1

Прошла неделя с тех пор, как Фруза в последний раз встретилась с Маркияновым. Она уже кое-что поручила некоторым из ребят, но пойти на большее пока не решалась.

Фруза понимала, что подпольная работа в тылу фашистов — дело не легкое и очень опасное. Нужны мужество, готовность к подвигу. Надо знать, кому можно, а кому нельзя доверять, кто сможет, а кто не сможет соблюдать дисциплину, хранить тайну.

В один из дней, захватив с собой для размножения листовку, доставленную накануне связным, Фруза отправилась в деревню Мостище, к Марии Лузгиной. Неожиданно там она застала Евгения Езовитова и Зину Портнову.

— Почему вы здесь? — удивилась Зенькова. Она была уверена, что ребята по ее поручению распространяют газеты среди жителей деревни Зуи.

— А мы уже все сделали,— сказала Зина.— Роздали все газеты подчистую...— Глаза девочки светились гордостью: наконец-то она выполняет важное поручение,

- Как вас встретили в Зуях?

— Хорошо,— ответила Зина и почему-то замялась.— То есть, не совсем...

— Что такое? - настороженно взглянула на нее Зенькова.— Говори.

— Заходим мы к Василию Кузьмичу. Поздоровались. Поговорили о том о сем. Выбрала я подходящую минуту, протягиваю ему газету. Он прочел название и вернул, усмехнувшись: «Меня, дочка, агитировать не надо. Я гра-мотный. Ребята ваши уже позаботились». И достает из-за иконы газету «Звязда». Показывает нам. «Сходи-ка ты лучше к Трофиму Селезневу, к бригадиру»,

— И вы пошли?

— А то как же. Дали ему газету. Поблагодарил и спрятал. Женька протягивает ему листовку. Селезнев взглянул на нее, прочел вполголоса заголовок: «Смерть немецким оккупантам!» «Вот это да! Спасибо, Женя!—сказал он.— Обязательно сам прочитаю и другим надежным людям дам прочитать».

Пока Фруза беседовала с ребятами, Мария Лузгина обдумывала содержание листовки. Тему ей подсказала Зина Портнова: героическая оборона Ленинграда.

Когда Зина освободилась, Мария спросила:

— Ты не помнишь, Пулково далеко от города?

— Пожалуй, километров двадцать.

— Так и запишем.

Потом повернулась к ребятам:

— Хотите послушать, что я набросила.

— Валяй! — ответил за всех Евгений.

«Товарищ! Тебе протрубили уши, что немцы в Ленинграде. Не верь! Против вражьей лжи ухо востро держи. Красная Армия остановила фашистов у Пулковских высот.

Близок локоть, да не укусишь. Близок Ленинград, да немцам его не взять!!»

— Ну, как? — спросила, поглядывая на ребят, Мария.

— Во! — Евгений показал большой палец. «Смерть немецким оккупантам!»

Назавтра Зина и Евгений выполняли новое задание Фрузы — распространяли листовку о Ленинграде, размноженную от руки. Один экземпляр они решили приклеить к дорожному столбу.

По шоссе в обе стороны мчались машины.

— Долго ли они будут носиться, как ошалелые?

Зине не терпелось, а движение не ослабевало. Так можно без толку пролежать и весь день!

Наконец на шоссе стихло. Только изредка проходили одиночные грузовики.

Зина толкнула Евгения локтем. Он осторожно вышел на дорогу, огляделся.

— Давай живей!

Зина выскочила из укрытия, держа наготове листовку, и — секундное дело — к дорожному столбу приклеена бумажка. Первая строчка призывала: «Уничтожгай фашистских гадов!»

- Из той группы ребят, с которой в свое время беседовал Маркиянов, Фруза выделила как свой актив пять человек: Марию Лузгину, Евгения Езовитова, Зину Портнову, Федора Слышанкова и Марию Дементьеву. Мария Лузгина переписывала листовки — у нее был четкий почерк,— а все остальные их распространяли. Особенно удачно это получалось у Зины и Евгения. Они умудрялись приклеивать листовки на самых видных и людных местах.

Кроме того, Фруза поручила им сбор оружия. Они привлекли к этому делу и других, главным образом своих родственников.

