, приступим к делу!..
Пока Горький говорил, Фадеев смотрел на него неотрывно, словно впитывая в себя каждое слово и всецело отдаваясь новым, не испытанным ранее впечатлениям — видеть, слышать великого писателя, живого классика...
Когда собрание уже начало расходиться, я спросила Фадеева: «Ну! Как?» Он ответил тихо, что «сегодняшний вечер, конечно, никто не забудет».
Во время приездов М. Горького в Москву *, Фадеев часто бывал у него, переписывался с ним, внимательно изучал произведения великого писателя. Когда вышли в свет первые книги нового романа Горького «Жизнь Клима Самгина», Фадеев охарактеризовал роман как самое значительное произведение современной литературы, «произведение исключительной мощи, темперамента и ума». Фадеев поддерживал многие начинания Горького, помогал ему создать творческие коллективы для писания «Истории гражданской войны», «Истории фабрик и заводов», увлекла его и горьковская идея переиздания целой серии романов под общей рубрикой «История молодого человека XIX столетия».
* До окончательного переезда в Москву в 1933 году А. М. Горький ежегодно приезжал из Италии в летние месяцы года.
Позднее Фадеев принял участие в организации Союза советских писателей. Он был заместителем председателя, затем ответственным секретарем оргкомитета, который возглавлял Горький.
Внимательно прислушивался Фадеев к замечаниям Горького, касавшимся романа «Последний из удэге», над которым он в это время работал. Для Фадеева Горький был всю жизнь мудрым учителем, продолжа-телем лучших традиций русской и мировой литературы.
Близко познакомился Фадеев и с Владимиром Маяковским, бывал у него на квартире в. Гендриковом переулке *. Там собиралось довольно большое общество писателей и артистов, любили поговорить, поспорить, послушать, как читает свои новые произведения Маяковский.
* Сейчас музей-квартира В. В. Маяковского.
Дружба Фадеева и Маяковского крепла. Когда в феврале 1930 года Владимир Маяковский устроил юбилейную выставку «20 лет работы», Фадеев вместе с Алексеем Сурковым и Владимиром Ставским посетил ее и поддержал поэта. Позднее Фадеев много сделал для популяризации его творчества. Доклад Фадеева о Маяковском, прочитанный в десятую годовщину со дня смерти поэта, внес много нового в советское литературоведение.
В этом докладе А. Фадеев решительно опроверг бытовавший тогда взгляд, что Маяковский как поэт своей популярностью был якобы обязан футуризму. Фадеев доказал, что не футуризм, а Великая Октябрьская социалистическая революция, певцом которой стал Владимир Маяковский, обессмертила его имя, его творчество.
В конце двадцатых — начале тридцатых годов Фадеев часто встречается с писателями. Учащаются его поездки в Ленинград, где он состоит членом правления Ассоциации пролетарских писателей.
Как член Международной организации революционных писателей он участвовал в работе Второй всемирной конференции революционной литературы, проходившей в ноябре 1930 года в Харькове. Фадеев познакомился и подружился там со многими зарубежными писателями. Среди них были немцы Иоганнес Бехер и Анна Зегерс, венгр Бела Иллеш, француз Луи Арагон и другие.
В Москве Фадеев постоянно видится с Александром Серафимовичем — старейшим пролетарским писателем. «Наш старик один из тех кряжей, что шли вместе с Горьким»,— сказал о нем как-то Фадеев. В числе друзей Фадеева в эту пору были Марк Колосов, Лидия Сейфуллина, Анна Караваева, Валерия Герасимова. Потом завязалась дружба с Михаилом Шолоховым, Константином Фединым, Николаем Тихоновым, а также с Леонидом Леоновым и Всеволодом Ивановым, когда вместе с двумя последними Фадеев стал редактировать в 1931 году журнал «Красная новь». Но более всего он был дружен тогда, пожалуй, с Юрием Ли-бединским. Их связывала и общность биографий — Ю. Либединский, как и Фадеев, был участником гражданской войны, и общность взглядов, и то, что оба они были избраны секретарями правлепия РАПП. Вместе с Либединским Фадеев читал и изучал сочинения В. И. Ленина, стремясь получить ответ на волновавшие его вопросы политической и литературной жизни.
Позднее Юрий Либединский вспоминал их совместные прогулки по Москве, проходившие в спорах на философские и литературные темы. «Особенно много гуляли мы по Замоскворечью... Рядом с заводами, перед которыми мы благоговели как перед средоточием классовой энергий пролетариата, еще высились монастыри,— рассказывал Либединский,— Москва-река еще текла среди зеленых берегов... Петухи кричали по всей Москве, зеленая короткая травка пробивалась сквозь плиты тротуаров, сложенных из белого московского камня.
А Красная Пресня?.. Тут каждый переулок рассказывал о революционной борьбе, и ни один рассказ не походил на другой».
Дружба Фадеева с Либединским продолжалась много лет и прошла через большие испытания. Когда Юрий Николаевич был оклеветан- недобросовестными людьми и оказался в тяжелом положении, на большом собрании, где решался вопрос о судьбе друга, Фадеев заявил: «Бывают в жизни коммуниста такие минуты, когда убедительнее всяких документов должно быть слово его товарища по партии. И вот я, знающий Юрия Либединского на протяжении многих лет, отвечаю за него своим партийным билетом и своей головой, что он честный коммунист».
