Но Фадеев стремился к участию в современной жизни. И он вторгся в нее в эти годы в качестве критика и публициста, отложив надолго окончание своей широко задуманной эпопеи.
В 1930 году в Туркмению отправляется первая большая бригада писателей (Н. Тихонов, Л. Леонов, П. Павленко, Вс. Иванов, В. Луговской), чтобы запечатлеть необыкновенный^ процесс превращения ранее полудикой кочевой страны в передовую, грамотную, социалистическую республику. Результатом этой поездки было десять книг, среди которых выделяются по своим художественным достоинствам «Кочевники» Тихонова и «Саранчуки» Леонова. Эти книги были первыми (наряду с романом П. Скосырева «Азиат», 1928) в русской литературе, рисующими социалистическое обновление ранее угнетенных народов.
Прологом ко всему дальнейшему подъему советской литературы явилась поэма Маяковского «Хорошо!» (1927), одухотворенная коммунистической идейностью, героикой, романтикой великой народной борьбы:
Работа трудна,
работа томит, За нее —
никаких копеек. Но мы
работаем,
будто м ы делаем
величайшую эпопею.
(«Хорошо!»)
Поэзия героического выражается также и в новом осмыслении темы гражданской войны. В этот период входят пьесы Вс. Вишневского «Первая Конная» и «Последний решительный».
Одним из самых убедительных свидетельств неотразимого воздействия, какое эта эпоха оказывала на писателей, может служить такой факт: М. Шолохов, почувствовав внутреннюю необходимость как художник откликнуться на происходящие события, отложил на время свою эпопею «Тихий Дон» и сел писать роман «Поднятая целина». Больше того,— написав и опубликовав «Поднятую целину» (в 1932 году), Шолохов признался в одной из статей, что его попрежнему тревожит беспокойное чувство отставания литературы от жизни. «Я встал перед дилеммой,— писал Шолохов в «Литературной газете»,— что настоящий момент уже не является основным, не это волнует читателя. Ты пишешь, как создавались колхозы, а встает вопрос о трудоднях. События перерастают, перехлестывают людей, и в этом трудность нашей задачи».
Идейно-политическим сдвигом среди литературной интеллигенции, повороту литературы к новым темам, к новому содержанию — всему этому соответствовало и изменение характера литературной жизни. Рамки литературных групп стали узкими, стали помехой в консолидации литературных сил.
И опять-таки на этом новом этапе исключительное значение в развитии советской литературы как литературы социалистической, народной имело руководство партии, ее центрального органа «Правды».
Ближайшим помощником партии в деле воспитания литераторов в духе повышения большевистской идейности литературы, увеличения ее значения в народе как идейной и эстетической воспитующей силы, был Горький. После возвращения из-за границы на родину в 1928 году А. М. Горький становится во главе советской литературы, практически направляя весь ход литературной жизни, постоянно выступая на страницах центральных газет «Правда» и «Известия» со статьями против пережитков буржуазной идеологии.
В 1931 году выходит том публицистических статей Горького, а в 1933 году издается большой сборник его литературно-критических статей. Эта последняя книга представляла собой не только, или, вернее, не столько, сборник откликов великого писателя на все наиболее существенные явления жизни за пятилетие (1928—1933), сколько целую теоретическую программу дальнейших путей развития советской литературы. В основе этой программы лежало сознание решающего значения великих социалистических побед, изменивших все общественные отношения й поэтому диктовавших писателю иную, более активную роль воспитателя народа и непосредственного участника социалистического наступления.
Обращаясь к одному рабочему-литератору, Горький писал: «.. советский день громогласно, на весь мир, поет о гигантской героической, талантливой работе вашего класса, поет о человеке-герое, которого рождает коллективный героизм класса. Эта грандиозная работа, этот герой все еще не отражается в литературе, не находит в ней достойного изображения. Если изобразить героя эпохи в освещении, которое он заслужил, вам мешают приемы реализма,— ищите других приемов, вырабатывайте их». Горький искал новой терминологии для определения метода советской литературы, видя, что традиционные представления, связанные с понятием реализма, не отвечают новым задачам, которые выдвигает небывалая действительность.
