По всей логике жизни эти слова относишь не столько в адрес данной героини «Молодой гвардии», сколько в адрес человека, который должен быть более умудрен и годами и опытом поистине государственного руководства.
Было такое опережение возраста и в трактовке Олега Кошевого. Особенно в последней сцене романа, где он произносит речь как опытный политический деятель. Но при этих недостатках и образ Громовой и, особенно, образ Олега Кошевого все же были (и остаются теперь) одними из самых притягательных и волнующих образов романа. Благородства и мужество, преданность народному делу, душевная красота Кошевого, естественно, гармонируют с его физической красотой. Это человек, воспитанный Советской страной для большой жизни и больших дел. Олег Кошевой, естественно, становится и собирательным образом советской молодежи, оставаясь в романе тем, кем он есть,— милым «Олежкой-дролежкой» с его сомнениями, тревогой и любовью. Теперь, через несколько лет после выхода романа, можно сказать, что его герои — Олег Кошевой, Ульяна Громова, Иван Земнухов, Сергей Тюленин, Любовь Шевцова, Володя Осьмухин, Толя Орлов, Клава Ковалева и многие, многие другие — прочно вошли в галерею любимых героев нашей литературы. Они встали рядом с Павлом Корчагиным, Зоей Космодемьянской, Мересьевым, рядом с лирическим героем стихов Маяковского, рядом со многими образами положительных героев нашей литературы, в том числе и с образами других произведений Фадеева.
Свою молодежь Фадеев показал в окружении, в связях с родными, знакомыми, учителями и жителями Краснодона. Автор вывел на страницы своего романа директора школы Валько, завхоза Ковалева, сторожа, старого Земнухова, наконец, взрослых представителей семьи Кошевых.
«Молодая гвардия» — это роман о советском обществе в целом, о советских людях и их родине и о том новом, советском государстве, которое они построили. В романе представлены разные слои советского общества — рабочие и интеллигенция, шахтеры и врачи, партийные и хозяйственные работники, учителя, учащиеся, пенсионеры, солдаты, офицеры, домашние хозяйки. В романе А. Фадеева действуют несколько поколений людей, составляющих наше советское общество. На страницах его выступают «деды» и «бабки», помнящие еще старую, царскую Россию, люди долгой жизни и многообразного жизненного опыта. Фадеев хорошо показывает, как глубоко и естественно даже старые люди в Советской стране вросли в новый строй, участвуя кто чем может в устроении общей жизни, сознавая себя неотъемлемой частицей всей советской родины, гордясь принадлежностью к ней. Таков «дед», который везет родню Кошевого, а потом встречается с Иваном Федоровичем Проценко, накануне прихода советских войск. Таковы те деды-чабаны, которые встретились Кошевому и Туркеничу, когда они были в засаде, чтобы отбить у немцев скот, перегоняемый в Германию. Эти «чабаны-погонщики, престарелые деды, за жизнь свою словно перенявшие медлительную повадку своих пасомых», с горечью наблюдают, «какая сила скота гибнет». Сопровождающих немцев «скончили» ребята. Надо разогнать скот по степи, чтобы он не достался снова немцам. Как—разогнать его? Кнутом?
«— Ни, це не дило,— сказал дед в душегрейке.— Вдарьте с автоматов, все одно пропадать».
И в этой небольшой сцене сказано о патриотизме советских людей, связующих всех в одну семью, по пословице «от старого до малого», больше, чем в иных многословных рассуждениях.
Одним из наиболее выразительных образов романа является бабушка Кошевого — «бабушка Вера», преклонный возраст которой позволяет ей, не скрывая, выражать свое возмущение поведением оккупантов прямо им в лицо.
Затем идет поколение отцов и матерей. Тема «отцов и детей» своеобразно проходит через весь роман. С одной стороны, отцы и матери «по-родительски» конфликтуют с детьми, любя их как детей и поэтому дрожат за их жизнь. А с другой стороны, в отцах и матерях крепнут чувства идейного единства с детьми, патриотической гордости за молодых героев. От страниц «Молодой гвардии», на которых Фадеев, как и в «Последнем из удэге», рисует людей из народа, коренных шахтеров, богатырей и ветеранов труда, веет настоящим эпосом. «Отцы» в «Молодой гвардии» — это воины и партизан ны гражданской войны, герои пятилеток, коренная сила народа. Любуясь и радуясь, лепит Фадеев этих кряжистых костистых, суровых, мудрых и добрых людей. Вот их упрямые головы, глаза из-под кустящихся бровей и особенно руки, руки трудового человека, которым столько поэтических страниц посвятил Фадеев.