Зина Портнова обнаружила в лесу два ящика с патронами. Иван Яблоков перепрятал эти ящики ночью в другое, более надежное место.

— Придет срок, переправим партизанам,— сказал он.

Федор Слышанков и Евгений Езовитов раздобыли где-то десятка два гранат. Другие ребята прятали в тайниках винтовки, пулеметные ленты, обоймы с патронами. Сколько при этом проявлялось выдумки, изобретательства. Вла-димир Езовитов расколол надвое бревно, выдолбил углубления, поместил две винтовки. Бревно сколотил и положил в сарае. Особенно отличилась Мария Лузгина. Она хранила в укромном местечке пулемет, который оставил тяжело-раненый красноармеец.

...Тихим морозным утром добрый конь увозил к Западной Двине широкие сани с копной сена. Под сеном были спрятаны пулемет, винтовки, патроны, собранные ребятами. В розвальнях на сене рядом с Марией Лузгиной — Маркиянов. Дорога была хорошо укатана, и полозья легко скользили по снегу. Давно осталась позади деревня Мостище, впереди показался лес. Мария внезапно побледнела, потянула спутника за рукав. Навстречу мчался, разбрасы-вая из-под копыт комья снега, серый в яблоках рысак. От него шел пар.

— Сатана,— промолвила девушка. Маркиянов не понял ее и переспросил:

— Что ты сказала?

— Экерт! — крикнула она.

Маркиянов придержал коня, уступая дорогу начадьнику обольской полиции. Поравнявшись, Экерт натянул вожжи:

— Тпру-у-у... Сто-ой! Он узнал Марию.

— А, Лузгина! Здравствуй! — крикнул он, сдерживая жеребца.— Куда ты в такую рань?

Экерт работал до войны трактористом в колхозе и знал не только Марию, но и всю ее семью, бывал у них не раз дома.

— За овцой еду, пан начальник,— весело сказала она, а у самой едва не прервалось дыхание.

Экерт перевел мутные глаза на Маркиянова:

— Это кто?

— Мой жених. Из Черниченок.

— А-а-а-а, жених,— протянул Экерт.— Скоро, значит, свадьба? Гулять будем?

— Обязательно, пан начальник. Милости прошу... Ну, трогай! — тихо толкнула она Маркиянова.

Экерт первый отпустил вожжи, и серый, фыркая от мороза, рванулся вперед.

— Молодец, Мария! Хорошо разыграла роль. А я уже был готов к драке.

Борис Кириллович вынул пистолет из левого рукава полушубка, положил его в карман, огляделся.

— Ты чего? — спросила девушка.

— Эх, Маша! Умные люди говорят: бойся собаки спереди, лошади сзади, а дурного человека со всех сторон.



2

Фруза все чаще задумывалась над тем, что настала пора как-то организационно оформить пусть небольшую, ктo сильную подпольную комсомольскую организацию и принадлежность к ней того или иного юноши или девушки. Она еще и еще раз перебирала в памяти всех своих Друзей, подходя к ним сейчас с новой меркой: способны ли они работать в подполье? Маркиянов советовал ей не торопиться, внимательно изучать людей. Он и сам приглядывался к тем, кого намечали принять в организацию, давал им через Фрузу задания.

Зенькова решила поговорить вначале с самым близким ей человеком — Марией Дементьевой из деревни Мостище. С Марией, ученицей Обольской школы, белоголовой толстушкой с черными глазами, веселой и смелой, напоминавшей чем-то мальчишку, Фруза дружила еще до войны. По окончании школы Мария собиралась поступить в медицинский институт. Война нарушила все ее планы. Отец Марии, Сергей Михайлович — старый коммунист, много лет возглавлял колхоз, сейчас воюет в Красной Армии.

Неожиданный приход подруги не удивил Марию: Фруза и раньше часто заходила к ней. Поздоровались и удалились в спаленку. Зенькова посвятила Дементьеву в план создания подпольной организации. Рассказала, что у нее был человек «из лесу» по этому делу. Он сказал, что это поручение райкома партии.

—- А ты дала согласие?

— Дала.

— Тогда я тоже согласна. Только нам надо вовлечь и других.

— Ты можешь кого-нибудь назвать?

