1
Близ Оболи, в поселке торфозавода, расположилась офицерская школа. Сюда прибывали из-под Ленинграда и Новгорода, Орла и Смоленска на переподготовку артиллеристы и танкисты фашистской армии. Надменные, гру-бые, безжалостные фронтовики, увешанные крестами и медалями, они глядели на тыл как на свою завоеванную вотчину, считая, что им все дозволено: насилие, разбой, грабеж... В Оболи от них житья не было. Население возненавидело их...
Однажды Зина Портнова сказала своей тете Ирине Исаковне Яблоковой, только что вернувшейся с работы:
— А у меня есть новость.
— Весточка из Ленинграда?
— Нет. Другое. Завтра выхожу на работу.
— Куда?
— На офицерскую кухню. Фруза устроила.
— А что ты там будешь делать?
— Чистить картошку, мыть посуду... Буду вместе с тобой.
— Пожалуй, не совсем вместе,— поправила ее Ирина Исаковна.— Я обслуживаю клиентов в зале...— Она беспокойным взглядом окинула Зину.— Прошу тебя: будь осторожна! Ничего не позволяй себе без моего ведома. Немцы следят за каждым нашим шагом.
— Не бойся, тетя! Я ведь не маленькая. Понимаю. Офицерская столовая находилась в одном из зданий торфозавода. Зину поставили на чистку картофеля. На кухне для чистки картофеля было отведено отдельное по-мещение, без окон. Десять часов девушки сидели здесь, не разгибая спины. Им даже не разрешали громко разговаривать. Стоило кому-нибудь чуть повысить голос, как сразу раздавался окрик:
— Молчать!
Первое время Зина приходила домой совершенно обессиленная, едва добиралась до кровати.
Шли недели, и девочка начала привыкать. Ей казалось, что спина уже не так ноет, как раньше, да и руки стали проворнее.
Немцам понравилась маленькая русская девушка с косичками. «Дизе медхен ист тут»,— говорили они про Зину. Ей одной разрешали вход в кухню. Она носила сюда воду, дрова. Зина готова была таскать что угодно, лишь бы оказаться поближе к пищевым котлам...
2
Зинина сестренка Галя сидела на скамейке в углу комнаты. Она причесала своей любимой кукле волосы, завязала красный бант и посадила рядом с собой.
— Сиди смирно! Хочешь, я покажу тебе картинки? В эту минуту в комнату вошла Зина.
Она вынула из мешка небольшую банку и поставила ее на стул. На черной этикетке были изображены череп и скрещенные кости.
— Хочешь, Галочка, я сошью тебе куклу?
Девочка хотела сказать: «Игрушек у меня и так полный угол», но, взглянув на хмурое лицо сестры, согласилась. Зина тут же начала шить, а Галя усердно помогала ей. .
Скоро кукла была готова. Галя посмотрела на нее и рассмеялась. Какая забавная-презабавная! Голова обвязана желтым платком с черными крапинками, живот большой, ноги кривые. У Гали еще никогда не было такой уродливой куклы.
— А играть с ней можно?
- Нет, Галенька. Я зашила в нее банку. Пусть валяется в углу. Не трогай ее.
Галя мучительно переживала запрет старшей сестры. Ей очень хотелось потрогать загадочную куклу, узнать, что там спрятано, но строгое предупреждение Зины удерживало ее.
Среди прочих игрушек новая кукла не особенно выделялась, и это успокоило Зину. У нее даже весело приподнялись брови. Она улыбнулась младшей сестренке и сказала, торопливо исчезая за дверью:
— Ты поиграй пока одна...
Ночью Галю разбудили голоса. Она открыла глаза и увидела, как тетя Ира, Зина и еще кто-то прошли во вторую комнату. Девочка хотела подняться, но на пороге появилась Зина и подошла к ее куклам, лежавшим в углу.
Галя прислушалась.
— А не много ли? Может отсыпать? — Это спрашивала тетя Ира.
— Нет, как раз,— ответила Зина.
Через несколько минут все стихло. Тетя и Зина легли спать. Заснула и Галя.