В начале тридцатых годов Фадеев работал над новым романом—«Последний из удэге». Уже были написаны две книги, но писатель чувствовал глубокое неудовлетворение. Вот уже двенадцать лет он не был на Дальнем Востоке, и родной край вставал в его мечтах шумом таежных вершин, серебром быстрых рек, рокотом прибрежных волн, ярким блеском южного солнца. Хотелось снова побывать там, где прошли детство и юность, где остались опасная работа в подполье и исхоженные партизанские тропы, побывать там, где живут герои его романов и повестей.
Потребность увидеть Дальний Восток, собрать новые материалы для «Последнего из удэге» была настолько велика, что Фадеев добился временного освобождения от обязанностей ответственного секретаря оргкомитета Союза советских писателей и в конце августа 1933 года выехал на Дальний Восток вместе с киноэкспедицией режиссера и писателя Александра Петровича Довженко.
* Над второй книгой романа Фадеев работал в Уфе, где прожил в 1932 году более полугода вместе со своим другом, поэтом Владимиром Луговским.
Свои впечатления от новой и радостной встречи с родным краем Фадеев передал в рассказе «Землетрясение». Герой рассказа, художник-дальневосточник, участник гражданской войны, как и автор рассказа, возвращается к тихоокеанским берегам после двенадцатилетнего отсутствия: «Он не узнавал знакомых мест, да и люди стали другими. Вдоль старой Уссурийской дороги на сотни и тысячи километров прокладывались вторые пути. Ночами Майгула', не отрываясь, смотрел в окно, и видел огни тракторов, и слышал урчание, заглушавшее шум поезда,— тракторы подымали зябь...
* Фамилия художника, героя рассказа «Землетрясение».
Над огромными пространствами тайги реяли самолеты. Их мощный клекот то и дело врезался в шум поезда, тени самолетов скользили по желтым колхозным полям, по синим водам рек и озер. Самолет стал такой же принадлежностью родного пейзажа, как жаворонок или голубь.
Майгула смотрел на все это влажными глазами и думал: «Вот она, та земля, которую корчевали мой отец, братья, я сам,— земля, смоченная нашим потом, нашими слезами, пашей кровью. И вот люди стали жить на этой земле хорошо».
В дороге Фадеев много беседовал с Довженко и его женой и помощницей Юлией Солнцевой. Алексапдр Александрович рассказывал о родном крае, вместе обсуждали план сценария кинофильма «Аэроград», который собирался снимать Довженко. Было решено, что в сценарии отразится современная жизнь Дальнего Востока, происки японских империалистов, агрессия милитаристской Японии па Дальнем Востоке. Все это было тогда очень актуально. Япония готовилась к нападению на Советский Союз, ее войска вторглись уже в соседнюю Маньчжурию, создав там марионеточное государство Маньчжоу-го. Советские люди укрепляли Дальний Восток, одевали в сталь и бетон его границы. Чувством ответственности за безопасность своего края жили тогда дальневосточники. Этими чувствами жил Фадеев и его спутники.
6 сентября 1933 года московский экспресс загрохотал по одному из самых больших в СССР мостов — через величественный Амур — и вскоре плавно подошел к перрону Хабаровского вокзала. Было много встречающих: писатели, артисты, творческие работники. Приезд Фадеева и Довженко справедливо рассматривался как большое событие в культурной жизни края.
Уже через два дня Фадеев выступал с большой речью о задачах писательской организации Дальнего Востока на многолюдном собрании литераторов. Его слушали с интересом, задали множество вопросов.
Из Хабаровска Фадеев и его спутники вылетели в Биробиджан, возникший недавно в тайге город, а оттуда совершили новый бросок по воздуху к устью Амура, в Николаевск-на-Амуре. «Над совершенно дикими и дьявольски красивыми местами мы летели!» — напишет об этом рейсе Фадеев. Николаевск был дорог Фадееву. Здесь сражались против интервентов и белогвардейцев его друзья по училищу: Билименко, Бородкин и Нерезов.
Писатели осмотрели рыбные промыслы и консервные заводы, побывали в созданных нивхами * колхозах, в техникуме народов Севера, выступали с докладами о советской литературе и искусстве, отвечали на многочисленные вопросы.
* Народность Дальнего Востока,
И снова в путь — теперь на пароходе вдоль скалистых берегов Приморья — Татарским проливом, о заходом на Северный Сахалин, потом Японским морем. Это были счастливые дни. Стояла теплая, солнечная погода. Море радовало глаз своими светло-голубыми и зелеными оттенками. 3 октября 1933 года пароход вошел во Владивостокскую гавань, и перед взором Фадеева и его спутников раскрылась величественная панорама города, улицы и здания, расположившиеся по склонам сопок, бухта Золотой Рог, заполненная судами, строения и причалы торгового порта, Дальзавод и возвышающееся над всем этим Орлиное гнездо, такое знакомое с детства.
Но и во Владивостоке Фадеев не задержался. Вместе со своими спутниками он отправился в большую поездку по краю.
14 ноября 1933 года Фадеев писал об этом путешествии из таежной Кокшаровки кинорежиссеру Эсфири Шуб: «Из Владивостока мы поехали катером в звероводческий совхоз, потом — дрезиной — на станцию Кангауз (строится новая железнодорожная ветка через страшеннейшую тайгу и сопки *) и в угольной вагонетке (вымазались как черти!) на Сучанские рудники. С Сучана пошли таежными тропами (общей сложностью километров 300) в Улахинскую долину, в которой я вырос...»
* Это строительство А. Фадеев опишет потом в рассказе «Землетрясение»,
В этот же день в письме к матери Александр Александрович сообщал: «Дня три тому назад я был в Чугуевке... Я испытываю к этому селу необыкновенную привязанность, и пребывание там взволновало меня чрезвычайно... Тут тебя все, все помнят и так хвалят, что я просто горжусь тобой. Именно потому, что я твой сын, меня в Чугуевке так приветливо встретили, так обласкали, так все звали к себе, что я не могу об этом без слез вспомнить».