В тридцатых годах, работая над романом «Последний из удэге», А. Фадеев также стремится отозваться на явления современности. Он пишет рассказы — «Землетрясение» (1934), «О бедности и богатстве» (1936). Оба рассказа написаны в форме притч. В первом рассказе «Землетрясение» говорится о том, как тигролов Кондрат Фролович и партизаны Шутка и Майгула начинали свою жизнь в годы гражданской войны, как люди незаметные и простые, «а теперь все трое стали большими людьми, известными всей стране». Звери знаменитого уссурийского охотника Кондрата Сердюка из колхоза Ольховки теперь во всех зоологических садах. Партизан Шутка стал строителем железной дороги. Партизан Майгула стал художником-живописцем. В 1934 году художник Май-гула поехал навестить Дальний Восток, встретил там Шутку и тигролова Сердюка. И вот они приезжают на Бархатный перевал. Когда-то на этом месте в бою чуть не погибли Шутка и Майгула. А теперь Шутка включает ток, взрывая двадцать шесть вагонов аммонала, и таежный перевал разнесен в щепки — здесь будет железная дорога. Новая жизнь пришла в тайгу, новые люди. Смысл повествования в том, чтобы показать на примере жизни трех людей исключительные изменения, происшедшие на Дальнем Востоке.
Притчевая структура рассказа «О бедности и богатстве» еще более наглядна. Сюжет рассказа построен на том, что жил-де в одном глухом таежном селе некий бедняк Антон Гурьев. Когда стали расти и богатеть колхозы, Гурьев опустился, зарос коростой и по-прежнему кичился своей нищетой. А кругом люди живут зажиточно, в довольстве. Много людей, «больших и малых, поднялось у нас на селе в тот год. А там уж пошли расти просто люди-красавцы. Главная красота их в том, что красуются они друг перед другом трудом своим, и думают за всех, и уважают друг друга за труд и ум. И ничего на свете уж не боятся эти люди.
Да и по внешности стали краше... Стали завозить к нам в село костюмы с галстуками, велосипеды, патефоны, радиоаппараты, книги, игрушки для ребят — все то, что не есть главное в жизни, а украшает ее».
Мораль рассказов в том, что культивирование нищеты и бедности при советской власти есть дело антисоветское, кулацкое. Под этой личиной сегодня скрывается враг. Это и показано.
Рассказы явились художническим откликом Фадеева на то новое, что он увидел на Дальнем Востоке во время своей поездки в 1934—1935 годы. Не занимая особенно значительного места в художественном развитии Фадеева как писателя, эти рассказы в то же время уже содержат задатки нового подхода к советским людям, как к «людям-красавцам», что впоследствии получит свое более глубокое развитие в «Молодой гвардии», особенно в ее втором варианте.
Если как художник Фадеев за эти годы написал, в сущности говоря, очень немного (кроме двух частей романа, рассказов и очерков о Фрунзе и Лазо.), то зато в этот период расширяются и литературно-критические и теоретические интересы Фадеева. Наиболее существенные литературно-критические выступления Фадеева этого периода были впоследствии автором собраны в книге «Литература и жизнь» (1939). За пределами этой книги осталось еще значительное число статей и выступлений, опубликованных в газетах и журналах. В 1937 году летом А. Фадеев участвует в международном съезде в защиту культуры, происходившем в республиканском Мадриде. В 1938 году он совершает свою первую большую заграничную поездку по Чехословакии по приглашению Общества культурного сближения с СССР. Впечатления этой поездки — в брошюре «По Чехословакии». В 1938 году Фадеев на пленуме правления Союза советских писателей был избран ответственным секретарем Союза. Приход А. Фадеева к руководству многонациональным Союзом писателей ставит его в центре литературной жизни Советского Союза.