Рано утром Зина отвела Галю в деревню Черниченки, где жили папины родные. Сюда фашисты заглядывали редко, да и то днем.
Деревню окружал лес. Зина уговорила сестренку остаться пока в Черииченках.
— Я приду за тобой завтра.
Но не пришла. Зина заменяла в тот день на кухне заболевшую судомойку. Это облегчало ей доступ к котлам с пищей. Но шеф-повар и его помощник зорко за ней присматривали. Зине даже казалось, что они догадываются о ее намерениях и поэтому все время тут торчат. Каждый раз, когда кто-либо из них поворачивал голову в ее сторону, она чувствовала себя так, будто ощупывали ее карман, где лежали два пакетика.
До завтрака сделать ничего не удалось, Зина с нетерпением ждала, когда начнется закладка в котлы продуктов на обед.
В зале официантки накрывали столы к обеду. Расставляли цветы, раскладывали на столах приборы. Несколько раз к Зине подходили за чистыми тарелками тетя Ира и Нина Давыдова. По ее грустному лицу они поняли, что дело плохо. Надо было ее выручать. Но как? Наиболее верный способ вызвать главного повара в зал. Надо приду мать повод.
Начался обед. Зина видела, как быстро заполнялась столовая. Офицеры занимали места за столиками. Официантки бегали на кухню и обратно, то и дело подбрасывали в окошко грязную посуду. Девушка обмывала тарелки горячей водой, ополаскивала холодной и ставила ребром на полку сушиться.
За одним из столиков поднялся шум. Очкастый офицер, ковыряя вилкой в тарелке, спрашивал у Нины Давыдовой.
— Вас ист дас? Что это такое?
— Бифштекс, господин обер-лейтенант.
— Врешь, каналья! — обругал ее офицер.— Это подошва...
— А при чем тут я? — со слезами в голосе спрашивала официантка.— За пищу, господин обер-лейтенант, отвечает главный повар. Я не виновата, что он пережарил...
— Позови сюда фельдфебеля! — потребовал офицер.
Нина еще никогда не бегала так быстро, как сейчас.
Несколько мгновений — и шеф-повар предстал перед обер-лейтенантом.
Зина осталась наедине с мешковатым и малоподвижным ефрейтором Кранке.
«Вот он... момент. Не упустить бы»,— подумала Зина, порываясь к котлам, но что-то удерживало ее. Ноги ее не слушались, точно приросли к полу. «Боишься, да? А тебе доверили такое дело... Торопись, секунды бегут...»
Пока обер-лейтенант распекал шеф-повара, а Кранке вертелся у плиты, где жарились котлеты, Зине удалось незаметно подобраться к котлу с супом и высыпать порошок.
— Эй, судомойка! Тарелки! — услышала она за своей спиной осипший голос Кранке.
На секунду у нее как будто отнялись ноги, и она чуть не упала. От котла Зина отошла разбитая, ослабевшая, думая только об одном: как. бы не свалиться —• у нее подкашивались ноги.
Диверсия в столовой стоила гитлеровцам более ста жизней офицеров.
У фашистов не было прямых улик против Зины. Боясь ответственности, шеф-повар и его помощник утверждали на следствии, что и близко не подпускали к пищевым котлам девочку, заменявшую судомойку. На всякий случай гестаповцы заставили ее попробовать отравленный суп. «Если откажется,— решили они,— значит, она знает, что пища отравлена».
Зина сообразила, чего от нее добиваются. Она, как ни в чем не бывало, взяла ложку и спокойно зачерпнула суп.
— Медхен, капут... капут...— громко вскрикнул гитлеровец, сопровождавший ее на кухню.
Зина не выдала себя и сделала небольшой глоток.
— Гут, гут,— одобрил ее поведение фашист, похлопав по плечу.— Марш нах хаузе...
Вскоре она ощутила поташнивание и общую слабость.
С трудом Зина добралась до деревни Зуи. Выпила у бабушки два литра сыворотки. Немного стало легче, и она незаметно заснула.