Проводником экспедиции по таежным местам был Василий Тарасович Глушак, «пятидесятилетний богатырь с необыкновенно ясными детскими глазами», знаменитый в крае охотник-тигролов, спутник писателя-путешественника В. К. Арсеньева и друг Дерсу Уза-ла — героя его книги.
В начале декабря Фадеев, Довженко и Солнцева возвратились во Владивосток. Здесь состоялось несколько встреч с трудящимися города, затем Фадеев выехал в Хабаровск. В интервью для печати он сказал: «Кровь героических сынов трудящихся Дальнего Востока была пролита недаром. Край расцвел, стал жемчужиной нашей социалистической Родины, форпостом коммунизма на Тихом океане».
Новый, 1934 год А. Фадеев и А. Довженко встречали в городе юности Комсомольске. Собственно, города еще не было. Выли временные бараки, в которых жили первые строители, прибывшие еще весной 1932 года по призыву комсомола, — москвичи, ленинградцы, киевляне, ростовчане, одесситы, харьковчане, молодежь других городов.
Молодые строители были рады приезду любимого писателя и популярного кинорежиссера. Выступая на общегородском комсомольском собрании, Фадеев сказал: «...ваш Комсомольск — это героический город с большим будущим. Это город, который каяедый дальневосточник, и не только дальневосточник, а каждый гражданин Советского Союза должен знать и любить и помогать ему».
По совету Фадеева над Комсомольском взяли шефство молодежные организации центра страны, помогли открыть библиотеку, рабфак, техникум, вечерние технические курсы, послали спортивные принадлежности, радиоприемники.
Спустя год вновь приехав в Комсомольск, Фадеев убедился в том, что его инициатива не была напрасной. Вместе со своими молодыми друзьями Александр Александрович встретил в городе юности еще один Новый год — 1935-й.
Но вернемся к январю 1934 года, когда Фадеев участвовал в Дальневосточной партийной конференции. Там он был избран делегатом на XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии.
В конце января Фадеев уже был в Москве. Для пего, как и для других членов оргкомитета, началась большая работа по подготовке Первого Всесоюзного съезда советских писателей.
В августе в Москву стали съезжаться писатели со всех республик Советской страны.
Съезд открылся 17 августа 1934 года в Доме Союзов.
Волнующим событием стало уже первое выступление А. М. Горького на съезде. Он говорил о том, что прежде распыленная литература всех наших народов и народностей выступает теперь как единое целое пе-ред лицом пролетариата всех стран, перед лицом дружественных нам революционных литераторов. «Мы выступаем как судьи мира, обреченного на гибель,—говорил Горький,— и как люди, утверждающие подлинный гуманизм, гуманизм революционного пролетариата, гуманизм силы, призванной историей освободить весь мир трудящихся от зависти, подкупа, от всех уродств, которые на протяжении веков искажали людей труда».
Две недели шла работа съезда. Глубокий доклад о советской литературе сделал А. М. Горький. Были заслушаны содоклады о драматургии, поэзии, детской литературе, доклады о национальных литературах.
В своем выступлении А. Фадеев говорил о новаторстве и мировом значении советской литературы, о ее достижениях и недостатках, о необходимости монументальных форм в литературе, «в которые могла быть отлита революционная мечта трудящегося человечества». Он призывал к созданию типических ярких характеров советских людей. Фадеева слушали очень внимательно, слушал его и молодой поэт Александр Твардовский, который впоследствии рассказывал, что идея и замысел его поэмы «Страна Муравия» были навеяны именно этим выступлением Фадеева. Фадеев подсказал А. Твардовскому не только сюжет произведения, но и самую его форму — условную, сказовую.
Съезд закончил работу 1 сентября 1934 года. В Уставе Союза советских писателей было записано определение творческого метода советской литературы: «Социалистический реализм, являясь основным методом советской художественной литературы и литературной критики, требует от художника правдивого, исторически конкретного изображения действительности в ее революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма. Социалистический реализм обеспечивает художественному творчеству исключительную возможность проявления творческой инициативы, выбора разнообразных форм, стилей и жанров...»
Впервые в истории мировой литературы состоялся съезд, который привел писателей к идейному единству при сохранении художественного многообразия творчества, к сплочению всех творческих сил советской литературы.
«В чем вижу я победу большевизма на съезде писателей? — сказал А. М. Горький в своем заключительном слове. «В том, что те из них, которые считались беспартийными, «колеблющимися», признали большевизм единственной, боевой руководящей идеей в творчестве, в живописи словом».
На съезде Горький был избран председателем правления Союза советских писателей, А. Фадеев вошел в число членов правления и в президиум.
Но работа над романом звала его на Дальний Восток. 28 сентября 1934 года вместе с писателями П. Павленко, Р. Фраерманом и венгерским поэтом Аи-талом Гидашем Фадеев приехал в Хабаровск. На этот раз Александр Александрович собирался надолго осесть в родном крае. Ближайшей его целью было завершить работу над третьей книгой романа «Последний из удэге».
Как и прежде, Фадеев помогал начинающим писателям, выступал с лекциями и докладами о советской литературе, много делал для укрепления Дальневосточного отделения Союза писателей, редактировал вновь созданный журнал «На рубеже». Кроме того, он продолжал шефствовать над Комсомольском и родной Чугуевкой.