Одним из достоинств романа является то, что в нем показана историческая перспектива, историческая глубина патриотизма советских людей. Родную советскую землю народ, как сказал Маяковский, «полуживую вынянчил», отстоял ее от полчищ интервентов еще в первые годы советской власти, а потом возделал и украсил ее своим безмерным, героическим трудом. Миллионы и миллионы людей связали жизни и судьбы свои с историей советских лет.
Много чудесных советских людей, замечательных патриотов проходит перед читателем в романе Фадеева. Это люди всех положений и возрастов, включая совсем еще детей, как Радик Юркин или девочка «гриб-боровик». Но и в них уже проявляется тот, кого мы называем гордым словом — советский человек. При этом Фадееву никоим образом нельзя бросить упрек в идиллическом изображении взаимоотношений советских людей. Вспомним хотя бы беседу Шульги с Лизой Рыбаловой-Осьмухиной, когда вместе с ее горем из-за того, что она с больным сыном и семьей осталась под немцами, прорывается и какая-то обида,— обывательская, как кажется Шульге,— на тех, кто «ее бросил». Шульга дает ей резкий отпор, понимая в то же время, что именно в этой квартире он бы мог найти друзей и спасти свою жизнь. Или когда Иван Федорович Проценко говорит подруге своей жены Маше, которая спрятала его у себя и которая от невыносимой тоски и придавленности своей жизни при немцах попросила Проценко взять ее с собой на борьбу с немцами:
«— Ни, то не ответ! — сурово сказал Иван Федорович.— Я предлагаю тебе выход не для спасения твоей души, я спрашиваю: согласна ли ты служить народу и государству?»
Также и в разговоре с Любой Иван Федорович подчеркивает, что в служении человека своему народу, советскому государству нет и не может быть ничего идиллического, никакого маниловского прекраснодушия. Это служение требует бдительности, потому что «на свете еще не мало людей растленных, для коих идея — как одежка на время, а то и маска», требует серьезности и постоянной внутренней мобилизованности. Требует порой и жертвенности.
Фадеев показывает в своем романе и таких людей, для коих советские идеалы были и раньше только маской, как для предателей Соликовского и Игната Фомина, или «одежкой на время», как для Выриковой или Лядской, этих маленьких мещанок, внутренне пустых и поэтому легко отказывающихся от своего советского первородства. Стахович, бывший член штаба «Молодая гвардия», в пытках выдавший своих товарищей, представляет более сложную фигуру.
В Стаховиче Фадеев развивает тему Мечика из «Разгрома», то есть «недоброкачественного человека». И Фадеев показывает, как еще раньше, до того, как Стахович сломался и предал, в нем дает себя знать недемократичность, отсутствие подлинной идейности, то есть глубокой сращенности в душе человека жизненных идеалов советского общества со всем мироотношением и поведением его.
Наконец в романе показаны гитлеровские оккупанты — и генералы, и солдаты, и эсэсовцы, и денщики, и директора, словом вся та свора различных чинов и профессий, которая кинулась на советскую землю. Но чем дальше развертывается вторая линия — рассказ о гитлеровцах-оккупантах, об их прихвостнях и предателях,— тем выше подымается в «Молодой гвардии» гордая поэзия советского человека. Вы все время ощущаете присутствие этой поэзии, этой красоты, заключенной в советских людях, она проявляется в тысячах положений, слов, благородных поступков, признаний, мечтаний, объединяющих советских людей в одну большую семью. Чувство поэзии возникает уже с первых страниц романа и не покидает вас до последней страницы. Оно ширится и делается глубже, когда Фадеев взволнованно говорит о величии простой трудовой жизни, о матери с ее залубеневшими руками, стирающей своим детям белье в речке, о круглых больших руках шестидесятилетней «Шурки» Тюлениной, которая не знает, куда ей девать за столом эти руки. О «деде» Гавриле, который столь много трудился в жизни, о Костиевиче, об «орлике» Кошевом, «Олежке-дролежке», который и жизни-то еще не повидал, а уже и не задумался ни на минуту, чтобы бросить молодые силы свои в огонь народной борьбы.
Это воспевание духовной красоты советского человека идет у Фадеева от большой, целеустремленной идейности. Идейность превращается у него в самый предмет поэзии, переходит в стиль, подчиняя себе все его компоненты. Таким был Маяковский в своей лирике.
Эта творческая особенность Фадеева позволила ему в «Молодой гвардии» смело и решительно ввести в роман политический диалог, или изложение военных сводок. Фадеев идет напрямик к тому, что он хочет выразить и передать (красоту ли девушки, думы ли юноши или состояние шахтного хозяйства в Краснодоне при немцах). И это сделало роман богатым и разносторонним, чрезвычайно жизненным по мате-риалу. И в то же время это прямое называние вещей своими именами, без особых украшений и так называемого художественного красноречия, не привело к засорению романа натуралистическими описаниями.