— Могу. Володя Езовитов. Фруза раскрыла испуганные глаза.

— Ты что?! Знаешь, кем недавно стал его отец? Бургомистром!

— Ну и что ж из того, что отец бургомистр. А ты его проверь,— настаивала Дементьева.— Сама увидишь. Давай сходим к нему.

— Хорошо.

И они отправились в Зуи.

Владимира Езовитова они застали врасплох. Он заканчивал сборку радиоприемника, который раздобыл у учителя в деревне Захарово. Кругом были разбросаны детали. А в углу Федор Слышанков разматлвал провод для антенны. Ему помогала Зина Портнова, его двоюродная сестра. Заметив Фрузу, он бросил на пол провод, подбежал к ней и так сжал ей руку, что девушка даже вскрикнула.

Владимир, не отрываясь от работы, поздоровался.

— Извини, Фруза. Я сейчас. Только поставлю конденсатор.

Ребята молча наблюдали, как Владимир брал из рук Слышанкова детали, сдувал с них незримую пыль и осторожно ставил на место. Наконец все смонтировано. Владимир торжественно повернул ручку. Из репродуктора вырвался непонятный гул, сменившийся вскоре отчаянным треском.

Владимир растерянно пожал плечами.

— Может, нажал не на ту кнопку,— сочувственно подсказал Евгений.

— Из тебя, браток, радист, как из пивной бутылки миномет,— прищелкнул языком Федор.— Слушай, Володька, а с антенной все в порядке?

— Кажется. Впрочем... Лучше, конечно, забросить концы на дерево.

Взяв провод, Федор вышел в сад,

Фруза не утерпела и принялась отчитывать Владимира за беспечность:

— Во-первых, перенеси приемник на чердак. А во-вторых, выставь на улице дежурного. Мало ли что...

Она чуть было не добавила: «Хоть ты и сын бургомистра», но вовремя сдержалась.

Владимир молчал. Ему было неудобно перед гостями за свою оплошность. Он уже совсем отчаялся найти причину неисправности приемника, как вдруг раздался тонкий писк. Потом на высокой ноте прозвучал голос дикто-ра, говорившего по-немецки, и все смолкло. Пауза длилась несколько минут. Володя уже хотел сменить волну. Только притронулся к ручке и... Сперва совсем тихо, а потом все яснее, отчетливее стали доноситься знакомые по-зывные.

— Ой, ребята, Москва! — взволнованно крикнула Зина.

Все мгновенно замерли. Даже у озорного Федора лицо стало серьезным. Москва была рядом... С бьющимся сердцем они прислушивались к ее дыханию.

Передавалась сводка Совинформбюро. «Под Ростовом-на-Дону наши войска...»

Фруза и Зина, чередуясь, записывали самое главное.

— А теперь будем размножать. — Зенькова выдала всем по листку бумаги.— Я захвачу с собой сводку в Ушалы. Ты, Маня, отнесешь в Мостище Лузгиным. А тебе, Зина, придется сходить в Оболь к Коле Алексееву. Он прочитает сводку железнодорожникам.

Зенькова стала прощаться.



3

Внезапно откуда-то снизу ворвались истошные крики.

— Что такое?

Ребята быстро спрятали на чердаке приемник, спустились по лестнице во двор и выбежали на улицу. Неподалеку они увидели картину, которая потрясла их до глубины души.

Фашисты решили поселиться в доме колхозного бригадира Степана Евчука и учинили погром. Через окна летели одежда, обувь, посуда. Евчук запротестовал — его избили. На защиту отца кинулась его семнадцатилетняя дочь Александра. Лейтенант-эсэсовец ударил ее в грудь. Девушка не сдержала гнева и плюнула эсэсовцу в лицо.

Осатаневший гитлеровец приказал:

— Забрать ее!

Александру втолкнули в легковую машину и увезли...

— Запомните, девушки, — шепнула Фруза стоявшим рядом Марии Дементьевой и Зине Портновой.— Сегодня увезли Шуру, а завтра могут и меня, и вас...