Вспоминая об этом времени, Фадеев писал: «Примерно с ноября 34 года и по август 1935-го я уже мало ездил по краю, больше писал и жил абсолютно один на даче, на 19-й версте, вблизи от залива... Я много гулял один и жил можно сказать, воспоминаниями. Я работал тогда над романом «Последний из удэге», над его третьей частью, которую критика находила наиболее удачной. И правда, мне работалось трудно, но хорошо, что я объясняю тем состоянием душевной раскрытости, которая естественно возникла от- соприкосновения с «корнями».
Побывав в родных краях, пройдя по местам былых боев с интервентами и белогвардейцами, встретившись здесь с героями гражданской войны, увидев те огромные изменения, которые произошли на Дальнем Востоке в результате победы социалистической революции, Фадеев закончил третью книгу романа, собрал материалы для четвертой, опубликовал рассказы «Землетрясение» и «О бедности и богатстве», задумал написать очерк и киносценарий о герое гражданской войны Сергее Лазо.
В конце августа 1935 года писатель возвратился в Москву. В октябре Фадеев в составе делегации писателей и журналистов посетил Чехословакию, а оттуда поехал на юг, в Сухуми, для продолжения работы над романом.
Здесь, как и на Дальнем Востоке, он любил бродить по окрестностям, подниматься высоко в горы и наблюдать, как плавно и величественно уходит за морской горизонт красное вечернее солнце.
«Я очень продуктивно работаю, — пишет он матери,— надеюсь в феврале закончить 4-ю часть. Это было бы вполне «по-стахановски», если бы удалось сдать через месяца-полтора 4-го часть, когда третья только-только выйдет». Третья часть вышла в январе, но сроки, намеченные Фадеевым для четвертой части, отодвигаются.
Фадеева волновало и то, как читателями и критикой будет встречена третья книга романа, которой он отдал так много сил. Но пришедшие из Москвы газеты успокоили его. «Победа писателя» — многозначительно озаглавила свою рецензию в «Литературной газете» Мариэтта Шагинян, а 3 апреля 1936 года в «Правде» в рецензии Алексея Суркова говорилось: «В умении показать большевистское чувство в его обыденной реальности — сила Фадеева-художника и его преимущество перед многими другими нашими писателями».
В середине мая 1936 года вместе с приехавшим к нему Ю. Либединским Фадеев отправился в Сочи навестить больного Николая Алексеевича Островского, Говорили о литературе, о писательском мастерстве. Александр Александрович обещал зайти снова, чтобы обстоятельно побеседовать о романе «Как закалялась сталь». Срочно вызванный в Москву, он пишет Островскому небольшое письмо: «Я очень рад был познакомиться с тобой. Радостно сознавать, что большевики уже нашего с тобой поколения, т. е. относительно молодого поколения, дают образцы такого непревзойденного величавого и простого мужества и преданности революционному долгу».
Как всегда, столица встретила Фадеева потоком людей и машин на улицах, объятиями и поцелуями друзей. Талант Фадеева получил новое признание. Критический обстрел, которому он подвергался за первую и вторую книги, закончился. Его поздравляли с успехом новой книги, признанной лучшим произведением литературы 1935 года. Как хотелось Фадееву в эти дни побывать у Алексея Максимовича Горького, услышать мнение учителя и старшего товарища! Но Горький был тяжело болен, и 18 июня 1936 года великий писатель умер.
- Тысячи людей прощались с Горьким в Колонном зале Дома Союзов. Менялись почетные караулы. В одном из них вместе с другими писателями стоял Александр Фадеев. «Правда» в числе других материалов публикует и некролог Фадеева «Друг и учитель трудящихся». «...А тут свалилось это несчастье — смерть Алексея Максимовича, — писал Фадеев в Сочи Нико-лаю Островскому. — ...Как это часто бывает, истинные размеры этого человека стали видны только после его смерти. И только теперь знаешь полностью — что это ушел целый кусок мира».
В этом же письме Фадеев высказывал товарищеские замечания о романе «Как закалялась сталь», который ему в целом очень понравился, «прежде всего, глубоко понятной и прочувствованной партийностью, которую я только у Фурманова (из писателей) видел так просто, искренне и правдиво выраженной, главным образом, в центральном герое — Павле Корчагине».
Фадеев возлагал большие надежды на Николая Алексеевича, на его новый роман «Рожденные бурей». Когда Островский возвратился из Сочи в Москву, 15 ноября 1936 года на московской квартире писателя * состоялось заседание Президиума правления Союза советских писателей, на котором была обсуждена первая книга его романа «Рожденные бурей».
* Сейчас музей Н. А. Островского (ул. Горького).
Заседание президиума проходило не в комнате Островского, а в большой светлой столовой, где обычно принимали гостей. Его кровать стояла у стены. Каждый, кто приходил, здоровался с ним за руку, — вспо-минает критик С. Трегуб, автор книг о II. Островском. — Собравшиеся расположились на стульях и на диване так, что Островский всем был виден. За маленьким столиком сидели А. Серафимович, А. Фадеев, В. Ставский и секретари ЦК ВЛКСМ.
Первым взял слово Николай Островский. Оп попросил собравшихся открыть «артиллерийский огонь» критики по его рукописи, заверил товарищей, что этот огонь будет для него не губителен, а животворен, творческие силы и желания его окрепнут и он сможет успешно завершить начатое дело.
Николай Островский с благодарностью принял замечания товарищей по перу и в течение месяца подготовил свой новый роман к изданию. Но прогрессирующая болезнь делала свое злое дело. 22 декабря 1936 года он умер.
26 декабря на Новодевичьем кладбище Александр Фадеев открывал траурный митинг. В эти дни вышла из печати первая книга романа «Рожденные бурей».
