«Чем объяснить такое невиданное в истории явление, когда в условиях жесточайшей войны художественная литература народа не только не падает, а, наоборот, раскрывает лучшие, наиболее сильные свои стороны и сама является одним из наиболее действенных оружий в борьбе? Это объясняется тем, что наша художественная литература — кровное детище советского народа. Советское общество предоставило своим писателям не только все необходимые условия творчества — материальные, технические и правовые. Оно оплодотворяло и одухотворяло творчество советских писателей. Особенность нашей литературы в том, что она сложилась под могучим духовным воздей-ствием великого освободительного учения Ленина и Сталина и что материалом для нее служит новая, социалистическая жизнь нашего народа. Наша литература правдива и человечна».
Так ответил А. Фадеев на самый животрепещущий вопрос развития советской литературы в годы Великой Отечественной войны в своей статье «Отечественная война и литература», опубликованной в 1942 году. В ней Фадеев дает развернутую картину состояния нашей литературы в начале Отечественной войны и раскрывает стоящие перед ней задачи.
А. Фадеев выступает в первые годы войны как публицист и очеркист, дающий живые зарисовки людей и боевых эпизодов на фронте. Следует отметить, что первое выступление А. Фадеева в дни Отечественной войны на страницах «Правды» было посвящено теме, которая впоследствии стала темой «Молодой гвардии». А. Фадеев писал в этой статье «Герои партизанской войны»:
«Можно не сомневаться, что во всех советских районах, которые удалось захватить врагу, скоро разольется пламя партизанской войны. .. Советский народ высоко чтит имена героев-партизан Чапаева, Котовского, Боженко, Кочубея и многих других за их легендарные подвиги».
В 1941 —1943 годах в «Правде» было напечатано более десяти очерков и корреспонденции Фадеева с фронтов Отечественной войны. В них мы найдем и зарисовки подвигов советских воинов и изображение фашистских зверств. В этих очерках А. Фадееву пришлось решать ту задачу, которая встала перед сотнями советских писателей, отправившихся на фронт,— задачу изображения художественными средствами документальных событий и реальных исторических людей с упоминанием их действительного имени и фамилии.
В этом смысле литература периода Великой Отечественной войны имела особое значение. Этот «материал» требовал от писателя не художественного вымысла, а умения художественно передать и обобщить сами факты. Те сюжеты, которые писатели находили в окопе, на привале, в бою, в землянке, в походе, живые советские люди, которых они встречали,— все это часто несло в себе такой заряд идейного и эмоционального воздействия, что от писателя требовалось только донести его до читателя. Под знаком этого сдвига в сторону документализма и формируется художественная проза в годы Великой Отечественной войны — очерки, рассказы, повести. Под знаком документализма в лучшем, историческом смысле этого слова создавались произведения К. Симонова, В. Гроссмана, В. Кожевникова, А. Бека, очерки А. Суркова, лирические рассказы Н. Тихонова, Б. Горбатова, А. Довженко и многих других. Может быть, одним из наиболее ярких й принципиально значительных успехов на этом пути развития нашей г(розы явилась «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, в основу которой положена история реального человека, Героя Советского Союза летчика А. Маресьева. Одним из талантливейших произведений явилась повесть А. Бека «Волоколамское шоссе», также всецело основанная на документальном материале, повесть, воспроизводящая хронику боев под Москвой и рисующая реальных исторических людей.
Как ни близок был А. Фадееву прием введения в литературу реальных исторических лиц, но эта задача во фронтовых очерках встала перед ним заново. Примечательно, что уже в этих фронтовых очерках мы встречаемся с тем же принципом изображения реальных людей, который впоследствии был положен Фадеевым в основу «Молодой гвардии». А именно — это принцип не внешней «беллетризации», а по возможности раскрытия духовного мира описываемых им реальных людей, их идейного и психологического облика. Пафос военных очерков прежде всего в любви к советскому человеку, «труженику войны», как его называет писатель.
Портретные характеристики в сочетании с психологической характеристикой во фронтовых очерках Фадеева служат для выявления прекрасного, красивого, высокого в советском человеке. Вот пример:
«Разведчик Долматов, младший сержант,— молодой красиьый парень, человек абсолютного бесстрашия. Но, как это часто бывает с подлинно храбрыми людьми, он в разговоре с нами впал в такую застенчивость, что из него пришлось чуть ли не клещами вытаскивать слова. К концу разговора пот катид с него ручьями. Никогда он не говорит «я», а всегда «мы с лейтенантом Фомичевым».