3
В Черниченках Галя ждала сестру. Прошло три дня, а Зина все не приходила. На четвертый день, когда все ушли в поле на работу, девочка собрала в узелок свои пожитки и отправилась в Зуи, Предстояло пройти километров семь.
Утро было нежаркое. Сквозь серую сетку облаков робко пробивалось солнце. Дорога извивалась змейкой: то выбегала в поле, то вдавалась в лес. Вот впереди за поворотом сверкнула река. Галя заторопилась: от перевоза до Зуев оставалось не так уж много.
На берегу возился у лодки мужчина с небольшим заплечным мешком. По окладистой бороде и насмешливым глазам девочка сразу узнала в нем одного из незнакомцев, навещавших зимой дядю Ваню.
— Ты, красавица, откуда? — Бородач с любопытством разглядывал ее, силясь припомнить, чья же это девочка.
— Вы меня знаете. Только не признаетесь.
Бородач нахмурил брови.
— Помните, вы приходили к дяде Ване? Вас зовут Борис.
Бородач еще более нахмурился, словно она выболтала важный секрет.
— Дяденька, перевезите на тот берег, - попросила Галя.
Бородач молча пошел в кусты, где были спрятаны весла, отвязал лодку и быстро перевез девочку на другой берег.
— Куда идти дальше, знаешь? — И он объяснил, как пройти в Зуи.— Передай своим поклон!!
— Спасибо, дяденька.
Галя постояла немного, прислушиваясь к равномерному скрипу уключин, к плеску воды от ударов весел, и пошла спокойным шагом. Здесь места ей были уже знакомы.
Бабушка встретила Галю с заплаканными глазами. Девочка поняла: что-то случилось...
— Увели, Галочка, тетю Иру,— проговорила сквозь слезы Ефросинья Ивановна.
Галя хотела бежать в столовую, к Зине, но бабушка отговорила.
Поздно вечером пришла Зина. Галя бросилась к ней на шею и расплакалась.
Сестра рассказала, как ночью в дом, в поселке торфо-завода, где они жили в последнее время, ворвались полицаи, схватили тетю Иру и Нину Давыдову и увезли в Оболь.
— А за что, доченька, не знаешь? — перебила Ефросинья Ивановна.
— Немцы отравились. Говорят, много их подохло,
— А Ириша и Нина при чем?
— Не знаю, бабуся. Должно быть, их подозревают.
— Ты бы, доченька, сбегала к Ванюше. Он у Езовитовых. Ваня заступится за Иришу,— убежденно говорила Ефросинья Ивановна.
— Надо, бабушка, подождать.
Зина не хотела огорчать ее известием о том, что полицаи уже второй день ищут дядю Ваню. Бургомистр Езовитов скрывал в своем доме Ивана Яблокова, находившегося в связи с обострением туберкулеза при смерти.
Члену подпольного комитета Нине Азолиной, работавшей в комендатуре, стала известна от верного человека трагическая судьба Нины Давыдовой и Ирины Яблоковой.
— Передай своим,— сказал этот человек,— что вчера их расстреляли. Они вели себя, как настоящие советские люди. Перенесли жестокие пытки, но никого не выдали... Еще передай: есть донос на Зину Портнову. Ее подозревают в связях с партизанами. Зину пока не трогают, хотят выследить, кто к ней ходит.
Стоял тихий вечер, не по-сентябрьски теплый. В сгустившихся сумерках к дому бургомистра в Зуях один за другим прошло несколько человек. Это были члены руководящего комитета юных подпольщиков. Владимир остался дежурить на улице.
Нина Азолина сообщила все, что ей стало известно. В глубоком молчании почтили вставанием память погибших — Ирины Яблоковой и Нины Давыдовой. Минута скорби тяжестью легла на плечи каждого, склонились го-ловы...
После этого Фруза предложила подпольщикам, которым грозит арест, готовиться к уходу в партизанскую зону: такой был уговор с командованием отряда.
Ночью связной партизанского отряда увел в лес Зину и еще нескольких ребят. Зина ни за что не захотела оставить сестренку Галю и забрала ее с собой.