«Примером своего существования, которое продолжало быть до последней минуты борьбой, творчеством, работой революционной мысли, Островский как бы говорил нам всем: будьте сильнее, благороднее, страстнее в своей преданности делу и в ненависти к врагу»,— писал Фадеев в некрологе «Памяти Николая Островского».
...Герои Островского несут в себе черты нового общества: великую преданность делу трудящихся, страстность борцов-революционеров, ненависть к врагу и любовь к соратнику — борцу и труженику, товарищеское, теплое отношение к женщине-подруге, подчинение дисциплине и организации — без которых немыслима победа, волю и трудолюбие, скромность, чувство собственного достоинства, бесстрашный революционный ум.
Они являются носителями тех качеств, которые утверждают на земле новый, социалистический тип человека, его новый, более высокий в историческом развитии человечества моральный облик.
В этом великая заслуга Островского как художника».
В середине тридцатых годов стало ощущаться горячее дыхание приближающейся войны. Фашистская Италия напала на Эфиопию, летом 1936 года вспыхнул фашистский мятеж и началась гражданская войиа в Испании. Советские люди и все прогрессивное человечество были на стороне испанского народа, на стороне республиканской Испании.
С этого времени началась деятельность Александра Александровича Фадеева как борца за мир, деятельность, продолжавшаяся целых двадцать лет.
«Вы хотите знать подлинное лицо фашизма? Спросите о том сотни и тысячи верных граждан Испании, томящихся в застенках городов и деревень... Пусть весь мир знает, что фашизм — это война, фашизм — это угроза любому демократическому порядку, фашизм — это порабощение слабых наций, фашизм — это гибель культуры и возрождение инквизиции». Так говорил Фадеев в своей речи на антифашистском митинге в защиту Испании, состоявшемся в Москве, на Красной площади в августе 1936 года. Год спустя он встретился лицом к лицу с фашизмом на многострадальной испанской земле.
Очередной, Второй конгресс Международной ассоциации писателей для защиты культуры должен был проходить в Испании в июле 1937 года. В состав делегации советских писателей входили М. Кольцов, А. Толстой, А. Фадеев, В. Ставский, Вс. Вишневский, А. Барто, И. Микитенко, В. Финк, И. Эренбург.
Из Парижа поезд доставил делегацию на границу с Испанией, к подножию Пиренеев. «В горе был проделан узкий тоннель. Из него медленно, спокойно, без всякого испанского темперамента, выполз поезд — несколько похожий на старую одесскую конку вагончиков без стен и крыши,— вспоминает В. Финк. — Мы сели, поезд юркнул обратно в дыру и вскоре выскочил в Испании, по ту сторону Пиренеев, на станции Порт-Бу.
На вокзале было пустынно, окна выбиты, поезда не приходили и не уходили. Где-то в конце перрона стоял одинокий парень в кепке и с винтовкой в руках. Было похоже на наш восемнадцатый год». Так началась встреча с опустошенной гражданской войной Испанией.
С пограничной станции советских писателей на автобусах доставили в Барселону. Утром на город налетели фашистские бомбардировщики. После окончания воздушной тревоги делегаты двинулись дальше, остано-вились на сутки в Валенсии. Здесь встретились с посланцами из 28 стран. В полуразрушенном здании Эратуши провели заседание конгресса, переждали воздушный налет итальянской авиации и выехали ь Мадрид.
«Второй антифашистский конгресс писателей не похож на обычные съезды этого рода,— делает А. Фадеев запись в своем дневнике. — Он происходит в обстановке ожесточенной гражданской войны. Героический Мадрид под обстрелом. Писатели, книги которых читает весь мир, заседают вместе с бойцами, не успевшими стряхнуть пыль окопов со своих одежд. Испанские дети и женщины — постоянные участники конгресса... На трибуне возникают полные решимости лица испанской молодежи. Конгресс провожает их бурной овацией... еще гремят аплодисменты, но председатель объявляет, что слово имеет тов. Вишневский, автор «Мы из Кронштадта». Конгресс встает. Долго не смолкают овации в честь Советского Союза».
Любовь к нашей Родине огромна. С энтузиазмом смотрят испанцы и бойцы интернациональных бригад советские фильмы «Чапаев» и «Мы из Кронштадта». Многие испанцы читали «Разгром» Фадеева, выражали свои симпатии его автору.
На конгрессе выступили советские писатели А. Толстой, М. Кольцов, И. Эренбург, А. Барто. Звучали пламенные слова Леона Муссин'ака из Франции, Ральфа Бейтеса из Англии, говорили писатели других стран Европы и Латинской Америки. Немецкие писатели-антифашисты Вилли Бредель, Людвиг Ренн, Эрих Вай-нерт приходили на конгресс в минуты затишья — они сражаются в рядах интернациональной бригады.
* «No passaran!» — «Они не пройдут!» был самым популярным лозунгом.
7 июля 1937 года — весь конгресс на фронтах. Делегаты, беседуют с бойцами в окопах Карабанчеля, Гвадалахары, Брюнетты.
В прифронтовой зоне проходит митинг. Раздаются звуки гимна республиканской Испании, в зал входят герои Брюнетты * со знаменами, отнятыми у фашистов. Зал стоя аплодирует.
* Под Брюнеттой 6 июля 1937 года войска республиканской Испании дали отпор фашистам и обратили их в бегство, взяли военные трофеи.
Другое яркое впечатление — встреча с Долорес Ибаррури и другими руководителями Испанской компартии после одного из заседаний конгресса. Величественного вида женщина в черном, с глубокими скорбными глазами беседовала с советскими делегатами, благодарила за помощь, оказанную советским народом борющейся Испании, желала счастливого обратного пути.
