Ольга Петровна жила с сестрой Татьяной Петровной в Рутченково. Время от времени учительница появлялась в Буденовке, заходила на свою прежнюю квартиру, которая не была никем занята, проведывала Александру Яковлевну Матекину или навещала Екатерину Ивановну Скоблову. Никого не удивляло ее появление в Буденовке. Если же после ее прихода в поселке появлялись листовки со сводками Советского Информбюро, никому и в голову не приходило связать их появление с именем замкнутой, вечно сердитой учительницы, исхудавшей так, что мальчики прозвали ее Кащеем.
Вскоре после случая на шахте Ольга Петровна снова появилась в Буденовке. Она прислала к Матекиным соседскую девочку с запиской.
Савва прочел между строк: «Есть вести с Большой Земли».
Матекин решил пойти к Ольге Петровне сам. — Я скоро вернусь, — обещал он жене. Стемнело. Савва не возвращался. Александра Яковлевна обеспокоилась. Володя хотел сбегать к Ольге Петровне, но мать не пустила его. Она старалась уверить себя в том, что учительница и в самом деле заболела и Савва побоялся оставить ее одну.
Всю ночь Александра Яковлевна просидела у окна, прислушиваясь к ночным шорохам. Несколько раз ей чудились шаги на крыльце, и она выбегала в сени. Едва рассвело, она побежала к Ольге Петровне.
Наружная дверь в квартире учительницы была на замке. Матекина растерянно смотрела на запертую дверь и чувствовала, что сердце ее вот-вот остановится. В окне соседней квартиры мелькнуло женское лицо. Александра Яковлевна кинулась к окну. Хозяйка тотчас вышла в сени. Она ввела учительницу в кухню, суетливо усадила к столу, поставила перед ней кружку с водой.
И учительница поняла, что случилось несчастье. Женщина рассказала, что Савву и Ольгу Петровну накануне арестовали:
— Подъехали на машине с автоматами, дом оцепили. Савва Григорьевич хотел уйти через огород, да куда там— кругом солдаты. Уж мы утром заперли двери своим замком. Вот ключ, — она сняла с гвоздя ключ и передала Матекиной.
Учительница машинально взяла ключ. Женщина с участием смотрела на нее.
— Я еще вчера хотела к вам девчонку послать, да побоялась, глядя на вечер.
Матекина сжала голову руками.
— Что вы так убиваетесь? Может, еще и выпустят,— женщина пробовала утешать.
Учительница встала, провела рукой по лицу и, не сказав ни слова, не попрощавшись, ушла, уронив на пол ключ.
На крыльце школы стоял немец с автоматом. Александра Яковлевна увидела его еще издали. Ноги ее подогнулись. Сделав над собой усилие, она заставила себя идти, заставила себя смотреть равнодушно. Чувствуя, как холодеет спина, прошла мимо солдата, обогнула школу, двор и подошла к флигелю. Заглянула в окно — занавеска шевельнулась, мелькнуло лицо Люции. Александра Яковлевна поднялась на крыльцо, толкнула дверь и, пошатнувшись, прислонилась плечом к косяку. Дети выбежали в сени.
Люция припала к матери и заплакала.
— Тише, ради бога, тише, — шептала Александра Яковлевна.
Володя смотрел на них исподлобья.
— У нас был обыск, — сказал он хмуро.
Матекина оттолкнула девочку и бросилась в комнату.
На полу — книги, черепки разбитой чашки, тряпки. Платяной шкаф—настежь, платья сорваны с вешалок, белая простыня волочится от кровати к порогу.
Александра Яковлевна закрыла лицо руками и опустилась на пол.