Нетрудно увидеть, что эти приемы характеристики вместе с лирическим отношением к своим героям получат свое развитие в «Мо-лодой гвардии».
Мы встречаем в этих очерках и те эпические мотивы, которые также впоследствии будут развиты и подняты в «Молодой гвардии». Если рисует Фадеев труд на войне, он говорит:
«Здесь царят великие мастера своего дела — инженер по эксплуатации Адамович и инженер-оружейник Руев.
Адамович влюблен в свои «Илы». Это машина-богатырь, это машина-красавица, машина-умница».
Наконец уже в этих очерках мы встречаем тот мотив, какой получит затем такое поэтическое выражение в романе:
«А посмотрели бы вы на руки инженера Руева, оружейника. .. Священен безымянный труд техников, чьими золотыми руками живет наша авиация».
«Красивые люди», «люди-богатыри» могучие, веселые, потные на морозе, они поистине творили чудеса со своими пушками. Все эти люди затем оживут в романе, как и те женщины, которых увидел Фадеев на фронте, когда они под обстрелом полоскали белье: «Я понял, что наши женщины не то чтобы привыкли к варварскому разрушению их жилищ, к гибели близких,— к этому привыкнуть нельзя,— но они относятся к врагу с презрением. Да, то, что они испытывали, было чувство глубокого, органического презрения к врагу».
На одной странице «Правды» 14 января 1942 года были напечатаны стихотворение Симонова «Жди меня» и очерк Фадеева, в котором автор рассказывал о том, что он увидел в городе Калинине после освобождения его Красной Армией:
«В одном из подвалов города найдено двенадцать трупов молодых людей; двоим из них было по шестнадцать лет. Все убиты тупым предметом: у некоторых выколоты глаза, некоторых пытали, подвесив за ноги. Четыре девушки были сначала изнасилованы, потом убиты.
Виновники этих злодеяний, немецкие насильники и убийцы, жили в захваченном ими городе, как грязные свиньи. .. В здании прекрасной хирургической больницы в Калинине была устроена конюшня».
В книгах, в которых описывается творческая лаборатория писателя, обычно приводятся догадки о том, что именно могло навести поэта на тот или иной образ. В книге о творческой лаборатории А. Фадеева — буде такая написана — автору не придется строить догадки. Перед нами живые свидетельства самого художника о том, как накапли-вались те впечатления, которые затем с таким эмоциональным накалом сконцентрировались и вылились в его романе «Молодая гвардия», объединив и то, что было пережито художником в его юные годы, в годы войны гражданской и борьбы с иностранной интервенцией, с тем необыкновенно ярким и значительным, что увидел и узнал Фадеев в годы Отечественной войны и непосредственно в Краснодоне.
Но между фронтовыми очерками Фадеева и романом «Молодая гвардия» оказалось еще одно звено. Это очерковая повесть «Ленинград в дни блокады». Автор назвал ее «Из дневника». По силе того впечатления, какое производит эта очерковая повесть, ее можно поставить в ряд с другими литературными свидетельствами и записями тех, кто пережил дни ленинградской блокады, потрясающую зиму 1941 — 1942, затем 1942—1943 годов. Повесть Фадеева написана просто, очень просто. Порой это почти безыскусственная запись увиденного в апреле - мае 1943 года в Ленинграде. Главки этой книги составились из отдельных небольшие очерков о встречах с ленинградскими поэтами Н. Тихоновым и другими, о детях, р школе, о заводе имени Кирова, о подводной лодке «Маяковский», об ЭПРОНе, об /истребителях, о героической девушке Кате Брауде, о посещении концерта в Филармонии, где исполнялась шестая симфония Чайковского, наконец, о встрече со своей двоюродной сестрой, родной сестрой Всеволода и Игоря Сибирцевых, которая в качестве рядового ленинградского жителя была начальником противопожарной охраны.
«Мне приходилось много выступать на районных активах Ленинграда — Московском, Дзержинском, Кировском, и среди рабочих и интеллигенции, среди военных и моряков,— писал Фадеев.— Со многими и многими из этих людей я скоротал бессонные ночи в самых задушевных разговорах о всей нашей жизни и борьбе. И я могу сказать, что самое великое и прекрасное, что выковал Ленинград за месяцы борьбы и страданий,— это они, передовые люди города из среды рабочих, служащих, интеллигенции. . . Они, эти люди, являются той самой высшей духовной силой, которая наполняет всех и все живым историческим, человеческим смыслом и движет всех и все вперед и вперед».