Конгресс принимает обращение ко всему передовому человечеству и решает последнее заседание провести в Париже.
Александр Александрович знакомится со столицей Франции, посещает Всемирную выставку, музеи и театры, встречается с деятелями французской культуры. Большое впечатление осталось от встречи с великим французским писателем Роменом Ролланом.
«Худощавый, огромного роста, слегка сутуловатый, с ясными, умными, добрыми глазами, глядящими из-под нависших бровей, Ромен Роллан встретил нас на пороге своего дома. Оп произвел неотразимое впечатление. Светлое обаяние, моральная сила всходят от этого человека.
Друг СССР, Ромен Роллан рад был видеть у себя посланцев Советской страны»,— рассказывал А. Фадеев.
В Париже в жизни Фадеева произошло важное событие: он познакомился с Ангелиной Иосифовной Степановой, артисткой Московского Художественного академического театра, который в это время гастролировал во французской столице. Вскоре после возвращения в Москву Фадеев и Степанова поженились.
Возвратившись на Родину, писатель с новыми силами принялся за работу. В скором времени он был избран ответственным секретарем Президиума правления Союза советских писателей.
Во второй половине тридцатых годов А. Фадеев редактировал журнал «Красная повь», принимал участие в издании «Литературной газеты». Часто выступал он в то время как литературный критик и историк литературы. В своих статьях и выступлениях оп дал глубокие и интересные оценки творчества М. Горького, В. Маяковского, И. Островского, П. Павленко, Э. Багрицкого, Вс. Иванова, Ф. Панферова и многих других писателей.
Большинство выступлений Фадеева посвящено вопросам борьбы за идейность литературы, за высокое художественное, мастерство. Расширялась и его деятельность борца за мир и дружбу между народами.
Международная обстановка становилась все тревожнее. Фашизм наступал не только в Эфиопии и Испании, но и на востоке Европы. Гитлеровская Германия поглотила Австрию. Над Чехословакией также нависла угроза порабощения. Западные союзники Чехословакии Англия, Франция и США постепенно вступали на путь поддержки гитлеровских притязаний, рассчитывая, что фашистская Германия, захватив Чехослова-кию, пойдет войной па Советский Союз. А это входило в задачу западных империалистических держав. В этих условиях Чехословакия могла рассчитывать на помощь только со стороны Советского Союза. Буржуазное правительство Чехословакии не стремилось получить эту помощь, опасаясь усиления Коммунистической партии страны. Однако народные массы и прогрессивная часть интеллигенции открыто выражали свою любовь к Со-ветскому Союзу.
Еще в 1935 году во время двухнедельного пребывания в Чехословакии А. Фадееву очень понравилась эта братская славянская страна, ее народ. Поэтому, когда ему представилась возможность еще раз поехать туда в составе советской делегации, он с радостью согласился.
В конце июня 1938 года по приглашению Общества культурного сближения с СССР Фадеев выехал в Чехословакию. Делегация посетила Прагу, Братиславу, другие города страны, побывала в пограничных районах. За кордоном стояли немецкие солдаты. Чехи громко разговаривали с Фадеевым. Многие из них знали русский язык. Позднее чехи шутили:
— Пусть немцы знают, что Россия не оставит нас в беде.
* В Чехословакии Фадеев встретил немало бывших легионеров, которых империалисты Антанты весной 1918 года бросили на борьбу с Советской властью. Естественно, у них было о чем поговорить, к тому же бывшие легионеры хорошо знали русский язык. Тогда они сражались по разные стороны баррикад.
— То была историческая ошибка,— говорили Фадееву бывшие легионеры. — Когда мы покидали Россию, мы были уже другими людьми. А сейчас... самые большие други вашей страны.
Сюрпризом для Фадеева была встреча со своим старым учителем. Бывший преподаватель гимнастики чех Иван Иванович Мойжиш пришел на встречу с советским писателем не один, он привел двоих сыновей и не без гордости рассказывал окружающим, что когда-то учил Фадеева спортивной гимнастике во Владивостокском коммерческом училище.
Вспоминая позднее о поездке в братскую страну, Фадеев писал: «Вращаясь в этом кипении народа, я гордился тем, что я — русский. В те дни двери каждого сельского домика, рабочей квартиры, жилища писателя, даже крепко завинченная крышка любой походной солдатской кухни... гостеприимно открывались передо мной, потому что я — русский».
Вместе с новыми друзьями писатель присутствовал на национальном празднике — Дне Яна Гуса, великого чешского патриота, сожженного реакционерами в 1415 году.
Большое впечатление оставила у Фадеева поездка в пограничный город Либерец, где проходил день смычки антифашистов — трудящихся немцев * и чехов.
* Имеются в виду немцы-антифашисты, которые жили в то время в Чехословакия.
«Я выехал поездом, битком набитым чешскими и немецкими рабочими, служащими, студентами, учителями,— рассказывал Фадеев. — Только поезд отошел от вокзала Вильсона в Праге, как из всех окон были выпущены красные флаги, платки, ленты и затрепетали на ветру. И грянули песни, но какие! Это были наши, советские песни: «По долинам и по взгорьям», «Песня о Родине», «Марш веселых ребят», «Москва моя», «Если завтра война» и многие, многие другие. Поезд идет в Либерец. На мгновение мне показалось, что это экскурсия москвичей в наши подмосковные Люберцы».
В Чехословакии Фадеев несколько раз выступал на собраниях интеллигенции с докладами о советской культуре и литературе.
Поездка в Чехословакию заложила основы той дружбы, которая до конца жизни связывала Фадеева с народами этой страны, с ее творческой интеллигенцией.