Уже в который раз ребята были живыми свидетелями фашистского террора, насилий и грабежа. У них свежа еще в. памяти расправа гитлеровцев с Василием Гавриловичем Езовитовым. Он до войны был обходчиком желез-нодорожного пути. Долгое время на работу к немцам не шел, прикидываясь больным. Но комендант потребовал от всех бывших рабочих безоговорочно занять свои прежние места. Не явишься — в концлагерь! Заставили работать и Василия Гавриловича, хотя ему было уже под шестьдесят. Через несколько дней он вернулся домой избитый. Кривоногому ефрейтору, начальнику охраны железнодорожного моста, не понравилось, как содержится участок. А спустя месяц в Зуи доставили мертвое тело Езовитова. Его нашли между путями. Старику нанесен был сзади по голове удар тесаком. Семью его выгнали из хаты, кто-то донес, что старшие сыновья Езовитова — Ефим и Федор — служат в Красной Армии. Тогда-то самому младшему в семье сыну Илье и пришлось перебраться жить к дяде — Ивану Гавриловичу Езовитову, бургомистру.

Когда Илья узнал, что в отцовской хате расположилась полевая радиостанция, он решил поджечь дом. Владимир Езовитов отговорил его: — Не дури! Ненароком беду накличешь. В Оболи и окрестных деревнях на видных местах красовались фашистские приказы, где чуть ли не каждый пункт начинался словом «запрещается» и кончался угрозой расстрела. Эту угрозу фашистские оккупанты нередко приводили в исполнение на глазах у населения. В Оболь пригнали как-то из деревни Плиговка-Спасская четырех военнопленных. У них нашли по куску хлеба. — Кто дал? — допытывались гитлеровцы. Узники молчали. Они знали, чем грозит людям их признание. Оккупанты карали смертью местных жителей за каждый кусок хлеба, протянутый беглому пленному. Советские воины не хотели подводить невинных людей. Тогда эсэсовец Криванек схватил резиновую палку и стал избивать одного из них. За второго принялся Экерт. На остальных набросились жандармы. Избитых до полусмерти людей фашисты повели к железнодорожному переезду и в в овраге расстреляли...



4

Весна в 1942 году выдалась на Витебщине ранняя. В конце марта земля на дорогах, охваченная легким заморозком, еще звенела под ногами, а по канавам уже журчала вода, вытопленная солнцем из последних снегов...

Незаметно зазеленели травы. На лугах вспыхнули первые желтые цветы. В конце апреля дружно расцвели сады.

С наступлением весны кончились вечеринки. Теперь юноши и девушки вместе сходились обычно в трех километрах от Ушалов, возле тридцатиметрового маяка, окруженного осинником и березником. С востока сюда тянулось большое болото. Тропинка прямо по болоту вела к маяку.

- Шагай смело вперед — найдешь: свет нашего маяка виден издалека,— говорили ребята новичкам.

Здесь принимали в подпольную организацию Марию Лузгину, Марию Дементьеву, Федора Слышанкова, Владимира Езовитова — сына бургомистра.

Прежде чем решать вопрос о приеме Владимира, Фруза сходила к Ивану Яблокову. Маркиянов сказал ей как-то: «Ежели тебе что-нибудь понадобится, а меня не будет, смело обращайся к Яблокову. Он поможет».

— Мария Дементьева рекомендует в подпольную организацию Володю Езовитова,— сообщила Зенькова Яблокову при встрече.

— Ну и что?

— Как что? Отец его бургомистр. Яблоков задумался на минуту, потом сказал:

- Бургомистры тоже бывают разные..

— А вы уверены?

— Раз говорю, стало быть, уверен. Садись-ка, потолкуем.

Больше двух часов беседовал с ней связной райкома партии. Яблоков открыл ей глаза на такую сторону деятельности подпольной партийной организации, о которой она и не подозревала.

— А насчет Володьки не беспокойся. Смелый парень и умница.

Яблоков рассказал, что Владимир окончил десять классов и собирался поступить в институт. Любит книги, музыку. Сейчас он устроил в доме отца библиотеку для молодежи. Часть книг перетащил из школы, а часть собрал у знакомых. Под видом обмена книг у Володи проводятся беседы по текущей политике. Он в курсе всех событий — слушает Москву. Такой не подведет.

Когда принимали в организацию Илью Езовитова, Фруза спросила:

— Готов ли ты выполнить поручение организации при любых условиях, даже если тебе будет угрожать смерть?