По возвращении на Родину Фадеев напечатал в «Правде» несколько очерков о поездке, вышедших потом в свет отдельной брошюрой («По Чехословакии»). А. А. Фадеев придавал огромное значение росту многонациональной советской литературы, укреплению дружбы и творческих связей между писателями братских народов Советского Союза. Вот почему в предвоенные годы он, отрываясь от работы над романом «Последний из удэге», много и часто ездил по стране. Он едет в Грузию, где участвует в организации и проведении 750-летнего юбилея поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Его встречают в Ереване на праздновании 1000-летия армянского национального эпоса «Давид Сасунский». Он отдает дань уважения памяти Коста Хетагурова в г. Орджоникидзе в Северной Осетии, где отмечается 80-летие со дня рождения этого замечательного поэта. В степях Калмыкии, в Элисте, он открывает празднество в честь калмыцкого эпоса «Джангар».
В марте 1939 года народы нашей страны отмечали 125 лет со дня рождения великого украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Этому юбилею был посвящен объединенный пленум правлений Союза пи-сателей СССР и УССР. Фадеев и другие писатели выехали из Москвы в Киев.
На вокзальной площади столицы Украины состоялся многолюдный митинг. Выступил Фадеев. «...По всей стране, как медные трубы, с особенной силой и свежестью звенят жаркие и певучие стихи Тараса Шевченко о счастливом небе прекрасной Украины, о родной земле, о любви к человеку,— говорил Фадеев, — звенят и зовут на борьбу».
Слушая ораторов, Фадеев не мог не вспомнить свое далекое отрочество, томик «Кобзаря», лежавший на столе у Сибирцевых, своего дядю, двоюродных братьев Всеволода и Игоря, которые читали стихи Шевченко и привили Саше Фадееву любовь к ним.
Писательница Анна Караваева вспоминает: «Мы плыли по Днепру в Канев, вблизи которого иаходится могила великого украинского поэта. Невдалеке проплыли на лодке школьники, которые с забавной стара-тельностью пели хором. Фадеев приветливо замахал им и даже подтянул слегка...'
В Каневе после митинга, среди нежной майской зелени и бело-розовой пены цветущих яблонь, десятитысячная толпа вдохновенно пела «Зашдат» великого Тараса...
Неподалеку, на пригорке, на фоне празднично одетых седоусых стариков, степенных женщин, ребятишек, девчат, одна другой лучше, в пестрых веночках, в лентах, бусах, в красных сапожках, и бравых парней в вышитых рубахах, я вдруг увидела Фадеева. Он стоял, держа на, скрещенных руках пальто, и пел увлеченно, всей грудью. Его тенор вливался в песенные волны тысячеголосого народного хора. Слегка закинув седеющую голову, он пел, то глядя в майское нежное небо, то озирая поющую толпу. Молодой румянец горел па лице его...
Такими они надолго запомнились мне — Фадеев и чудесный солнечный майский день над Днепром».
В конце 1939 года А. Фадеев и писатель Л. Никулин совместно работали над киносценарием «Перекоп» о разгроме врангелевскпх войск. Главным героем сценария был командарм М. В. Фрунзе *, руководивший штурмом Перекопа. Киносценарий был опубликован в 1940 году.
* Незадолго перёд написанием «Перекопа» А. Фадеев опубликовал о М. В. Фрунзе очерк.
Литературно-общественная деятельность Фадеева расширялась. В 1939 году на XVIII съезде Коммунистической партии он был избран членом Центрального Комитета. Писатели вновь избрали его ответственным секретарем Президиума правления Союза советских писателей. Авторитет Фадеева был очень высок. «От самых разных людей доводилось мне слышать буквально совпадающие отзывы о выступлениях Фадеева, главный смысл которых сводился к мнению: любое дело, любой вопрос работы Союза писателей «становится головой выше, логда за него берется Фадеев», - вспоминает Анна Караваева. — Сколько людей приходило к Фадееву со своими заботами, просьбами, нервами и какой затраты всех сил требовала эта работа!..
К нему можно было прийти в дни горя, неудачи, сомнения в своих силах и недовольства самим собой, получить совет, как разумнее поступить в сложившихся обстоятельствах».
«Он был не кабинетный человек, и люди не только шли к нему, по и он шел к ним. Он поступал так не потому, что кто-то его обязывал так поступать, а потому, что это было в его характере, это было его потребностью,— пишет о Фадееве писатель Марк Колосов, знавший Александра Фадеева с 1923 года. — Меня всегда привлекало в нем чувство глубокого уважения к человеческому достоинству... Из всех мне близко зна-комых литераторов, пожалуй, только еще у Николая Островского видел я эту черту в столь резко выраженном виде. В этом смысле оба они — Фадеев и Островский — для меня были и остаются людьми будущего, полпредами этого будущего, жившими среди нас».
Фадеев писал роман «Последний из удэге». Незадолго перед Великой Отечественной войной были изданы в двух томах все написанные и опубликованные ранее части романа.
«Последний из удэге», по словам Александра Александровича, был для него самым любимым произведением из всего им написанного.
Это роман о самом заветном периоде жизни писателя: о революции и гражданской войне, о боевых товарищах и друзьях по владивостокскому большевистскому подполью и партизанскому движению, о Дальнем Востоке, о Владивостоке.
Но «Последний из удэге» нельзя сводить только к теме революции и гражданской войны на Дальнем Востоке — основной теме фадеевского творчества. Его проблематика значительно шире. Он был задуман как боль-шая философско-историческая эпопея о путях развития человеческого общества, о движении его к коммунизму.
Давая название своему роману, Фадеев «отталкивался» от «Последнего из могикан» Ф. Купера. Ведь он хотел изобразить в своем произведении «лесных людей» — удэгейцев, находившихся, как и герои Ф. Купера, еще на уровне родового общинного строя. Но если Ф. Купер идеализировал этот строй то у Фадеева, советского писателя, был принципиально иной взгляд.
* Не только Ф. Купер, по и Ж. К. Руссо, Ж. Санд, а также и некоторые писатели XX века идеализировали родовой общинный строй, противопоставляя его буржуазному строю.
У Ф. Купера «последний из могикан»"— действительно последний представитель вымершего и уничтоженного колонизаторами рода индейцев. У Фадеева в «Последнем из удэге» Сарл — это последний удэгеец, живущий по законам родового строя. Социалистическая революция коренным образом меняет жизнь его народа, избавляя от грозящего ему капиталистического гнета.
Своим романом Фадеев стремился сказать, что выход из противоречий буржуазного общества «не в том, чтобы возвратиться вспять, возвратиться к предыдущему этапу, а в том, чтобы перейти на более высокую ступень развития, завоевать и построить социалистическое общество».
Революционный народ, который борется против угнетателей, строит новую свободную и счастливую жизнь, — главный герой романа-эпопеи.
«Надо добиться такой жизни, чтобы каждый человек мог расправить свои силы и возможности не за счет другого, а к общей радости и пользе», — говорит своим романом Фадеев, осуждая бесчеловечный буржуазный строй, где «один выбивается вверх, а сотни тысяч шли и идут на дно».
Герои романа, коммунисты Петр Сурков, Алексей Чуркин, Семен Кудрявый и их товарищи — люди смелых дерзаний. Их мечты устремлены в коммунистическое будущее, открывающее возможности решения сложных технических проблем: использования внутриатомной энергяи, организации межпланетных полетов.
«Старому строю многое то недоступно, что доступно нам, — говорит один из главных героев, коммунист Алексей Чуркин. — Возьми, к примеру, уголь. Сколько человеческого труда кладется, чтоб его из-под земли достать. А зачем его из-под земли доставать? Ведь его можно и под землей жечь, а энергию использовать.
— Сказки...
— Сегодня — сказки, а завтра... это — уже живое дело, а сказки уже пойдут новые: например, каким путем на другие планеты добраться?..
Или вот атомную энергию использовать, — продолжал Алеша. — Силища какая! Об этом даже подумать страшно. А ведь используют когда-нибудь. Атомную энергию...».
Напомним, что эти смелые мысли Фадеев, вкладывал в уста своих героев еще в тридцатые годы.
Можно без преувеличения сказать; что среди созданных советскими писателями в тридцатые годы образов передовых рабочих, коммунистов самые яркие и содержательные принадлежат Фадееву.
Художественно ярко и страстно Фадеев выразил свою ненависть к старому миру, к буржуазному обществу и его владыкам, рисуя образ рабочего-шахтера Игната Саенко по прозвищу Пташка. Схваченный бело-гвардейской контрразведкой, подвергнутый нечеловеческим пыткам, Пташка, простой рабочий человек, перед смертью понял, что его мучители «пресытились всем и давно уже перестали быть людьми». Умирая, оп дает мысленный наказ товарищам: в час расплаты не растопите сердце жалостью к врагам, потому что эти «выродки могут задавить на земле все живое».
«Последний из удэге» — многоплановый роман. Хотя действие в нем происходит в Приморье в 1919 году, в месяцы тяжелой, самоотверженной борьбы трудящихся масс с колчаковской тиранией и интервентами, автор в многочисленных экскурсах возвращается к историческому прошлому родного края, мечтает о его грядущем расцвете. Писатель рисует жизнь большого портового города и приморской деревни, ведет нас на угольные шахты Сучана и в удэгейское стойбище, в бур-жуазный салон и в табор хунхузов. Перед взором читателя проходит множество человеческих характеров, людей разных социальных положений, национальностей, возрастов и профессий. Читатель заметит и проникнутые теплым авторским лиризмом картины природы Дальневосточного края.
В силу ряда причин роман так и не был закончен. Но по идейной своей сущности и художественному богатству он может быть поставлен вслед за такими выдающимися романами-эпопеями тридцатых годов, как «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Хождение по мукам» А. Толстого.
«Мне хотелось показать, — говорил Фадеев в 1932 году, — каким образом в процессе революции передовые представители общества, борющиеся за коммунизм, вступают в союз с отсталыми народами, помогают им в борьбе и ведут их за собой, показать, каким образом происходит в процессе революционной борьбы ниспровержение всех эксплуататорских идей буржуазии, как происходит переделка миллионов рабочего класса и крестьянства и как революция смыкается с теми представителями первобытных народностей, которые находились и находятся на стадии родового строя. Их она тоже втягивает в русло своей борьбы, Заставляет перешагнуть через большое количество ступеней обще-ственного развития и превращает в сознательных строителей социалистического общества».
Выдвинутые Фадеевым проблемы актуальны и сегодня, когда повсюду рушатся остатки прогнившего колониализма, когда миллионы освободившихся от цепей империализма людей избирают некапиталистиче-ский путь развития, когда Советский Союз оказывает все большую и большую помощь народам бывших колониальных и зависимых стран.
Несмотря на незавершенность, роман «Последний из удэге» является выдающимся произведением советской и мировой литературы. Этот роман, направленный против империализма и колониализма, выражает лучшие чаяния передового человечества. Он продолжает служить великому делу интернационализма, дружбы народов, борьбы за идеалы коммунизма.