Глаза Ильи стали суровыми. Голос прозвучал глухо, но решительно:

— Да, готов! За этим, собственно, я сюда и пришел. Через неделю снова собрались у маяка. В подпольную организацию вступала Зина Портнова.

— Я из Ленинграда...— тихо сказала она.— Приехала в Белоруссию на каникулы... Живу у бабушки. Вы знаете, ребята, мою бабушку?.. Я училась ,в 385-й школе. Это за Нарвской заставой. Перешла в восьмой класс. Отец мой ра-ботает на Кировском заводе. Давно, с 1913 года. Мать тоже работает. То есть работала до войны, а сейчас — не знаю...—Зина проглотила горький комочек, подкатившийся к горлу.

— Расскажи, зачем ты вступаешь в организацию? - попросила Фруза.

— Фашисты убивают людей, а я хочу жить. Ужас, как хочу.

— Все равно как?

— Нет, как до войны. Только еще лучше... И чтобы никаких фашистов! Они хотели убить мою бабушку.. А что происходит в Ленинграде?.. Я хочу вам помогать... Пошли меня в лес.

Фруза сидела молча. «Ведь она еще совсем ребенок. Под силу ли ей работать в подполье?»

Зина словно прочла ее мысли.

— Ты думаешь, я маленькая? На что гожусь?

— Маршруты у нас тяжелые. Еще простудишься, отстанешь...

— Вот и ошибаешься. Как пойду в лес по грибы, столько отшагаю, что и не сосчитаешь. И не устаю. И простуда не берет.

— У нас всякое бывает,— продолжала Фруза.— Можно наскочить и на засаду. А винтовку ты знаешь? Нет! А гранату?..

— Научусь. Я же пионерка,— заверяла девочка.

— Сама видишь, какое нынче время. Промахнешься — голова с плеч. И товарищей под удар поставишь. Может, тебе придется рисковать жизнью, понимаешь?

— Понимаю.

— Недавно в Андреевке одна женщина приютила раненого. Потом испугалась и выдала его гестапо.

— Ах, подлая! Надо же,— крикнула возмущенно Зина.

— Ну, а если... если ты попадешь в лапы к фашистам. Будут бить, пытать... Ты думала об этом?

— И об этом думала,— вздохнула девочка.— Поверишь, ночью не засыпала. Все думала, думала. И пришла к вам...

Во всей ее фигурке, в ясном и в то же время твердом взгляде светло-голубых глаз чувствовались упорство и решимость.

Короткую паузу прервал Илья. Он рассказал, как Зина распространяет листовки и газеты. И заключил несколько неожиданной фразой:

— Смелая, очень смелая, ничего не скажешь,

Зину приняли единогласно.

Прошло некоторое время, и Фрузе пришлось снова собирать организацию. Володя рекомендовал принять Евгения Езовитова.

У Фрузы не было возражений, она хорошо знала Евгения — красивого, веселого блондина, сочинителя разных небылиц. Окончив перед войной 8 классов Обольской средней школы, Евгений пошел работать на торфозавод. Фруза была знакома и с родителями Евгения. Отец — колхозник, мать работала почтальоном.

Но Фрузе казалось странным поведение Евгения при немецких оккупантах.

Почему Евгений по-прежнему работает на торфозаво-де, который изготовляет изоляционные материалы для фашистской армии. Получается, что он невольно помогает оккупантам.

— Почему же ты работаешь на торфозаводе?

Женя развел руками: что он может сказать, ей должно быть и так ясно.

— Не пугайся, Фруза,— вмешался Владимир.— А почему ему не работать? В Германию не угонят — раз, меньше подозрений — два. Я ручаюсь за Женю, как за себя.

Фруза очень остерегалась быстрого роста подпольной организации. «Лучше меньше, да лучше»,— трезво рассуждала она.

При очередной встрече со связным райкома тот спросил, почему не принимают в организацию Нину Азолину.

— Азолину? — удивилась Фруза.— Она ж работает в немецкой комендатуре.

— Это, Фруза, хорошо, что ты остерегаешься. Работать в подполье без оглядки нельзя. Вот ты служишь помощником счетовода общины. Евгений — на торфяном. И другим членам организации надо устроиться на работу. Кому — в комендатуру, кому — на льнозавод, а кому — на станцию. Легче будет, поверь мне, выполнять задания. Вот так, значит... Договорились?

— Спасибо. А то ведь и споткнуться можно...

— То-то же,— подмигнул связной и весело улыбнулся. Владимир Езовитов ни за что не соглашался пойти работать.

— Убейте, а на гадов работать не буду!

Едва уговорили его устроиться на завод помощником бухгалтера,



5

К лету 1942 года в организации уже было тридцать восемь человек. Последними приняли брата и сестру — Дмитрия и Марию Хребтенко, деятельных и исполнительных комсомольцев.

В лесу у маяка состоялось общее собрание. Выбрали руководящий комитет во главе с Таней — такой подпольной кличкой ребята окрестили своего вожака Фрузу Зенькову. По ее предложению утвердили название подпольной комсомольской организации —- «Юные мстители». Договорились об условной сигнализации, предупреждающей о близкой опасности, о различных формах конспирации, чтобы предотвратить случайный провал отдельных подпольщиков и организации в целом.

Кроме Фрузы в комитет вошли; Зина Портиова, Владимир, Илья и Евгений Езовитовы, Мария Дементьева, Николай Алексеев, Федор Слышанков, Мария и Зинаида Лузгины, Аркадий Барбашев и Нина Азолина.

Фруза пожалела, что не догадалась пригласить на собрание представителя подпольного райкома партии. Ее тревожило, удастся ли еще раз собраться всем вместе. Хорошо бы сегодня принять партизанскую присягу.

Когда стемнеет, к маяку должен прийти связной. Здесь Фруза лично обменивалась почтой: передавала донесения и получала новые задания, газеты, листовки. Еще накануне она подготовила важные сведения.

Девушка стояла в нерешительности. На этой тайной явке Маркиянов только ей одной разрешил встречаться со связным, а тут семьдесят шесть глаз. Ничего себе «тайная явка»! Но, с другой стороны, ей очень хотелось показать комсомольцам тех, кто по поручению партии направляет волю и деятельность юных мстителей.

Зенькова посоветовалась с членами комитета.

— Ты, Фруза, останься здесь,— предложил Николай Алексеев.— А мы выберемся поодиночке в пустующий сарай за огородами. Там и подождем. Может тебе удастся договориться насчет присяги.

Так и порешили.

Оставшись одна, Зенькова углубилась в лес. На небольшой полянке задержалась, любуясь обилием цветов. Были здесь и ромашки, и незабудки, и колокольчики.

Где-то совсем близко дважды раздалось утиное кряканье. Фруза прислушалась. Ответила условленным сигналом. Вскоре из кустов, ломая ветки и хрустя валежником, вышел Николай Зеньков. Фруза бросилась навстречу бра-гу, но увидела еще четырех человек и от неожиданности остановилась.

— Подходи ближе, не бойся! — Маркиянов первый протянул ей руку.— Не признаешь? « Он оброс такой бородой, что Зенькова в самом деле не сразу его узнала.

Среди партизан была девушка. Фруза ее видела впервые и оглядела, не стесняясь, с любопытством. На ней — юбка цвета хаки и гимнастерка, подпоясанная ремнем. Сбоку — пистолет, на плече — автомат. Из-под берета выбивался на лоб светло-русый локон. На лбу между тонкими бровями залегла морщинка,

— Знакомься, Фруза! Твое начальство. Секретарь райкома комсомола.

- Наташа Герман — представилась девушка в береге, протягивая руку.

Фруза передала комиссару партизанского отряда сведения и рассказала о горячем желании юных мстителей встретиться с партизанами для принятия присяги.

Чем больше Борис Маркиянов слушал ее, тем становился сумрачнее:

— Сколько вас собралось?

— Пришли все до одного. Тридцать восемь! — Фруза выпалила эту цифру залпом, будто из автомата, думая, что комиссар обрадуется.

— Тоже мне конспираторы! Разве можно собираться скопом? А если кто-нибудь вас выследил?

У Фрузы оборвалось сердце.

— Что минуло, то сгинуло,— сказал Маркиянов.— За ошибку у нас хотя и бьют, но с ног не сбивают. Давай, Фруза, условимся: в будущем собирайтесь вместе по самым неотложным делам только члены руководящего комитета... Тридцать восемь! Это уже сила. Больше, Фруза, пока принимать не надо. И время взяться за дело. За настоящее дело! Мы принесли вам мины, тол. Храните в надежном месте. Дадим сигнал, пустите в ход. Ну что ж, сходим к ребятам,— предложил он своим товарищам.— Соскучились, наверное.

Они прошли к сараю. Увидев партизан, вооруженных автоматами, с гранатами за поясом, ребята повскакивали с мест и бросились к Маркиянову и его товарищам. Каждый считал долгом пожать им руку, потрогать «настоящий автомат».

Маркиянов распорядился выставить часовых.- Он оглядел собравшихся. Некоторые ему были знакомы. Эти уже себя показали в деле. Но многих он видел впервые. Облупленные носы, перепачканные ягодами физиономии, горя-щие глаза. Поди догадайся, кто они, о чем думают. Может, тут есть и такие, что испугаются трудной дороги подполья? /

Маркиянов решил поговорить с ними по душам.

— Ребята! Вы добровольно выбрали тяжелый и опасный путь борьбы. А подумали о том, под силу ли вам? Ведь вы еще очень молоды. А если попадешься, сорвешься?

В ответ зашумели:

— Давайте задание!..

— Испытайте!..

Маркиянов поднял руку:

— Боевые друзья мои! Привет вам от подпольного райкома партии и командования партизанского отряда. Мне поручили сказать вам, что все юные мстители, члены организации, зачисляются бойцами партизанского отряда. Поздравляю вас, товарищи!

Стояла напряженная тишина. Свет фонарика тускло осветил строгие, сосредоточенные лица ребят. Маркиянову показалось в эту минуту, что они даже как бы повзрослели.

— А сейчас будем принимать присягу,— спокойно произнес Маркиянов.— Слово имеет секретарь вашей организации Фруза Зенькова.

Наступил тот торжественный момент, который многим из ребят запомнился на всю жизнь...

Фруза, сопровождаемая двумя вооруженными партизанами, вышла на середину. При свете ручного фонарика, так как уже наступили сумерки, взволнованным, немного дрожащим голосом она читала:

— «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын белорусского народа, присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни для дела освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и палачей...»

Громким шепотом ребята повторяли присягу. Они давали своему народу, великой партии коммунистов клятву, которую подсказывало им сердце.

Юноши и девушки клялись беззаветно бороться за свободу и независимость Советской Родины, жестоко и беспощадно мстить врагу за смерть отцов и братьев, женщин и детей, за пытки, насилия и издевательства над советскими людьми, за сожженные деревни, разрушенные города...

После принятия присяги, всем подпольщикам выдали личное оружие.

— Глядите, ребята,— предупреждал Маркиянов, — оружие применять только в крайнем случае.

Спустя час Федя Слышанков, Володя и Евгений Езовитовы возвращались домой лесом. Они уже приближались к дому, как услышали шум машины. Залегли в траве, поближе к дороге.

— Приготовиться! — скомандовал Владимир.

Когда машина поравнялась с засадой, открыли огонь. Немцы ответили автоматными очередями. К месту перестрелки примчалась еще одна машина с солдатами. Ребята едва унесли ноги.

Секретарь подпольного райкома комсомола Наташа Герман отчитала их за этот необдуманный поступок.

— А если бы фашисты пустились в погоню? Вы подумали о своих товарищах?

— Виноваты, Наташа,— честно признался Владимир.

— Конь на четырех ногах и то спотыкается,— попытался оправдаться Федор.

— Ты это оставь! Вы члены подпольной организации... Понятно?

— Что ж тут не понять? Дисциплина...



6

Маркиянов и Герман задержались еще некоторое время в Ушалах. Они рассказали Фрузе о специальном задании, полученном от командования фронтом. Надо было срочно узнать, какие части 3-й танковой немецкой армии стоят в Зуях и в поселке торфяного завода. Штаб фронта особенно интересовался высшими офицерскими курсами, расположенными в этом поселке. Что за офицеры, откуда они прибывали, сколько их.

— За сведениями пришлем из отряда связного,— сказала Герман.— Не подведите.

— Сделаем, Наташа. Присылайте связного,— заверила се Фруза.

Маркиянов назвал время и место встречи,;

- Устраивает?

— Вполне,— подтвердила Зенькова.

Фруза решила, что эти разведывательные данные соберут Илья Езовитов и Зина Портнова. Они живут в Зуях, а отсюда до поселка торфозавода рукой подать.

Назавтра Зенькова встретилась с ними, объяснила задание.

— Сведения лично передадите связному партизанского отряда.

Как правило, связь с партизанским отрядом осуществлялась в целях конспирации самой Фрузой. В данном случае она делала исключение, учитывая серьезность передаваемых сведений и возможность их дополнительного уточнения при встрече со связным. Она сообщила ребятам пароль, время и место явки — урочище, что недалеко от Ушалов. Тут же предупредила: если что изменится у связного, то под поваленной березой будет закопана бутылка с запиской.

— Мне, Зина, кажется, если подслушать разговоры по радиотелефону, то можно узнать, какие немецкие части находятся в Зуях,— поделился Илья своими соображениями с двоюродной сестрой.

— Пожалуй, так, - согласилась Зина. - А как подслушать?

— Это я беру на себя. В нашей хате - полевая радиостанция и телефон. В сенях лежат наши дрова. Я часто туда наведываюсь за дровами. Если присмотреться да не девать, кое-что можно узнать. Но вот как установить — сколько солдат?

— А я, Илья, это узнаю. Факт!

— Каким образом?

— Пока секрет!

— Ты должна сказать. Нам нельзя зря рисковать.

— Хорошо, скажу. На площади в поселке торфозавода два раза в неделю проводятся строевые занятия. Ты видел? Сгоняют почти всех солдат гарнизона. Приходят и офицеры. Вот я и сосчитаю.

— Идея, Зинка! Как я сам не догадался?

Собрав сведения, Зина и Илья в назначенное время отправились на встречу со связным.

Ребята перешли деревянный мост через небольшую речонку, впадающую в Оболь, и, пройдя немного берегом, очутились в условленном месте. Отыскали высокую сосну.

— Ну, Ильюша, взбирайся наверх. Я тут подежурю,— предложила Зина.

Через несколько минут с вершины дерева раздался голос:

— Здесь большое гнездо. Это был пароль.

Вслед за этим, как предупредила Фруза, должен был показаться человек и ответить: «Не трогай гнездо. Я сейчас полезу». Но никого не было.

Прождали больше часа. Вспомнили, что в таком случае надо искать сваленную березу. Нашли березу, разгребли под ней землю и вынули бутылку с запиской: «Меняю квартиру. Если задержусь — ждите».

— Что ж, подождем,— заявил Илья.

Ребята расположились на траве. Зина задумалась о чем-то, глубоко вздохнула. — Мечты, мечты, где ваша сладость? — тихо произнес Илья.

— А разве подпольщикам нельзя помечтать? Мы, девушки, часто мечтаем о счастье — какое оно и где оно? Ильюша, скажи, пожалуйста, что такое счастье?

— Теперь мне кажется, самое большое счастье — это убивать фашистов.

Троекратный свист помешал Зине ответить. Илья крикнул:

— Здесь большое гнездо. С болота ответили:

— Не трогай гнездо. Я сейчас полезу.

Ветви кустов раздвинулись, и Зина узнала того самого круглолицего партизана, который прежде держал связь с дядей Ваней.

— Что, заждались? Покажите-ка, что принесли.— Связной сразу приступил к делу.

— Для начала не плохо,— одобрил он донесение.— Только почерк не совсем разборчивый, будто курица по бумаге прошлась. Пишите яснее. Вопросов нет? Новое задание получите у Фрузы. Бывайте здоровы! Тороплюсь.— Он исчез так же мгновенно, как и появился.

Над урочищем опускался вечер. Становилось прохладно. Илья снял пиджачок и набросил его на плечи Зине. Они не торопясь направились домой.

Неподвижный воздух был напоен душистым настоем хвои. Дышалось легко, свободно.

<< Назад

Вперёд >>